Печать фараона - Солнцева Наталья - Страница 4
- Предыдущая
- 4/86
- Следующая
– Почему одни имеют все, купаются в роскоши, а другие вынуждены довольствоваться крохами? – вопила она, размазывая слезы по щекам. – Чем они заслужили такие привилегии?
Хромов над подобными вещами не задумывался и не знал, что ответить жене. Сейчас его жизнь стала полнее, благодаря женитьбе, переезду в Москву, работе в «Эбене». Яне уже не нужно считать каждую копейку. Он не понимал, что ее мучает, чем вызваны ее истерики; вздыхал, молча выслушивал возмущенные монологи, становившиеся все длиннее и напряженнее.
– Что ты сидишь, как будто воды в рот набрал? – сердилась она. – Нужно выбираться из нищеты и безвестности!
– Как? Подскажи...
Это заставляло Яну погружаться в какой-то нервный транс – она часами, замерев и вперив взгляд в потолок, лежала, придумывала средства для достижения своих честолюбивых, амбициозных целей. Ее уже не устраивала зарплата Валерия, она мечтала о настоящем богатстве, когда можно покупать все, что угодно, и не задумываться о завтрашнем дне.
– Есть же какая-то загадка, какая-то хитрость... недоступная простым смертным, вроде нас с тобой, – устало говорила она, возвращаясь из мысленных странствий. – Я ее найду во что бы то ни стало.
Раньше Хромовы не ссорились, а теперь их разговоры превратились в перепалки, переходящие в громкие скандалы.
– Ты ничтожество! – с ненавистью глядя на мужа, цедила Яна сквозь зубы. – Олух бестолковый! Только и можешь, что рубанком да пилой орудовать. Домашнее хозяйство все на мне! Лампочки, и то я вкручиваю, розетки неисправные чиню. А у тебя мозги окостенели от безделья, совсем не хотят шевелиться. Небось все извилины давно выпрямились!
Валерий терпел, терпел, а потом осторожно предложил жене сходить на прием к невропатологу, чем вызвал у нее приступ истерического хохота.
– Решил, что я ненормальная, да? Ха-ха-ха-ха! – заливалась она, сгибаясь пополам и вытирая выступившие слезы. – Ах ты, простофиля! Идиот слабоумный!
К врачу она не пошла, зато с тех пор стала называть Хромова дураком. Так и обращалась: «Иди обедать, дурак!» – или: «Вставай, дурак, пора на работу собираться!»
Валерий подобного поворота не ожидал и растерявшись, пришел в замешательство. Как же быть? Жизнь с Яной стала невыносимой, но и возвращаться в Старицу, расстраивать больную мать не хотелось. Набрался духу, ушел в общежитие, где жил до того, как Яна предложила переехать к ней. Надеялся, жена одумается, и все пойдет по-прежнему, тихо и мирно, спокойно. Жаль, не оправдались ожидания.
Однажды вечером Хромов накупил подарков, еды и вина, пошел мириться с Яной. Она встретила мужа молча, какая-то присмиревшая, отрешенная.
– Нашла лекарство от злости? – неловко пошутил он.
– Не твое дело.
На том и кончился разговор. Хромов остался на ночь, Яна не возражала, но и на ласки не откликнулась – отвернулась к стене, сделала вид, что спит.
Наутро они поссорились.
– Тебе нужны деньги? – спросил Валерий. – Вот, возьми.
Он положил на стол несколько купюр.
– Это ты называешь деньгами? – ни с того ни с сего взвилась жена. – Убирайся! Пока не поумнеешь, не смей показываться мне на глаза.
Деньги Хромов все же оставил, а сам ушел. Сосед по комнате в общежитии, которому он вскользь намекнул на проблемы в семье, рассудил по-своему.
– Дети у вас есть? – спросил он.
– Нет.
– В этом все и дело! Бабы должны детей нянчить, иначе взбесятся! Твоя о ребеночке мечтает, а ты ей деньги суешь.
Мысль о ребенке засела в уме Хромова. Через неделю он опять приехал к Яне, мириться. Она встретила его хмуро, но ужин приготовила, накрыла на стол.
– Хочешь ребенка? – спросил он после второй рюмки водки.
