Шарада Шекспира - Солнцева Наталья - Страница 3
- Предыдущая
- 3/76
- Следующая
– У нас с вами времени – полтора часа, – сказал Смирнов доктору. – Успеете изложить суть дела?
– Попробую. – Адамов поднял на собеседника большие темные, какие-то цыганские глаза. – С чего начинать?
– С самого неприятного.
– Я отменил все плановые операции на две недели, – вздохнул хирург. – Сегодня утром я ездил в клинику, написал заявление... решил взять отпуск за свой счет. Персонал от меня шарахается как от чумного. И вообще, хочется бросить все, уехать куда-нибудь в Прибалтику, на Янтарный берег и слушать, как шумят прибой и сосны.
– Так в чем проблема?
– В подписке о невыезде. Как вы думаете, меня посадят? – Он попытался раскурить сигарету, пару раз затянулся, ткнул ее в пепельницу, смял. – Черт!
– Я пока ничего не услышал от вас по поводу убийства, – напомнил Всеслав.
– Да, конечно... – Господин Адамов взял новую сигарету, щелкнул зажигалкой. Над столиком поплыл ароматный дымок. – Моя жизнь летит в тартарары... – прошептал он, глядя на молочно-белый туман за окном. – Все просто валится в пропасть! А ведь я считал себя счастливчиком. Мне везло! Выбрал профессию по душе, попал в классную клинику, женился на девушке, за которой бегал весь курс, пошел в гору. И вдруг... Наверное, неудачники не так переживают поражения, они к ним привыкают. Мой жизненный путь складывался слишком гладко, легко. Интеллигентные, любящие родители; две бабушки, обожающие единственного внука; школа, которую я окончил с золотой медалью; поступление в мединститут, годы учебы... Я был бессменным старостой группы, комсомольским вожаком, основателем студенческого хирургического кружка. Потом сделал научную карьеру, защитил кандидатскую по пластике, докторскую. И все получалось! У нас с женой родилась дочь, именно тогда, когда мы это запланировали: не раньше и не позже. Появились средства, и мы смогли приобрести собственную квартиру. Словом, чего еще желать?
Он замолчал, глядя мимо сыщика, нервно затягиваясь.
– И все-таки...
– Да-да, я знаю, – дернулся Адамов. – Сейчас... Я перейду к главному. Моя жена умерла. Это случилось восемь лет назад. Она... впрочем, неважно. Какое отношение ее смерть имеет к сегодняшним событиям? Я жил один, горевал. Потом женился второй раз, на Кристине, моей ассистентке. Она тоже хирург. Но после вступления в брак я настоял, чтобы она бросила работу. Негоже в клинике разводить семейственность, все эти шуры-муры. Вероятно, я был не прав, но Кристина меня послушалась.
– Ваша жена не работает?
Адамов отрицательно покачал головой.
– Она домохозяйка, если можно так выразиться.
– А сколько лет вашей дочери?
– Асеньке? Четырнадцать. Сложный возраст! Во втором браке у меня детей нет. Не хочу, знаете ли! Хлебнул с Асей: у нее была хроническая пневмония, потом астма в тяжелой форме, еле-еле мы с Леной выходили девочку. Оба врачи, а ребенка чуть не потеряли. У Аси весьма слабенькое здоровье. Я устал жить в страхе! Лечить своих – хуже не придумаешь. Это, пожалуй, являлось единственным осложнением в моей судьбе... до смерти жены. Я решил, что детей больше не будет.
– Лена – ваша первая супруга?
Адамов кивнул.
– Она была педиатром. После ее... после того, как она умерла, вокруг меня начали происходить странные вещи. Как будто исчезло нечто основное, опора какая-то! В сплошном и надежном монолите потихоньку начали появляться трещинки, едва заметные, которые разрастались и расползались, исподволь разрушая фундамент, стены...
– Какие стены? – удивился Смирнов.
– Ну, это я так, образно. Что-то изменилось в худшую сторону. Маленькие, будто бы случайные неприятности, мелкие неудачи, чем дальше, тем больше.
– А конкретно?
Господин Адамов смял в пепельнице очередную сигарету, потянулся за новой.
– Да так прямо и не скажешь, вроде бы все как всегда. Слухи разные начали ходить, сплетни... клиенты иногда бывают недовольны. На меня в этом году поступило несколько жалоб, тогда как за все предыдущее время не было ни одной, только благодарности.
– Жалобы обоснованные? – уточнил Всеслав.
