Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города - Шилова Юлия Витальевна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/64
• Следующая

Вошедший мужчина был одет во все черное, он не сводил с меня своих пронзительных глаз. Это был человек из моего прошлого, а я всегда боялась своего прошлого… Это был человек, которого я уже не ждала. Я думала, что время убивает в нас жажду мщения, но я ошиблась. Глядя на этого человека, я понимала, как же сильно я ошиблась.

Он пришел. Он меня нашел. Он нашел меня в тот момент, когда я думала о том, что мне уже больше ничего не угрожает. Мне захотелось громко кричать, побыстрее выяснить, кто же его пустил, как он мог пройти на закрытую вечеринку, вход на которую строго по приглашениям?! Мне хотелось наказать тех, кто допустил подобное… Но я знала, что уже слишком поздно, потому что его никто и ничто не остановит. Этот человек слишком долго меня искал, именно поэтому его невозможно остановить. Он пришел сюда для того, чтобы меня убить, чтобы дать мне понять, что, как бы я ни хотела скрыть свое прошлое, у меня не получится это сделать. От прошлого невозможно убежать, потому что оно всегда вернется и напомнит о том, что настал час расплаты.

Я этого не ожидала. Я это не предусмотрела. Я не знала, как вести себя в подобной ситуации. Как вести себя тогда, когда ты понимаешь, что еще немного и тебя больше не будет?! Лицо мужчины оставалось в тени, но я бы узнала его в любом случае – настолько прочно память запечатлела черты этого лица. Я сказала сама себе: «…Ты расслабилась… Хотя правило всей твоей жизни состоит в том, что нельзя расслабляться. Но ты забылась и расслабилась…»

Я знала, что я должна что-то сделать, и одновременно понимала, что у меня на это нет времени. И Я УЛЫБНУЛАСЬ. Человек в черном опешил, НО Я УЛЫБНУЛАСЬ…

Как только администратор отдала мне мой паспорт, я тут же взяла протянутый мне ключ и пошла в направлении своего номера. Зайдя в номер, я бросила сумку на пол и первым делом вышла на балкон для того, чтобы оглядеть местность. Несмотря на то что я сняла гостиницу подешевле, на самой окраине, из окон на меня смотрела Москва. Та самая Москва, которой я всегда бредила, о которой мечтала с самого детства. Мне всегда казалось, что Москва – это город приезжих и что приезжие нужны ей, как свежая кровь.

Перед глазами почему-то возник образ моей матери, для которой мой отъезд обернулся настоящей трагедией, бессонными ночами и горькими слезами. Я вспомнила, как противился моему отъезду отец. Он посадил меня перед собой и пытался доказать мне, что я еду туда, где никому не нужна, и что в этом большом и бездушном городе меня никто не ждет.

– Что ты скажешь, дочка, когда приедешь в эту чужую Москву?! – гневался мой родитель. – Здрасте, я приехала?!

– Так и скажу, – дерзко сказала я. – Выйду на перрон и скажу: «Здрасте, я приехала!»

– А тебе скажут, что ты тут никому не нужна, что Москва не резиновая: все в ней не поместятся.

– Москва резиновая, – стояла я на своем и мысленно сопоставляла свои размеры и размеры этого города. – Я худенькая и не займу в ней много места. На крайний случай она немного подвинется.

– Кто подвинется-то? – непонимающе смотрел на меня мой родитель и крутил пальцем у виска, давая мне понять, что я сумасшедшая.

– Москва, – как ни в чем не бывало отвечала я и делала все возможное, чтобы прекратить разговор на данную тему, но разгневанный родитель был непреклонен.

– Ну ты, дочка, даешь. Москву решила подвинуть?

– Но я же не сильно, а самую малость. И то, только в том случае, если она не захочет меня принять.

– Если все в Москву поедут, то кто тогда будет жить в провинции?

– Ты и мама. – Я не смогла выдержать пристального родительского взгляда и опустила глаза. – Многим нравится жить в провинции. Все в Москву все равно никогда не поедут: многие ее на дух не переносят.

– А ты, значит, любишь Москву?

– Еще как! – честно призналась я.

– И в кого ты такая пошла, непонятно. У всех дети как дети…

– А какие у всех дети?

– Звезд с неба не хватают, потому что у них с головой все в порядке. Они живут в реальности и рассуждают реально.

– Значит, я живу не так, как все, и с головой у меня не в порядке. Но я все равно хочу поехать в Москву и достать звезду с неба.