Жена уставилась на него как на полоумного.
– Совсем сдурел? – усмехнулась она уголком рта.
Однако ночью Яна охотно согласилась на близость. На следующий день Хромов забрал из общежития вещи и вернулся в семью. Они прожили еще год, полный вялых перебранок и последующего молчания. «Что я в ней нашел?» – думал Валерий. «Зачем я выходила за него замуж?» – удивлялась Яна. Она так и не забеременела, хотя занимались сексом Хромовы, не предохраняясь.
Яна усердно читала книги – благо она ими торговала, – все подряд, без разбору. Искала ответы на наболевшие вопросы. Валерий по настоянию супруги перелопатил домашнюю библиотеку. На видавшей виды этажерке стояли советские издания: сочинения Маркса, Ленина, Горького, потрепанные книжки Чуковского и Гайдара, «Овод» Войнич и «Как закалялась сталь» Николая Островского.
– Чему ты удивляешься? – возмутилась Яна. – У нас с мамой едва хватало на питание. Тут уж, извини, не до культурного развития. Эти книги покупали еще бабушка с дедушкой.
Она начала носить книги из киоска домой, а когда Валерий делал вид, что прочитал очередной роман, уносила обратно. Хромов уставал на работе, но честно пытался «развивать интеллект». Он засыпал уже на второй странице, стараясь, чтобы Яна этого не заметила.
За второй год супружества они окончательно отдалились друг от друга. Валерий делал попытку за попыткой наладить отношения с Яной, но неизменно натыкался на непробиваемую стену.
– Ты не понимаешь, – говорила жена, и он соглашался.
Как и когда выросла между ними эта стена, Хромов не знал. Ссоры стали редкими, потому что у чужих людей меньше поводов браниться. Последний скандал возник, когда они отмечали день рождения Яны, – ей исполнилось двадцать два года, а Валерию казалось, что он женат на глубокой старухе, побитой жизнью и сварливой, у которой не осталось никаких радостей.
– Посмотри на себя, – не выдержал Хромов. – Ты ведешь себя как... базарная баба! Чем я тебе не угодил? Подарок не нравится?
Яна покраснела, потом побледнела, схватила подаренный мужем зонтик и начала размахивать им у самого его носа.
– Это, по-твоему, подарок? – Она задыхалась от негодования. – Вот это-о?
У нее не хватало слов, чтобы выразить, как жалка, непрезентабельна преподнесенная Валерием вещь. Тяжелее всего было Яне осознавать, что при ее внешности шансы найти себе более достойного мужчину равняются нулю. Она со стонами отчаяния помахала в воздухе злополучным зонтом, выдохлась и упала на диван без сил.
– Тебе надо лечиться, – только и сказал Хромов. – Причем серьезно.
Он торопливо собрал чемодан и, не прощаясь, ушел. Возвращаться в общежитие было стыдно: поехал на вокзал, взял билет до Твери, оттуда доберется до Старицы на автобусе. Решил, что поживет пока у матери.
С тех пор минуло пять лет. Яна не написала ни одного письма, ни разу не позвонила. Официально они так и не развелись. Валерий о разводе не думал,– два года семейной жизни напрочь отбили у него охоту вступать в новый брак. За это время у него появилась женщина для интимных встреч – проще говоря, любовница. Она жила в доме напротив, а работала в отделении связи телеграфисткой. По вечерам она приглашала Хромова к себе, угощала чаем и ватрушками с домашним творогом, отдавала принесенную с почты корреспонденцию. Впрочем, корреспонденцию – громко сказано: это были редкие открытки, которые приходили Зинаиде Васильевне от бывших учеников; раз в неделю – газета с программой и разные рекламные листки.
Поэтому Валерий удивился, когда утром увидел в окно телеграфистку, махающую ему рукой, – выйди, мол.
– Тебе письмо, – сказала женщина, едва он подошел к калитке. – Я подумала, может, что важное.
За ночь навалило снегу, калитка не открывалась, и Хромов взял письмо, протянув руку через забор. Обратный адрес на конверте был незнакомым, напечатанным на машинке.
- Предыдущая
- 4/86
- Следующая
