Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич - Страница 32
- Предыдущая
- 32/157
- Следующая
— А это что за краля с ними? — полюбопытствовала Орыся. — Любовница Барона?
— Райка? С тем дружком Барона. Она с разными приходит — Клара вдруг прыснула в кулак.
— Ты чего? — удивилась Орыся.
— Представляешь, даже в зубы вставила бриллианты!
— Ну да? — вытаращила глаза Орыся. — Шутишь?
— А ты присмотрись, сама убедишься.
— Неловко как-то.
— Рассказывают, грызла как-то Райка орех и сломала зуб. Очередной хахаль повёз её к дантисту и вставил золотую фиксу с бриллиантом. Райке это так понравилось, что она вырвала здоровый зуб с другой стороны и вставила золотой с бриллиантом. Для симметрии… Ну не чокнутая?
Подойдя в очередной раз к столу Барона, Орыся мельком кинула взгляд на рот хохочущей Райки, потому что не могла все-таки до конца поверить в рассказ Клары Хорунжей. Ну возможно ли такое? Но у Райки, когда она смеялась, действительно, в двух боковых золотых зубах пускали разноцветные лучики бриллианты. Прямо чертовщина какая-то!
— Садись, Орыся, — неожиданно сказал ей Барон, выдвигая четвёртый стул и наливая в бокал шампанское.
Орыся растерялась.
— Спасибо. Не могу… Понимаете, нельзя нам на работе, — пролепетала она и для убедительности добавила: — Честное слово!
— Садись, садись, — властно произнёс Сергей Касьянович. — За знакомство. — Он протянул свой фужер, чтобы чокнуться, ожидая, пока она возьмёт налитый ей.
Орыся невольно оглянулась, ища глазами метрдотеля. Но Сергей Касьянович опередил её, щёлкнул в воздухе пальцами, и через мгновение тот стоял рядом, как послушная собачонка.
— Давай, Петя, и ты, — налил ему полный бокал коньяка Барон.
К удивлению Орыси, метрдотель залпом осушил бокал.
— Ну? — нетерпеливо сказал Барон, обращаясь к Орысе.
Метрдотель согласно кивнул ей, мол, не отказывайся.
Пришлось и чокнуться, и выпить, и сесть.
Спустя некоторое время Барон налил Орысе второй бокал. Она почему-то не решилась сказать «нет».
И потом, когда на кухне метрдотель шепнул ей, что Сергей Касьянович ожидает у входа (о подмене уже позаботились), Орыся тоже не нашла в себе сил отказаться. Переоделась и вышла на улицу.
У ресторана стояли «Волга» и «жигуленок». Барон, сидевший в «Волге», открыл дверцу, пригласил Орысю в машину. И, как только она села, резво взял с места. Тут же, следом за ними, двинулись и «Жигули».
«Как же это он не боится пьяный за рулём? — Орыся краем глаза посмотрела на Сергея Касьяновича. — Нарвётся на гаишников, лишат прав. А то и вовсе в милицию могут забрать».
Вообще-то он на пьяного не походил, хотя выпил изрядно. Только веки набрякли да побелели.
Впереди у перекрёстка показался милицейский мотоцикл, возле которого стоял работник ГАИ в белых крагах и шлеме. У Орыси упало сердце: сейчас поднимет жезл, они остановятся и…
Но Барон, чуть сбавив скорость, приспустил возле себя стекло и небрежно помахал рукой милиционеру. Тот кивнул и весело улыбнулся в ответ, как будто увидел самого дорогого друга. Только что не козырнул.
Орыся едва сдержала вздох облегчения.
— Сергей Касьянович, — спросила она, тяготясь молчанием и неизвестностью, — кто же вы такой, если даже милиция?..
— Ой, дорогая-золотая, — усмехнулся Барон, — поменьше задавай вопросов. Не люблю.
Орысю несколько обидел такой ответ, но она промолчала.
Однако когда «Волга» и неотступно следующие за ней «Жигули» вылетели за город, не удержалась:
— Но хоть имею я право узнать, куда мы едем?
— Во Львов, — коротко ответил Сергей Касьянович.
— Как во Львов? — вырвалось у Орыси.
— Отдохнуть надо, — сказал Барон, не объясняя, от чего отдохнуть и как.
«Господи, а тётя Катя? — подумала она. — Вот уж переволнуется!»
В машине снова воцарилось молчание. Лишь в едва приоткрытое со стороны водителя окно посвистывал встречный ветер да шуршали шины по асфальту.
