Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/157
- Следующая
Оперуполномоченный уголовного розыска замолчал, насмешливо глядя на следователя.
— Оригинал этот ворюга, — сказал Воеводин. — Даёт справки знакомым, где находятся хозяева в то время, как он их очищает. Ну а Колчина? — спросил недоверчиво следователь. — Подтвердила?
— Да, да! — кивнул Богданов. — Я говорил с ней. Она ещё кое-что сообщила. Эта самая Колчина поднималась к Ярцевым около семи часов вечера. Говорит, после работы, не заходя домой, заскочила к Лене, чтобы взять журнал мод. Их не было. Колчина пошла к себе. Она живёт в такой же девятиэтажке, только её дом слева, под углом к ярцевскому. Из квартиры Колчиной, которая находится на седьмом этаже, видны окна Ярцевых. Около восьми Людмила увидела в них свет, позвонила. Тогда и состоялся разговор с любезным похитителем.
— Но она хоть поинтересовалась, с кем говорит?
— Не догадалась.
— Жаль! Интересно, что бы ей ответили…
— Колчина была уверена, что это приятель Ярцевых или родственник.
— А она не заметила из своих окон, сколько человек в квартире Ярцевых?
— Нет, окна были зашторены. Закрутилась, говорит, сына купала, спать укладывала. Потом — телевизор. О журнале мод вспомнила только на следующее утро, на работе. И тут же позвонила Лене. Та ей поплакалась насчёт кражи. Ну а Колчина сообщила о звонке… Вот такая, Петрович, история, рассказанная вашему покорному слуге и зафиксированная по всем правилам.
Богданов протянул следователю протокол допроса. Воеводин открыл сейф, достал папку с делом. Протокол допроса Колчиной стал в ней четвёртым по счёту документом.
— Негусто, — заметил следователь, и было непонятно, к чему относились эти слова, к сообщению оперуполномоченного или к количеству материалов в деле.
— О, человеческая неблагодарность! — трагически вздохнул капитан, приняв это все-таки на свой счёт. — Смотри: теперь мы знаем, что вор был отлично осведомлён о походе Ярцевых на концерт. Это раз! Он прекрасно знал, что в квартире есть ценности. И немалые! Это два!.. Похитителю было известно, где они лежат. Потому что, по словам Ярцевых, он больше ни к чему не прикасался. Это три!.. Напрашиваются кое-какие выводы. Или вор из числа знакомых семьи Ярцевых, или его кто-то навёл.
— Все так, Алексей, — Воеводин подошёл к окну. Буквально на глазах светлело. Тротуары заполнили спешащие на работу люди. Машины прокладывали колеи в жидком месиве потемневшего снега. — Все так, — повторил следователь. — Но почему ты уверен, что Колчиной ответил вор?
— А кто же, по-твоему? — удивился Богданов. — Выходит, помимо воров квартиру посещал ещё кто-то? Без ведома хозяев?! Или ты хочешь сказать, что Ярцевы что-то скрыли от нас?
— Понимаешь, меня смущает этот воспитанный похититель. Ну, представь себе, какой дурак, забравшись в квартиру для грабежа, будет отвечать на телефонный звонок?
— Почему дурак? — пожал плечами капитан. — А может, умный! Отличный психолог!
— Ничего себе психолог! — усмехнулся следователь. — Голос — это улика!
— Только записанный на магнитофон, — возразил Богданов. — Я вот подумал, а если он из тех самоуверенных типов, кто перед уходом из ограбленной квартиры выкурит сигарету да ещё опрокинет рюмочку-другую из бара жертвы, а? Правда, этот не курил и не пил, но самоуверенности ему, видно, не занимать.
— Возможно, ты прав, — задумчиво произнёс Воеводин. — Что и говорить, вор необычный. Незаурядный домушник.
— Точно, — согласился оперуполномоченный. — Взял лишь старинные драгоценности… А ведь там было ещё чем поживиться!
Они перешли к тому, каким образом преступник проник в квартиру. Отмычка или взлом, по утверждению эксперта, исключались. Через форточку или балконную дверь — тоже: были заперты изнутри. Да и соседи с верхнего и нижнего этажей в это время находились дома, так что заметили бы.
— Выходит, вор воспользовался ключами, — констатировал следователь. — А вот как он их заполучил? Поговори ещё с Леной. Не теряла ли? Не давала ли кому на время?