Доктор закурил, выпустил облачко дыма.
– У каждого хирурга – свое кладбище, – угрюмо произнес он. – Пластическая хирургия, слава богу, не столь экстремальна, но всякое бывает. Кто-то недоволен, у кого-то операция спровоцировала непредвиденную реакцию организма, люди есть люди.
Сыщик решил сменить тему.
– Какие отношения у вас были с первой женой?
– Хорошие, – в глазах Адамова мелькнуло смятение. – Лена иногда ревновала меня к другим женщинам, но скандалов не устраивала. Дулась, могла не разговаривать день или два, потом мы мирились.
– А вы давали повод для ревности?
Хирург усмехнулся.
– Женщины обращают на меня внимание, – сказал он. – Особенно благодарные пациентки. Я не ангел и не святой, бывает, допускаю легкий флирт. Но бабником себя не считаю, если вы это имеете в виду. А минутная слабость, внезапный любовный порыв... такое случается с каждым мужчиной. Разве нет?
Смирнов уклончиво развел руками.
– Ваша вторая жена тоже ревнива?
– Кристина? Возможно... хотя она тщательно скрывает это.
– Ясно. А Лейла Садыкова? Она стала жертвой вашей минутной слабости или любовного порыва?
Адамов поперхнулся дымом, закашлялся. Сделал глоток зеленого чая, который успел остыть. Видимо, собирался с мыслями.
– Она очень красивая девушка... была, – с усилием произнес он. – Тонкая, стройная, как кипарис, нежная, с густой длинной косой. Таких воспевал Омар Хайям в своих стихах. Если вы спросите, нравилась ли мне Лялечка, отвечу – да. Но, кроме большой взаимной симпатии, между нами ничего не было.
– В самом деле?
– Я знал, что мне никто не поверит, – вздохнул хирург. – Ни жена, ни коллеги, ни милиция, ни вы. Может быть, со стороны и казалось, будто бы я и Лейла... любовники, а мы просто хорошо относились друг к другу.
– Насколько хорошо?
В бар зашли две молодые женщины и сразу заинтересовались Адамовым. Он выглядел шикарно – элегантный, с благородными чертами лица, с проседью, умудренный опытом мужчина, еще полный сил. Дамы оборачивались, расточали доктору сладчайшие улыбки.
– Видите? – опустив цыганские глаза, сказал хирург. – Я ведь ничего не предпринимаю, совсем ничего! Просто сижу, разговариваю.
– Вернемся к Садыковой, – безжалостно заявил сыщик. – Если вы не были любовниками, то... в будущем могли бы стать ими?
Адамов пожал плечами.
– Какая теперь разница? В любом случае, до этого не дошло. Будь Лейла моей любовницей, зачем же мне ее убивать?
– По тысяче причин! – развеселился Смирнов. – Она вам надоела. Она требовала от вас развода с женой, грозилась все рассказать руководству клиники! Она настаивала на браке, а вы не собирались на ней жениться. Она забеременела от вас...
– Что за ерунда! – возмущенно перебил его Адамов. – Сейчас не тридцать седьмой год! Меня бы не расстреляли, не исключили из партии и не уволили за «моральное разложение». А если бы даже и так? Я себе работу всегда найду, вот с этими руками... – Хирург показал сыщику свои изящные сильные ладони, длинные пальцы. – Жены я не боюсь, а беременность... я оплатил бы аборт у лучшего специалиста. Пойти на убийство из-за такой чепухи? Нонсенс! Да и не было никакой беременности, экспертиза не показала.
– Кстати, а как именно была убита Садыкова?
Воцарилось продолжительное молчание.
– Ее зарезали... скальпелем. Мастерски, одним выверенным, точным ударом перерезали горло, а потом... вырезали сердце. Труп нашли в дежурке, поздней ночью. В луже крови! Без сердца. Ужас! В газетах об этом писать не стали, слишком страшно.
– А где были вы?
– Спал.
– У себя дома?
– В клинике, – хрипло сказал Адамов. – Я в ту ночь тоже... дежурил. Особо тяжелых больных у нас не бывает, поэтому я поужинал, выпил коньячку и уснул у себя в кабинете, на диване.
– Подтвердить ваше алиби некому?
– Какое же это алиби?! – горько вздохнул хирург. – В кабинете я был один. Спал. В принципе, мог выйти, убить Садыкову... но зачем этот вандализм? Забрать сердце... кошмар какой-то!
- Предыдущая
- 3/76
- Следующая
