Сон в Нефритовом павильоне - Автор неизвестен - Страница 14

• Предыдущая
• 14/189
• Следующая

Рассмеялся Ян.

— Да, расхвалила ты, старая, свой Ханчжоу! Поеду сам погляжу, вправду ли так.

Нахлестывая осла, он проехал через Южные ворота и попал на окружную улицу. Поехал Ян по ней, разглядывая красивые, ухоженные терема. Вспомнился ему и конец песни Хун:

Тридцать пять теремов осмотрел Ян, а перед тридцать шестым по счету не мог не остановиться — этот был краше всех. Перед высокой оградой изящная беседка, а в нее ведут устланные шелком ступени; бежит прозрачный ручеек, а через него переброшен мостик, напоминающий радугу. Перебравшись по этому мостику через ручей, Ян сразу увидел ветви персика и сливы, свесившиеся над колодцем! Слез с осла, подошел к воротам и прочитал над ними золотые иероглифы — «Первый терем». Между ивами, обращенный на восток, высился многоярусный терем. На его стене шелковые полотнища с четырьмя иероглифами — «Запад», «Озеро», «Ветер» и «Луна».[91] Ян велел мальчику постучать. Вышла молоденькая служанка в красной юбке и зеленой кофте. Ян увидел ее и спрашивает:

— Тебя зовут Лотос и Яшма, значит, Лянь Юй, так ведь?

— Откуда вы и кто вам сказал мое имя? — улыбнулась девушка.

Ян кивнул в сторону двери и говорит:

— Хозяйка, наверно, дома?!

— Нет, вчера уехала в Сучжоу на пир и до сих пор не вернулась. Ее туда правитель Хуан пригласил.

— Я старый знакомый твоей госпожи. Жаль, что не застал ее. А когда она все-таки должна возвратиться?

— Сегодня обещала. Ян покачал головой.

— Без хозяйки в дом входить нехорошо. Подожду ее в харчевне напротив. Когда она вернется, скажи ей обо мне.

Девушка попыталась удержать его.

— Раз уж вы возле дома стоите, зачем идти в харчевню? Моя комната, хотя и недостойна вас, зато уютная. Побудьте в ней, отдохните, а там и госпожа пожалует.

Заколебался Ян: «Что подумают люди, если увидят, как я, юноша, вхожу в зеленый терем?!» Стегнул осла и на ходу крикнул:

— Вернусь, когда придет хозяйка.

И направился в ближайшую харчевню дожидаться возвращения Хун.

А та, усталая и разбитая, еле передвигая ноги, шла тем временем в Сучжоу. Наконец добрела до постоялого двора, где побывала первый раз ночью. Хозяин узнал ее.

— Э, да ведь это тот самый посыльный, что уже проходил здесь!

Хун через силу улыбнулась:

— Ну и память у вас — не забываете даже своих ночных гостей!

Хозяин в ответ:

— Вы спрашивали о благородном юноше — он прошел этой дорогой в Ханчжоу.

— А как он выглядел? — оживилась Хун.

— Дело было ночью, да и видел я его мельком. С ним мальчик и ослик. Одет бедно, но лицо умное и обращение достойное. Как же вы с ним разминулись?!

Чуть не заплакала Хун.

— Ночь была хоть глаз выколи, вот и не заметили один другого. А он в самом деле в Ханчжоу шел?

— Сказал так. Дороги он не знал и несколько раз меня переспросил. Видно, в этих краях впервые.

Задумалась Хун: «Ян шел ко мне. Значит, перехитрил Хуана. Придет в мой дом, а меня нет — обидится и уйдет! Что же делать?» Вдруг раздались крики: «Прочь с дороги! Прочь с дороги!» «Видно, важный чиновник едет!» — промелькнуло в голове гетеры. Посмотрела в щель в изгороди и видит — едет сам правитель Ханчжоу, господин Инь!

А правитель Инь всю ночь провел в Павильоне Умиротворенных Волн и видел, как пьянствовали и бесчинствовали Хуан и его гости, и очень не по душе ему было глядеть на все это. События же на пиру шли своим чередом! Правитель Хуан, проспавшись, узнал, что вслед за неизвестным юношей исчезла и девица Хун, разъярился и приказал изловить беглецов. Разделив своих слуг на два отряда, он приказал первому скакать по дороге в столицу, а второму — догнать и схватить Хун по дороге в Ханчжоу. Загалдели пьяные гости, угрожая расправой Яну и Хун. И тут правитель Инь вмешался.

