Мышуйские хроники (сборник) - Скаландис Ант - Страница 9
- Предыдущая
- 9/36
- Следующая
А меж тем любители старины, такие, например, как школьный учитель Твердомясов или аспирант кафедры анатомии Коринфаров специально исследовали храм Николая Угодника, что на Свинячей горке и доподлинно выяснили: да, перестроена сия церковь в конце семнадцатого века после набега на Мышуйск Лжедмитрия Второго, а фундамент, вне всяких сомнений, заложен еще в одиннадцатом веке, то есть задолго до татаро-монгольского нашествия. Кеша Пальчиков был внутренне убежден, что правда на стороне интеллигенции, а не военных, и неистово мечтал раскопать всех своих предков до двадцатого колена и доказать миру, что жили они именно в этом городе, на его исторической родине.
В тот вечер Иннокентий Пальчиков задержался на кафедре анатомии дольше обычного. Аспирант Евдоким Коринфаров, которого никто не звал Кимом, а величали все поголовно только ласковой кличкой Дока, позволил студенту поработать на новом пентиуме – компьютере с самой мощной в Мышуйске конфигурацией. Кому пришло в голову закупать на кафедру анатомии это электронное чудо, неизвестно, но поработать на нем становился в очередь весь университет. Одним словом, Коринфаров должен был делать какие-то обсчеты в ночную смену, после полуночи, а Кешу по знакомству запустил начиная с восьми вечера. И все бы здорово, да только минувшей ночью парень практически не спал, к зачету готовился, и теперь, когда за окном совсем стемнело, а в лаборатории было тихо-тихо, Кешу начало отчаянно клонить ко сну.
Он как умел боролся с подступающей слабостью. Обидно же – не использовать такой шанс! Уперев локти в стол, он держал голову обеими руками, боясь уронить ее на клавиатуру и устроить на экране жуткую путаницу вместо четко разрисованных и аккуратно подписанных костей человеческого скелета.
– Любезнейший! – вдруг раздалось у Кеши за спиной. – Вы сюда, между нами говоря, делами серьезными заниматься пришли или так, из праздности одной время убиваете?
Обороты речи были непривычно витиеватыми, да и голос незнакомый, хоть и приятный.
Пальчиков обернулся вместе с удобным офисным креслом, но решительно никого не увидел в лаборатории, а вот учебный экспонат – скелет человека – стоял теперь почему-то не слева от компьютера, где было удобно рассматривать каждую косточку, а аккурат за спиной, откуда только что и раздалась (или померещилась?) странная реплика. Кеша не успел встать и передвинуть его на место, так как скелет предупредительно поднял правую костлявую руку и, зашевелив нижней челюстью, произнес:
– Да, да, милейший. Это именно к вам я и имею честь обращаться.
– В-в-вы? Ко мне? – еле вымолвил Пальчиков, пугаясь не столько вида говорящего скелета, сколько своего непонятного спокойствия в этой ситуации.
– А к кому же, милейший? Если у вас, допустим на мгновение, возникли серьезные проблемы, поделитесь. Смелее, молодой человек! Чем черт не шутит, глядишь, и я помочь сумею. Если же так, лодырничать изволите, дома перед телевизором не спится – тогда прошу покорно: освободите дефицитное рабочее место. Мне тоже трудиться надобно. А то, не ровен час, наш общий друг Евдоким Коринфаров заявится.
Все-таки речь его была удивительно нездешней. Гладкой и какой-то очень уютной, завораживающей. Некогда стало Пальчикову размышлять, спит он или бодрствует, нужно ли ему щипать себя за руки и за щеки, стоит ли, наконец, рыскать по углам в поисках швабры насажанной на осиновую палку – хотелось просто поговорить с этим таинственным персонажем.
– А позвольте узнать, – заражаясь манерой собеседника, начал Кеша, – как, собственно говоря, намерены вы трудиться, если вы, простите, не более чем скелет?
– Да очень просто! – улыбнулся скелет. (Впрочем, он ведь непрерывно улыбался.) – Головой буду работать и руками. Главное – не мякоть, главное – крепкий костяк. Заметьте: это мой собственный афоризм. А я на свете белом вот уж без малого две сотни лет живу, и то, что сегодня – в силу известных обстоятельств скелетом подрабатываю, – так это особая история. Между прочим, молодой человек, ничего постыдного в нынешнем своем положении я не усматриваю. Даже напротив, массу преимуществ наблюдать смею...
