Яд древней богини - Солнцева Наталья - Страница 20
- Предыдущая
- 20/74
- Следующая
Светлане приходилось усмирять гордыню, стирать мужу рубашки, варить вкусные обеды и ублажать его в постели, делая вид недогадливой дурехи. Она обливалась горючими слезами, но только не при Межинове. Она… сама превратила свою жизнь в ад, подбрасывая в пекло полено за поленом.
Вот и сегодня Светлана ждала супруга, беспокойно поглядывая на часы. Где он? На работе или в объятиях любовницы? В проклятых, ненавистных объятиях…
Услышав, как Рудольф открывает своим ключом дверь, она сменила угрюмое выражение лица на приветливо-радостное и поспешила навстречу.
– Ты еще не спишь? – недовольно спросил он.
– Уже иду… – она сразу поникла, скрывая слезы, заторопилась на кухню. – Котлеты будешь?
– Я не голоден, – особенным голосом, хранящим в себе недавнее переживание страсти, произнес Межинов. Закрылся в ванной, включил душ.
«Смывает ее запах», – задыхаясь от ревности, подумала Светлана. Она знала это его выражение скрытого счастья в глазах, которые он не поднимал на жену, это его внутреннее ликование.
Светлана прислонилась спиной к стене у двери в ванную, подавила стон. Когда муж вышел, она спросила:
– Ты был у нее?
– Отойди, – нехорошо блестя зрачками, произнес Рудольф.
Он отправился в спальню и лег. Ему хотелось спать. Прикосновения Карины, вкус ее губ все еще ощущались всем его существом, и Светлана была лишней в этом продолжении их свидания. Она была помехой…
– Почему ты не уходишь к ней? – с нарастающими истерическими нотками в голосе спросила Светлана, присев на край кровати.
– Она против, – безжалостно ответил Межинов. – Да и ты тоже. Разве ты отпустишь меня?
«Не отпущу, ни за что не отпущу, – давясь слезами, думала Светлана. – Я выстрадала свое право на тебя, Рудольф. Ты мне обязан всем – налаженным бытом, спокойствием, отцовством, наконец. Я – твой надежный тыл, а она несет с собой дыхание войны. В этом есть адреналин и романтика, но нет уверенности в завтрашнем дне».
– Она не подарит тебе ребенка, – выдохнула Светлана.
– Нет, – согласился он. – Ее не интересуют дети.
– И ты ее не интересуешь! Она пользуется тобой, чтобы в очередной раз выпить сок и выбросить выжатый лимон.
– Пусть…
Ночь прошла для Светланы в череде кошмаров. Она находилась на грани желания покончить с собой, с ней, с неверным мужем. Ей представлялось тело, висящее в петле… и поздние сожаления Межинова. Потом она тихо плакала: оттого, что ее ребенок будет расти сиротой из-за какой-то распущенной, похотливой бабы, которая охотно принимает в свою постель чужих мужей. Как только земля таких носит?
«Чем я хуже ее?» – задавала себе извечный вопрос Светлана, понимая, что не получит ответа.
Рудольф спал, отвернувшись к стене, слабо похрапывая. А она до утра не сомкнула глаз. «Нам двум нет места возле него, – думала обманутая жена. – Кто-то должен уступить, уйти. Я сама виновата! Я же все знала с самого начала. Я полюбила мужчину, который никогда не был моим. Он уже тогда принадлежал той, другой – всецело, необратимо. На что я рассчитывала?»
Утром Межинов, не говоря ни слова, собрался и ушел на работу. Светлана сидела на кухне, опустив руки: у нее не было сил плакать. Ночью ее слезы иссякли.
Подполковник ехал в управление, думая о Карине, о том неугасимом огне, который только она одна умела зажигать в нем. Этому огню он отдавал предпочтение перед всем остальным в жизни.
Войдя в кабинет, он распахнул настежь окно, впуская прохладный воздух, тополиный пух и звуки улицы. Если бы Карина согласилась стать его женой… во что бы превратилось его существование? В вечное, непереносимое наслаждение или такую же вечную, непереносимую муку?
– Рудольф Петрович…
Заместитель Межинова, невысокий лысеющий майор – тот самый, что встречался с сыщиком в баре «Червовый король», вошел в кабинет начальника осторожно, приглядываясь, в каком шеф настроении. Кажется, гром и молнии сегодня метать не будет. Слава богу!