— Почтенный правитель Хуан, милостью Неба мы с вами удостоились высокой должности наместников государя в славных округах. Вы знаете, что народ здесь мирный и приветливый, чиновники прилежные. Вот мы с вами всю ночь наслаждались стихами, вином и красотой девиц. Это позволено нам потому, что мы помогаем государю править страной. Но первый наш долг — поступать так, чтобы приносить пользу государству, а не вред. Сегодня нет человека в Сучжоу или Ханчжоу, который не знал бы о пире в Павильоне Умиротворенных Волн. Мы с вами — государственные люди! Что скажут, если проведают о вашей страсти к девице из зеленого терема? Что скажут, если узнают, что, позавидовав успеху неизвестного юнца, вы ему отомстили? Начнут ведь кричать: «Правители забросили службу, погрязли в кутежах да интригах!» Как тогда будем оправдываться? Гетера Хун ушла с пира, видимо, не без причин, но она живет в моей округе, и уладить неприятности с нею нетрудно. Однако Ян Чан-цюй — юноша благородного происхождения, он идет в столицу сдавать экзамен, и это дело другое. Он был гостем у вас на пиру, блеснул талантом и превзошел местных поэтов — честь ему и хвала! А вы отряжаете слуг в погоню за ним! Я думаю, что сие не по закону, и мне за вас стыдно.

— Да… вы правы… не подумал я… — залепетал Хуан и тут же приказал гостям разойтись по домам.

Те возмутились было, но правитель Инь прервал их ропот.

— Молодые люди должны думать об ученье, развивать свои таланты, брать пример с самых достойных. А вы ведете себя как бездельники и неучи. В науках я не силен, но знаю — народу нужен правитель, а ученикам — учитель. Если вы не извлекли для себя урока из моих слов, значит, только розги вам помогут!

Правитель Инь собрался было уезжать, но Хуан упросил его зайти на минутку в управу, там принялся потчевать его вином, а потом и говорит:

— Вы уж не судите меня строго. Веря в ваше расположение, могу ли обратиться к вам с просьбой?

Правитель Инь в ответ:

— О чем речь? Не понимаю.

— Мне скоро тридцать, а у всякого мужчины в такие годы есть и жена, и наложница. Я не видел всех женщин мира, но убежден: такие, как Хун, рождаются раз в десять тысяч лет. Ее не с кем сравнить! Не могу завлечь ее — видно, Небо противится. В старину говаривали: «В любви нет богатырей и подвижников!» — и верно говаривали. Но, может быть, вы, почтенный, поможете мне и уговорите Хун полюбить меня?

Правитель Инь улыбнулся.

— Пословица гласит: «Легче заполучить голову героя, чем душу простого смертного». Хун — гетера, но я не властен над ее сердцем. Я могу лишь не мешать ей полюбить вас.

Довольный Хуан угодливо осклабился.

— Благодарю вас! Правда, я не привык ждать удачи и спешу всегда добиваться своего. Задобрю Хун богатыми дарами — золотом, серебром, шелками, а в праздник пятой луны устрою на реке Цяньтан лодочные гонки. Хочу заранее пригласить вас. И Хун приглашу — отказаться она не посмеет. Отъеду с нею подальше — и никуда она от меня не денется!

Правитель Инь слушал Хуана рассеянно, кивнул на прощание и отбыл в Ханчжоу. Ближе к вечеру проезжал он мимо постоялого двора, на котором как раз в это время задержалась Хун, думавшая о том, как ей поступить дальше. Узнав правителя и повинуясь безотчетному порыву, она вышла на дорогу и поклонилась. Инь увидел перед собой посыльного и спрашивает: Ты кто такой?

— Гетера Хун из Ханчжоу.

— А почему ты в мужском платье и почему покинула пир?

Хун опустила голову.

— Я слышала, что при династии Чжоу восемьдесят лет нищенствовал Люй Шан,[92] а Фу Юэ[93] при династии Инь долго работал каменщиком и бедствовал. Ни тот, ни другой не желали служить никчемным правителям и ждали прихода к власти: первый — Вэнь-вана, а второй — Тан-вана.[94][95] Правитель Сучжоу тиранит людей, вот почему я ушла и ничуть не раскаиваюсь. А еще я слышала, что каждый, кто помогает ближнему и дает ему возможность отстаивать свою честь, уподобляется героям древности.

• Предыдущая
• 14/189
• Следующая