— Бу сделано! — пообещал Богданов. — А с Глебом?
— Я сам приглашу его сегодня на допрос.
Капитан покинул кабинет Воеводина, когда здание ожило, наполнилось голосами, шумом шагов, хлопаньем дверей.
Станислав Петрович набрал номер квартиры Ярцевых. Трубку взял Глеб. Голос у него был хрипловатый, заспанный. Поздоровавшись и назвавшись, следователь сказал:
— Мне бы хотелось с вами встретиться.
— Ради бога, — ответил Ярцев.
Но по кислому тону Воеводин понял, что особой охоты идти в милицию он не испытывает.
— Через час сможете? — спросил следователь.
Он услышал в трубке какое-то бормотанье, разобрав лишь слова «библиотека» и «университет». Наконец Глеб внятно произнёс:
— Хорошо.
Станислав Петрович стал наспех набрасывать план допроса, но раздался звонок внутреннего телефона — вызывал начальник следственного отдела. Воеводин проторчал у него битый час. Начальник поинтересовался и кражей на Большой Бурлацкой.
— Пока похвастать нечем, — откровенно признался Воеводин.
— Форсируйте, Станислав Петрович, форсируйте, — строго сказал шеф и, чтобы несколько смягчить приказание, добавил: — Меня тоже теребят. Генерал сегодня лично интересовался.
— Буду стараться, товарищ подполковник, — ответил следователь.
Возвращался он к себе несколько задетый словами начальника отдела. Ведь тот отлично знал, что помимо кражи у Ярцевых в производстве у Воеводина находилось ещё шесть дел. И упрекать следователя в прохладном отношении к службе повода вроде бы не имелось.
Подготовиться к разговору с потерпевшим Воеводин так и не успел: Глеб Ярцев явился минут на пять раньше назначенного времени. Он был без шапки, в мохнатой волчьей шубе, которая очень ему шла — этакий положительный киногерой, покоряющий суровые северные просторы.
— Можете раздеться, — указал на свободный крючок следователь.
— Благодарю, — с достоинством ответил Ярцев, но шубу не повесил, а небрежно кинул на стол соседа Воеводина по кабинету. Станиславу Петровичу это не понравилось, но замечание он делать не стал, благо коллега сегодня отсутствует, уехал в город по делу.
Занося в бланк протокола допроса данные потерпевшего с его слов, Воеводин отметил про себя, что глаза у Ярцева красные, веки чуть припухли. Подумал было: может, он кутил всю ночь? Но перегаром от Глеба не пахло, и на похмельного он не походил. А вот недоспал — явно. Словно в подтверждение мыслей следователя, Ярцев пару раз прикрыл рот рукой, маскируя с трудом сдерживаемую зевоту.
— Ну, Глеб Семёнович, хотелось бы услышать ваше мнение…
— Относительно?.. — вопросительно посмотрел на следователя Ярцев.
— Кто мог украсть драгоценности вашей жены. Вы, наверное, прикидывали, а? И время у вас было.
— Ни в Шерлоки Холмсы, ни в Мегрэ не гожусь, ей-богу! — развёл руками Глеб.
— Даже не мечтали никогда?
— Разве что на заре юности. И то мимолётно. История — это, простите, серьёзнее, глубже.
— Историк, простите, тоже в своём роде следователь, сыщик. Разве не так?
— Да, — после некоторого размышления сказал аспирант, — в наших профессиях есть кое-что общее. Хотя бы загадка смерти Наполеона. Тут действительно историкам приходится быть и криминалистами…
— Вот видите, — заметил следователь, — криминалистика и история рядом. Попробуйте вспомнить, проанализировать события, предшествующие краже. Кто бывал у вас дома? Часто заходят?
— Мы с женой не затворники. Вполне коммуникабельные люди. Сами бываем в гостях, и к нам, естественно, приходят. Но, смею вас заверить, порядочные люди. Я вообще не завожу сомнительных знакомств. Да и жена… Ведь ещё древние говорили: скажи, кто твой друг…
— И я скажу, кто ты, — закончил Воеводин. — Стало быть, вы за всех ручаетесь?
— Скажем по-другому: верю. Просто не допускаю мысли, что кто-то из них… — Ярцев подумал и твёрдо произнёс: — Нет, не допускаю!
— И все же, — мягко настаивал следователь, — кто чаще всего бывал у вас? Конкретно, по фамилиям?
- Предыдущая
- 9/157
- Следующая