Сергей Касьянович управлял машиной уверенно и властно. Впрочем, как и вёл себя с людьми. Эта уверенность почему-то постепенно успокоила Орысю.
Во Львове она не была давно. А город этот очень любила за его многолюдность, неповторимые старинные улицы, дома, скверы. Там можно затеряться и в то же время быть среди толпы. Не то что в их игрушечном маленьком Трускавце!
Одна площадь Рынок чего стоит! А Театр оперы и балета имени Ивана Франко с его крылатыми фигурами на фронтоне!
— Ты чего Раису обглядывала? — неожиданно задал вопрос Барон.
Орыся обрадовалась: молчание её тяготило. Она ткнула себя пальцем в зубы и сказала:
— Что, ей некуда бриллианты девать?
— Понравилось? — не то удивился, не то заинтересовался Барон.
— Эх, кто бы мне подсунул орешек покрепче! — со смехом произнесла Орыся.
— Подумаешь, — пренебрежительно сказал Барон, — бриллианты по одному карату! Всего-то двенадцать тысяч… Я могу тебе в каждый из тридцати двух зубов по два карата!
Сказал так, что она поверила — может.
— Свои как-то лучше, — ушла она от темы.
До Львова домчались менее чем за час. Подкатили к гостинице «Верховина», что на проспекте Ленина. Лиц людей, сопровождавших их на «Жигулях», Орыся так и не увидела: Сергей Касьянович сразу повёл её в вестибюль. А там…
Дежурный администратор вёл себя с Бароном так же, как метрдотель «Старого дуба». Через десять минут Сергей Касьянович уже вводил её в роскошный трехкомнатный «люкс» с коврами на полу и цветным телевизором. А ещё через четверть часа им подали в номер царский ужин с чёрной и красной икрой, разными копчёными и солёными рыбами, свежими жареными шампиньонами, неправдоподобно огромными красными варёными раками, коньяком, шампанским и заморскими фруктами.
Орыся не переставала удивляться могущественности своего «похитителя», как она мысленно называла Барона. И как ему удалось получить номер без всяких паспортов? Ведь у нас и шагу нельзя ступить, пока не удостоверятся, кто ты такой.
В уютный номер не проникал шум с улицы. Мягкий свет торшера освещал столик, играя в гранях хрусталя и золоте напитков.
Они сидели на диване рядом. Барон взялся за коньяк.
— Нет-нет, — запротестовала Орыся.
— А шампанское?
— Немного.
— Как хочешь, — посмотрел на неё Сергей Касьянович.
И снова у неё от этого взгляда тревожно забилось сердце, как там, в «Старом дубе».
Выпили. Он — коньяк, она — шампанское.
Ела Орыся с удовольствием: уехала из Трускавца голодная, да ещё дорога.
Наверное, уют и роскошь помещения её расслабили. Вино, впрочем, тоже. Она почти не уловила момента, когда сильные, железные руки Барона прижали её тело к своему, отыскали грудь, бедра, а губы жадно потянулись к её губам.
И тут, словно опомнившись, она резко оттолкнула Барона. Началась борьба, безмолвная, грубая и жестокая. Пощёчина ещё больше озлобила Орысю, и она вцепилась ногтями в его лицо, не чувствуя дальнейших ударов…
Тяжёлая золотистая портьера, трюмо с деревянными завитушками, идиллический пейзаж в багетной рамке на противоположной стене — вот что увидела Орыся, проснувшись.
И вспомнила.
Ругать она себя не стала: сама отлично знала, зачем привёз её Барон в эту гостиницу. При воспоминании о нем она зачем-то повыше натянула на себя одеяло. Прислушалась.
В номере стояла тишина.
«Где же он?» — с каким-то беспокойством подумала она: неизвестность пугала.
Телу что-то мешало. Комбинация… Вернее, то, что от неё осталось, — лохмотья.
Орыся откинула одеяло, хотела встать. Что-то упало на коврик возле кровати.
Два целлофановых пакета. Ярких, с надписью на иностранном языке. В одном было нижнее бельё, в другом — платье. Изумительное, нежно-сиреневое, с люрексом.
Её платье валялось на стуле с оторванным рукавом.
Орыся приложила к себе обновку, посмотрелась в зеркало. И цвет и фасон
— все к лицу.
Она пошла в ванную, привела себя в порядок, сделала причёску, размышляя, куда мог запропаститься Сергей Касьянович. И не успела выйти в гостиную, как появился он в длинном кожаном пальто и мохнатой лисьей шапке. На щеке алела царапина — след её ногтей.
- Предыдущая
- 32/157
- Следующая