– Рудольф Петрович, – уже смелее повторил он. – Вы просили…
– Доложите, как идут поиски киллера, – перебил его подполковник. – Есть он в природе или вы его придумали?
Заместитель развел руками. Он и сам сомневался. Розыскные мероприятия ничего не дали: киллер-невидимка поражал свои жертвы на расстоянии неким таинственным образом. Возможно, он существовал лишь в воображении оперативников, отчаявшихся дать сколько-нибудь правдоподобное толкование по фактам ряда смертей. Слухи тянулись по Москве зловещим шлейфом, дошли до кого-то из начальства, и Межинову поручили неофициально разобраться, что же происходит.
Чем больше он вникал в суть дела, тем меньше понимал, чего от него хотят. Путаница по сему поводу царила страшная – и в бумагах, и в умах. Ясно было одно: люди, вроде бы ничем не связанные между собой, умирали при схожих обстоятельствах. Причем их заранее предупреждали об этом: письмом или по телефону. Смерть выглядела естественной, что подтверждала медицина. Между «роковой вестью» и собственно кончиной проходило разное время, в течение которого жертва успевала успокоиться. Но неотвратимый момент наступал, какие бы меры предосторожности ни принимались.
Списать все на совпадения, случайности и волю судьбы не получалось. Уж больно притянутыми за уши выглядели подобные попытки.
– Выяснили, что общего было между умершими? – раздражаясь, спросил Рудольф Петрович у майора.
Тот покрылся красными пятнами, отвел глаза.
– Очень мало. Все пострадавшие оказались женщинами. Ну и симптомы поразившего их недуга схожие: слабость, головная боль, кашель, судороги, сердце сдает… и конец. Может, это вирус какой? Птичий грипп?
– К вирусологам обращались?
– Негласно. Чтобы не спровоцировать панику. Они ничего не обнаружили.
– Странный грипп! – саркастически произнес Межинов. – Поражает избранных особ. Тех, от кого по тем или иным причинам хотели избавиться.
– И не заразный, – с готовностью подтвердил майор. – Окружающие живы, невредимы. Может, и правда нету киллера? Значит, искать нам некого. В жизни всякое бывает… криминалистика кишит неразгаданными тайнами.
Заместитель Межинова колебался: рассказывать начальнику о Смирнове или нет? С одной стороны, частный сыщик скорее может напасть на след злоумышленника – если таковой все же имеется. У Смирнова талант детектива, чутье, и дело у него расследуется одно, а не целая куча, как у оперативников. С другой стороны, Рудольф Петрович рассвирепеет, догадавшись, что его заместитель снабжает информацией частника. Майор решил промолчать.
Он доложил об остальных текущих проблемах и ушел, а Межинов вернулся к мыслям о Карине. Вчера вечером он намекнул ей, что вынужден заниматься на службе глупейшими вещами.
– Какими, например? – удивилась она.
– Призрак Смерти бродит по Москве, – с придыханием прошептал подполковник. – На кого упадет его «черный глаз», тому крышка!
Карина была не из пугливых, но при его словах побледнела.
– Что ты имеешь в виду?
– Призрак является и приносит «роковую весть». Это и есть черная метка! А дальше – вступает в действие техническая сторона: жертва чахнет, хиреет и испускает дух. Все! Партия сыграна, и начинается новая. Кто-то затеял игру в дьявольские шахматы, а мы теряем фигуру за фигурой.
– Замолчи! – воскликнула Карина. – Мне страшно…
– Мне тоже, – пошутил Рудольф Петрович. – Честно говоря, эта жуткая история кажется мне надуманной. Некоторые люди в трагическом стечении обстоятельств склонны непременно усматривать чей-то злой умысел. И давать другим нелепые задания! У кого-то воображение разыгралось, а ты бегай, лови черную кошку в темной комнате.
Он выглядел расстроенным.
– Давай я тебе погадаю, – предложила Карина.
Карина иногда баловалась картами – так, для развлечения. Она достала из тумбочки специальную колоду, перетасовала, приговаривая: «Четыре масти, скажите мне, чего ждать, чего опасаться, за какое дело не браться». И начала гадание.
- Предыдущая
- 20/74
- Следующая
