Низший пилотаж - Ширянов Баян - Страница 21
- Предыдущая
- 21/64
- Следующая
– А сколько тут квадратов?
– А винт хороший вышел?
– А сколько ты мне вмажешь?
– А ты меня вмажешь?
– А кто первый?
– А мы тут на ночь зависнем?
– А мы погулять пойдем?
Терпеливо выслушав этот шквал, и дождавшись его окончания, Семарь-Здрахарь начинает отвечать, при этом медленно, по стеночке, вливая шприцом с самой тонкой стрункой кипяченую воду, что оставалась в бане, в реактор.
– Пятнадцать. А хуй его разберет, поебень, вроде какая-то. Ни хуя. Самосадом каждый. Я, конечно, сразу восемь кубов, и Кололею семь. Как фишка ляжет. Все?
Пузырек взбалтывается и обнаруживается, что в нем совершенно прозрачная жидкость, лишь на дне кружатся красные хлопья.
– Ништяк! – С ходу оценивает результат влетевший в кухню Блим Кололей. – Мне два.
– Мне полтора. – Заказывает Машина Коленика Ввеновна.
– Мне полтора. – Заказывает Зоя Чумовоззз.
– Итого семь с половиной. – Подытоживает Семарь-Здрахарь. В его руке появляется дека с выборкой, на которую уже намотан мощный петух. Петух погружается в раствор винта, и машина начинает наполняться прозрачной жидкостью. Выбрав назначенные квадраты, Семарь-Здрахарь сливает винт в новый пузырек и кидает туда обрывок желтой бумажки. Та моментально становится красной.
– Ой, выбери мне полторашку… – Приплясывает на месте Зоя Чумовоззз.
– Ты охуела, нещелоченым трескаться? – Рявкает на нее Блим Кололей и подает Семарю-Здрахарю коробок с содой.
Сода сыплется в винт, винт шипит, бумажка, плавающая в нем, обратно желтеет.
– Пора ширяться! – Провозглашает Семарь-Здрахарь. Торжественно, как в крематории, он берет пятикубовую машину, насаживает на нее новую выборку с намотанным петухом. Винт, попадая в шприц, пузырится, отдавая последние порции углекислого газа.
– Все близе и близе минута блазенсьтва! – Шепелвя и картавя одновременно, начинает петь Блим Кололей. На него никто не обращает внимания, все заняты созерцанием процесса напяливания Семарем-Здрахарем на баян контрольной струнки.
– Блим, пойдем, перетянешь. – Встает Семарь-Здрахарь и его губы растягивает хищная ухмылка. В шприце плещется два с половиной квадрата эйфории. Бабы не могут отвести глаз от этого зрелища, но когда мужики скрываются за поворотом, они, чуть ли не отпихивая друг друга, начинают выбирать положенные им кубы. За этим наблюдают тараканы.
Другие тараканы видят, как Семарь-Здрахарь стравил из ширяльного аппарата последние пузырьки воздуха, а Блим Кололей намотал на семарь-здрахарьскую руку резиновую трубку. Шприц зажат между указательным и средним пальцами, струной вверх, а большой палец совершает странное путешествие по коже. Он бродит между выступающих бугорков, гематом, вулканчиков абсцессов. Он ищет место для вмазки.
– А, бля. – Решается Семарь-Здрахарь. – Вчера я тут попал…
Палец щупает тонюсенькую венку почти у самого запястья. Она уже несколько раз подвергалась акту ширяния и пока терпит, не уходит. Неизвестно, насколько хватит ее выдержки, и Семарь-Здрахарь, привычным движением перевернув движок, нацеливается иглой в синюю жилку. Струна тонкая и короткая, она не дает возможностей для длительного ковыряния. Ей надо попадать только сразу.
Острие входит под кожу и тут же, в прозрачной коричневой канюле появляется контроль.
– Попал. – Семарь-Здрахарь говорит это так тихо, словно боится спугнуть собственную кровь. – Отпускай потихоньку…
Медленно и плавно Блим Кололей разматывает перетягу. Палец Семаря-Здрахаря лежит на поршне, готовый к действию. Жгут снят, и поршень начинает свое движение, вгоняя в кровь миллиграммы амфетамина. Вот уже в баяне ничего не осталось. Семарь-Здрахарь вынимает иглу, прижимает место вмазки пальцем и валится навзничь на матрас, закрыв глаза.
Блим Кололей смотрит на него сверху, переминаясь с ноги на ногу, завидуя, сжимая в руке машину с контролем, боясь неуместным вопросом потревожить приходующегося.
