Монастырь - Ширянов Баян - Страница 77

• Предыдущая
• 77/105
• Следующая

Во втором цеха работа не то чтобы кипела, а шла, подвластная какому-то неторопливому, но четкому ритму. Здесь трудились бригады нескольких отрядов и кум, присмотревшись к передвижениям ближайшей группы мужиков, сразу вычислил, кто ими руководит.

Старший смены издалека заметил приближение Лакшина и немедленно начал высматривать, нет ли на вверенной ему территории каких-нибудь нарушений.

– Как работается? – Равнодушно спросил Игнат Федорович подойдя вплотную.

– Норму делаем. – Чуть повысив голос, чтобы перекрыть шум работающих станков, ответил арестант.

– И как, все нормально? Ничего такого, из ряда вон выходящего, не случалось?

Зек отрицательно помотал головой.

– А если подумать?

– Да, попал тут один в непонятку…

– Кто?

– Лукьянов.

– И что за непонятка?

– Рожи ему везде стали мерещиться.

– И все?

– И этого хватило. Едва заставил его за станок вернуться.

– Хорошо.

Кум развернулся и вышел из цеха, оставив осужденного в недоумении стоять, почесывая стриженый затылок.

Беседовать с этим Лукьяновым смысла не имело. Вряд ли испуганный мужик мог рассказать что-нибудь дельное. Но сам факт того, что за один день произошли сразу несколько не вписывающихся ни в какие рамки случаев, наводил на тревожные мысли. И главной из них был вопрос: из-за чего в спокойной доселе зоне-монастыре вдруг возникла такая странная потусторонняя активность?

Ответ напрашивался сам собой – убийства. Но все равно, оставалось непонятным, как смерть двух, или трех, зеков могла взбудоражить призраков?

Поглощенный своими мыслями, Игнат Федорович некоторое время бродил между цехами, пугая своим появлением осужденных, занимавшихся своими неразрешенными правилами внутреннего распорядка делами. Наконец, взглянув на часы и с изумлением обнаружив, что уже без нескольких минут полночь, майор заторопился к выходу из промзоны, пробираясь сквозь плотные ряды второй смены, ждущей съема.

Но едва он вышел на плац, как сзади послышался сперва негромкий гул, который перешел в пронзительный свист. В следующее мгновение прогремел взрыв такой силы, что кум едва удержался на ногах.

Лакшин обернулся. Над котельной разразилась битва двух драконов. Белого и черного, чешуя которого переливалась красными блестками. Проморгавшись, кум понял, что это всего лишь два облака. Белое – перегретый пар, а черное – горящая сажа и копоть. Он хотел было мчаться обратно, но вдруг внимание майора привлек странный дробный звук, раздававшийся на плацу.

Игнат Федорович повернул голову обратно и рот кума раскрылся от ужасной картины, открывшейся его взору.

Лишь после развода, за очередным хапчиком с чихнаркой, Котел смог убедить себя, что ничего страшного не происходит. Ну, подумаешь, заложил своих шнырей с писателем и блатным, и куму. Мир-то от этого не перевернулся!

Пепел и Шмасть о чем-то весело тараторили, перебивая друг друга, а Исаков, сохранявший весь вечер хмурое настроение, вдруг понял, что не смотрит, как раньше, в темное нутро пустого хапчика, а вполглаза наблюдает за шнырями, автоматически реагируя на странности их поведения. Вот Пепел многозначительно замолк. А вот и Шмасть заговорщически подмигнул. Явно что-то скрывают.

– Бр-р-р!.. – затряс головой с расслабленными губами завхоз. Этак можно невесть до чего додуматься! Вот сука, кум, шепнул «следи», и покатили стремаки.

– Ты чего, Котел? – Шмасть прекратил перемигиваться и участливо попытался заглянуть в глаза Игорю. – Чихнарки перебрал?

– Тошно чего-то… – Честно пробурчал Исаков.

– Точняк, перечифирил! – Воскликнул Пепел. – Давай, окошко откроем? От свежачка полегчает. Или схавай чего.

– Давай. – Не уточняя, с каким из предложений он согласен, кивнул завхоз.

Пока Шмасть копался в холодильнике, Перепелов отворил узенькое окошко, и в спину Игоря сразу подул прохладный весенний ветерок. Котел тут же передвинулся вместе со стулом, чтобы не сидеть на самом сквозняке. Обзор с нового места был несколько хуже, но все равно, оба помощника находились в поле зрения Игоря.

– Чего будешь: сало, помазуху или треску? – Поинтересовался Шмасть, водружая на стол все перечисленное.

– Все. – Коротко выдохнул завхоз.

– Ну, мужики! – Пепел, улыбаясь, потер друг о друга ладони. – Начинаем праздник живота!

Он откуда-то извлек финку и принялся строгать тонкими ломтями шмат сала. Шмасть, другим ножом, разделал буханку черного хлеба. Не дожидаясь, пока Перепелов закончит с салом, шнырь схватил сразу несколько прозрачных ломтиков, соскреб с краев оранжевый перец и, положив их на хлеб, смачно откусил.

– Эх! Ядрено! – В восхищении Шмасть закатил глаза. – Котел, а ты чего зависаешь?

Игорь автоматически проделал ту же процедуру и начал жевать, почти не чувствуя вкуса. На время трапезы разговоры стихли. Зеки сосредоточенно и неторопливо поглощали бутерброды, не забывая запивать их слабеньким чаем с размешанными карамельками.

Несмотря на странную апатию, овладевшую Исаковым, он не прекращал анализировать мельчайшие действия своих шнырей. Не торопятся ли они попасть в тайные ходы? Не нервничают ли перед этим походом?

Котел не знал, что делать, если они действительно, как Гладкий и Сопатый до них, войдут внутрь стены. Идти ли за ними, или ломиться на вахту? На этот счет завхоз указаний не получал, но склонялся к последнему варианту. Если Шмасть и Пепла замочат, то не к чему оказываться в этот момент в их компании.

Впервые за вечер, усмехнувшись своим мыслям, Игорь вдруг совершенно по иному посмотрел на шнырей. Вот, сейчас они живы, жизнерадостны, хавают, себе, отметенную якобы на общак салу-масалу, а через час, другой, третий, этой жизни ведь в них уже не будет… Они станут покойниками, мертвяками, скользкими и холодными.

Потянувшись за очередным куском хлеба, Перепелов ненароком коснулся руки завхоза. Котел вздрогнул, вдруг почувствовав, насколько холодны руки шныря, и утвердился во мнении о неминуемой гибели своих помощников.

Объявили отбой. Шмасть быстро сбегал к выключателю и, вернувшись, принялся травить какую-то бородатую байку про побег на воздушном шаре из матрасовок.

• Предыдущая
• 77/105
• Следующая