Мой отец убеждал меня в том, что все провинциальные девчонки едут в Москву для того, чтобы поступить в театральный, а когда понимают, что они слишком переоценили свои возможности, то сразу идут на панель. Отец кричал, что он растил меня не для того, чтобы я торговала собой, и что про таких покорительниц столицы, как я, говорят всего одну-единственную фразу: «Танки грязи не боятся». Папа кричал и говорил, что во всем виновата мать, потому что она неправильно меня воспитала, мол, я не от мира сего. Мама плакала и просила меня остаться… Она говорила, что Москва сделает меня несчастной, выжмет из меня все соки и даст мне хорошего пинка под зад.

Я почувствовала, что от этих воспоминаний у меня довольно сильно защемило сердце, а на душе стало по-особому скверно. Мне было жалко мать, которая всячески пыталась меня остановить, но так и не смогла этого сделать. Отец вообще перед отъездом назвал меня шлюхой и, проведя несколько часов в обществе бутылки с самогонкой, даже не вышел в коридор для того, чтобы со мной попрощаться.

– Вот видишь, до чего ты отца довела, – укоризненно говорила мать, провожая меня в дальний путь. – Ведь сопьется же совсем.

– Я здесь ни при чем. Вспомни хотя бы один день, когда он не пил.

– Значит, еще больше пить будет.

– Больше уже некуда.

Я родилась в обыкновенной рабочей семье, где отец довольно часто прикладывался к бутылке и мог запросто поколотить мать. Все мое детство и юношеские годы прошли в российской глубинке, где местные жители не хватают звезд с неба, довольствуются тем, что есть, и живут своей тихой, спокойной и размеренной жизнью, даже не задумываясь о том, что где-то есть лучшая и более достойная жизнь. Именно поэтому мне всегда хотелось уехать из своих родных мест, встать на новый социальный уровень, зажить другой, более интересной, насыщенной жизнью, доказав своим землякам, что я чего-то стою.

…Не удержавшись, я быстро достала из сумки бутылку шампанского, откупорила ее, громко выстрелив пробкой, взяла со стола бокал и наполнила его до самых краев. Затем вновь вернулась на балкон и торжественно подняла бокал.

– Здравствуй, златоглавая! Ты не ждала, а я приехала. Примешь?

Заранее зная, что Москва мне ничего не ответит, я улыбнулась и принялась за свой любимый напиток.

– Значит, не примешь, – начала я размышлять вслух. – А я и не рассчитывала на твое гостеприимство. Я знала, что мне придется брать тебя измором. Как бы ты ни хотела, но ты от меня вряд ли отвертишься. Я знаю, что во мне живет особый дух авантюризма. Я не из тех, кто проводит свою жизнь в ожидании. Я сразу ставлю тебя в известность: у меня слишком большой аппетит к жизни. Да и вообще я не страдаю отсутствием других аппетитов. Быть может, ты надо мной посмеешься, но я хочу очень многого и все сразу. Смейся, смейся, но придет время и настанет тот день, когда ты перестанешь смеяться. Тебе захочется меня поближе узнать и подружиться со мной.

Этой ночью я не спала. Я размышляла и перебирала в голове всевозможные варианты, каким образом мне можно остаться в Москве. Самое главное – поступить в театральный институт, о котором я так долго мечтала, и найти работу. В моей голове, прямо по пунктам, созревал стратегический план по захвату столицы. Диплом еще никому не мешал, впрочем, как и профессия актера кино и театра. Если я поступлю в институт, то мне будет предоставлено общежитие, а это значит, не нужно будет снимать квартиру, что, в общем-то, недешево. Я знала, что придет время и у меня обязательно будет московская прописка. И прописка, и нужное количество денег. Все это обязательно у меня будет, но не сейчас: еще слишком рано. Ведь и Москва не сразу строилась. Сейчас – институт, работа и знакомство с нужными людьми. Я неправильно выразилась: не знакомство с нужными людьми, а дружба. Я представляла то время, когда я стану леди до кончиков ногтей. Буду сражать всех своим эпатажем, роскошно одеваться и жеманно себя вести. Для этого мне будет просто необходимо пройти курсы этикета. Без руки профессионала у меня это вряд ли получится. Я себя сделаю, перекрою и сотворю тот образ, который будет великолепно вписываться в рамки моей будущей жизни. Единственное, что я никогда в себе не трону, – так это свою провинциальную непосредственность. Это – моя изюминка, и я не собираюсь от нее избавляться. Помимо прочих задач мне не мешало бы найти постоянного молодого человека. Как-никак, а я одна в незнакомом и чужом городе. Сильное мужское плечо еще никому не мешало, особенно если бы у этого плеча была московская прописка.

• Предыдущая
• 5/64
• Следующая