– Мягкий, крутой, приход волнами. – Не открывая глаз, говорит Семарь-Здрахарь. Слова скрежещут по моментально пересохшему горлу и вылетают как пиротехнические ракеты из батареи, шипя и разбрасывая искры.
– Баян промой…
– Ага. – Тихо отвечает Блим Кололей и на цыпочках идет на кухню. Там его, словно почетный караул, с ширянами наперевес, встречают Зоя Чумовоззз и Машина Коленика Ввеновна.
– Как? – Спрашивают они хором и от напряжения, наполняющего их голоса, по помещению проносится статическая молния, убивая слишком близко подобравшихся тараканьих разведчиков. Блим Кололей открывает кран и начинает промывать шприц, игнорируя нетерпеливых женщин.
– Как? – Повторяют они.
– Приходуется.
– А как винт?
– Ништяк…
– Блим, – Машина Коленика Ввеновна берет Блима за руку и протягивает ему пластиковый баян с жидкостью, – Втрескаешь?
– Сначала сам. – Отрезает Блим Кололей, и руки Машиной Коленики Ввеновны безвольно падают. – Где щелоченый винт?
Он выбирает себе. Оказывается, что ему досталось полтора квадрата, вместо двух. Блим Кололей смотрит на баб. Бабы честными глазами смотрят на Блима Кололея.
– Давайте сюда ваши баяны!..
– Но мы…
– Пизди’ть команды не было! Быстро!
Логика не подвела Блима Кололея, каждая из баб перебрала себе по четверти куба. Слив лишнее в свою машину, Блим удаляется, оставляя баб краснеть от стыда, но почему-то они этого не делают, и лишь злобно шипят ему вслед.
Семарь-Здрахарь уже открыл глаза. Увидев приближающегося Блима Кололея, он блаженно лыбится ему:
– Хо-оро-ошо-о по-ошло-о…
– Можешь втрескать? – Без заискивания, в лоб, спрашивает Блим Кололей. Вмазанный Семарь-Здрахарь пришел в благостное расположение духа и теперь готов помогать всем и каждому:
– Ко-оне-ешно-о-о… Те-ебя-а ку-уда-а?
– В метро. – Говорит Блим Кололей и стягивает с себя рубаху. Обнажается худосочный торс, покрытый редкими красными прыщами. Блим Кололей передает Семарю-Здрахарю машину с винтом, ложится на матрас и откидывает руку, открывая доступ к подмышечным венам. Матрас колет спину, но Блим Кололей не обращает на это внимания, укол, которого он ждет, и сильнее, и приятнее, и ради него можно претерпеть мелкие неудобства.
Шприц лежит в руке Семаря-Здрахаря как влитой, словно это одна из его неотъемлемых частей тела, с которой он родился, но почему-то вынужден расставаться время от времени. Иголка, словно сама, находит кололеевский веняк, протыкает его, и жидкость в баяне начинает смешиваться с жидкостью, наполняющей кололеевское тело.
Блим Кололей терпеливо ждет конца инъекции, к горлу уже подступает первая волна прихода, а Семарь-Здрахарь еще не кончил введение. Наконец, струна покидает вену и Блим Кололей раскрывается навстречу знакомому, но невыразимому в скучных словах, ощущению.
Глотка наполняется горьковатым запахом винта. Перед глазами снуют цветовые пятна. Сердце начинает стучать на повышенных оборотах. Тихая радость распирает тело Блима Кололея. Это тело становится все больше и больше, оно заполняет всю квартиру, всю Вселенную. Блим Кололей чувствует единение со всеми тварями земными и инопланетными.
Это приход…
Через несколько минут первая острота ощущений спадает и Блим Кололей обнаруживает чье-то любопытствующее присутствие. Он приоткрывает глаза. Свет заходящего солнца отражается в них и бросает блик на неподвижно застывшего в углу комнаты таракана. Таракан шевелит усами, стремясь постигнуть какую-то свою, тараканью загадку.
– Здравствуй, друг. – Обращается к насекомому Блим Кололей. – Винта хочешь?
Таракан кивает.
Пока вмазанная Зоя Чумовоззз стекает по кухонной стене, Семарь-Здрахарь ковыряется в Машиной Коленике Ввеновне. К полутора кубам первака в машине уже прибавилось еще столько же контроля.
– Что за дебильные у тебя веняки?.. – Ласково ругается Семарь-Здрахарь и очередной раз всаживает иголку под кожу.
– Ну, вот же она. Почему ж контроля-то нет?
Появляется контроль.
– Вот. Тихо.
Поршень легонько подается вперед и Машина Коленика Ввеновна срывается со струны с тихим воем:
- Предыдущая
- 21/64
- Следующая