– Сколько?! Сколько вам лет? – непочтительно перебил Кеша, словно только теперь осознав сказанное.
– Знаю, что трудно поверить, знаю. А ведь я, милостивый государь, первым экспонатом был в этом высокопросвещенном учреждении. Оно же еще при матушке Екатерине Великой создавалось, императрица лично на открытии Мышуйского Университета присутствовали, а я в тот самый день и завещал использовать бренное тело свое на благо естественных наук и процветания России. Когда же в 1830, уже при Николае, стало быть, Палыче душа моя отлетела – хе, хе! – в виртуальный мир, я и оказался вот в этом непосредственно углу. Много с тех давних пор воды утекло, много хозяев у этой комнаты переменилось...
– И как же, простите, ваша душа обратно из виртуальной реальности к нам вернулась? – Кеша уже сгорал от любопытства.
– Не спешите, мой юный друг. Я же об этом вам и рассказываю. Только всему свой черед. Так вот, самым славным хозяином сего кабинета был доктор Поликарп Ильич Укропов. Пятьдесят шесть годков тому назад принял он в руки свои все это хозяйство, и с упорством воистину подвижническим разрабатывал одну феноменальную гипотезу. О том, мой юный друг, что в костях человека веками могут сохраняться так называемые «генетические споры». Ну, то есть ДНК особого типа, хранящая полную информацию о всех живых клетках организма, в том числе и о клетках головного мозга. Доктор Укропов изобрел уникальную методику полного восстановления центральной нервной системы на базе имеющегося костного остова, а через это – нота бене, милейший! – чисто теоретически становилось возможным воскрешение личностей давно погибших индивидуумов. И не хватало Поликарпу Ильичу какой-то малости. Все методы химического воздействия были испытаны от и до, оставалась теперь только лучетерапия, то есть всяческая зловредная радиация. Эксперименты затянулись, доза, полученная стариком Укроповым, накапливалась, и однажды, рискнув увеличить мощность облучения, он пренебрег плотностью отраженного и рассеянного потока. Сердце профессора не выдержало.
А вот на меня эта самая радиация подействовала, наконец-то, благотворно – я проснулся. Точнее, проснулись во мне пресловутые генетические споры, процесс пошел с каждым днем все активнее, ДНК-то оказалась саморазвивающейся молекулой... Да вы же медик, любезнейший. Слыхали, наверно, о подобных вещах, но говорят-то все больше о динозаврах, да о мамонтах. И кому они, эти чудища, прости Господи, надобны? Куда важнее бессмертную человеческую душу к жизни вернуть. И вот, любуйтесь, пожалуйста: я стою здесь, перед вами, и мы беседуем, как Герцен с Огаревым.
Кто из них Герцен, а кто Огарев, Кеша решил не уточнять, и прогнав в очередной раз назойливую мысль: «Дозанимался, приятель, со скелетами разговариваешь!», щипать себя опять-таки не стал, а задал очередной вопрос, точнее сразу два. Первый – очевидный:
– Неужели вы никому до меня ничего о себе не рассказывали?
И второй – не дожидаясь ответа, с надеждой («Значит, не случайно все, значит, что -то роднит нас – этого загадочного скелета и меня, Кешу Пальчикова!»):
– А над чем вы, собственно, работаете, уважаемый?
– Э-э, милейший! Отвечаю по порядку. Никому я о себе не расказывал. Да и зачем? Помощь мне никакая не нужна. А сам – кому я могу быть полезен? Умникам высоколобым? Так ведь нагонят сюда, окаянные, всяческих экспертов, замучат тестами, сделают из меня подопытную свинку, а в душу бессмертную наплюют... Вы же человек, хоть и молодой, но с пониманием. Я это чувствую, а главное, интересы у нас с вами общие. Неужто не догадались? Я же большой знаток и ценитель ее Величества истории. Люблю, знаете ли заглянуть вглубь веков, опуститься вниз по корням собственного генеалогического древа. Дабы ощутить в полной мере аромат ушедших эпох и вместе с легендарными...
Кеша уже не слушал, в голове его все смешалось, и стучала там неустанно лишь одна радостная мысль: «Свершилось! Свершилось!»
- Предыдущая
- 9/36
- Следующая
