Женщина в клетке, или Так продолжаться не может - Шилова Юлия Витальевна - Страница 53
- Предыдущая
- 53/67
- Следующая
– Зачем ты такую старуху-то себе выбрал? Сейчас одиноких бабулек полно. Нет, вам нормальных не надо. Даже дедам и то стерв подавай.
– Да, Валюша, сердцу не прикажешь. Полюбил я на старости лет стерву и ничего не могу с этим поделать. Я ей по-хорошему говорю, переходи ко мне в дом, жить будем. У меня корова есть, огород, с голоду не помрем. А она, как старуха из сказки о рыбаке и рыбке, сидит у разбитого корыта и ногой топает. Говорит, что в такой берлоге жить со мной не будет. Намекает на то, что если бы у меня коттедж был приличный, то она бы ко мне переехала. Всю душу она мне вытрясла. Она меня к себе на порог с пустыми руками не пускает. То крупы ей принести надо, то колбасы хороший кусок. А один раз даже скандал мне устроила.
– Какой еще скандал?
– Мол, слышала про «Макдоналс», хочу там побывать, и все. А для этого в саму Казань надобно ехать. Я ей объясняю, что я в том «Макдоналсе» был и ничего вкусного там не нашел. Булок сухих наелся, и все. Меня потом изжога мучила целую неделю. Да и толстеют от этой американской пищи как на дрожжах. А она у меня и так женщина добротная. У нее всего и везде много, но и это замечание на нее не подействовало. Мол, хочу «Макдоналс», и все. Мне деваться было некуда. Пришлось ее везти в Казань. Так я на нее за одну поездку почти всю пенсию потратил. Она платье нарядное надела, сели мы с ней в автобус. Приехали в Казань, и она сразу стала у меня букет требовать. Я ей говорю, что если бы я знал, что ей букет нужен, то у себя на участке бы пионов или гладиолусов нарвал, а она заявила, что ей не нужен букет с участка. Она захотела розы в праздничной упаковке. Я как цену букета услышал, так валидол сразу себе под язык сунул. И все же пришлось покупать. А в этом чертовом «Макдоналсе» она вообще обезумела. Говорит, хочу все попробовать, и все тут. А сколько с собой набрала! Это же целая хозяйственная сумка. Я ей объяснял, что эти булки холодные уже невкусные, а она, мол, ничего, на печи разогреем. А на остановке еще к ларьку подошла и стала пальцем показывать на сникерсы, марсы и жвачки всякие. Я думал, что уж после этого раза мы с ней точно сойдемся, а она нет, только ночь мне подарила, и все тут, а утром выставила. Список написала.
– Какой список?
– На следующий раз. Как только я захочу к ней прийти, чтобы я продуктов ей принес по списку. Ох, Валентина, всю душу она мне вымотала. Как дорого она мне обходится, и бросить я ее не могу. Люба она мне. Ой, как люба. Я ведь на это преступление ради нее пошел.
– И на что ты рассчитывал?
– На то, чтобы француз в свой Париж звонил и требовал, чтобы кто-нибудь оттуда вылетел и ему деньги привез.
– Ну и что, француз звонил?
– Он сначала наотрез отказывался, а вот совсем недавно все-таки согласился и жене позвонил.
– А она?
– Там трубку никто не взял. Ни дома, ни на работе. Он тогда родственнику позвонил и сказал, чтобы они что-нибудь придумали, как деньги сюда передать можно.
В этот момент дед встал на колени и слезно заголосил:
– Валя, если можешь, прости. Все из-за этой Матрены. Из-за нее я на преступление пошел. Я уже и сам потом пожалел, что этого француза украл на пьяную голову, но деваться уже некуда было. Думал, если ему денег не передадут, то шлепну его, чтобы никто не знал, погружу в повозку и отвезу к реке, а там сброшу. Я боялся, что ты прознаешь или кто из ребят. Валя, не говори ребятам! Я тебя прошу! Ведь я твоей покойной тетке жизнь спас. Я ее с реки вытащил, когда она тонула. Искусственное дыхание ей сделал. Да если бы не я, то она бы еще раньше умерла. Валя, вспомни все хорошее. Не губи меня! Не губи!
– Дед, встань с колен, – властно приказала Валентина и закурила сигарету. – Томка, мы вовремя. Успели, пока его Матвей в повозку не погрузил и в воду не скинул. Маловероятно, что за него даже цент получить можно. На счету пусто, да и наличку вряд ли кто бы передал. Видно, там у себя на родине его не очень-то жалуют.
Но я не слышала, о чем говорит Валентина. Я вообще ничего не слышала. Я еще плохо соображала то, что в этой страшной игре удалось уцелеть и мне и Жану. Мне было больно думать о том, что было бы, если бы я случайно не встретила Валентину. Господи, что бы было…
– Дед, где Жан? – глухо спросила я и, подойдя к нему вплотную, с трудом сдержала себя от того, чтобы не заехать по его физиономии.
– В подвале, – испуганно ответил он.
– А подвал где?
– В сарае.
– Показывай! – скомандовала Валентина и встала со своего места.
Как только мы вошли в сарай, дед сразу нагнулся, потянул за лежащее на полу кольцо и откинул люк.
– Вот где узников держать надо было, – присвистнула Валентина. – Не у меня, а у тебя. Вот это система. Захочешь – не найдешь.
Увидев лестницу, ведущую вниз, Валентина толкнула деда вперед и пригрозила:
– Пойдешь первый. И смотри мне, без глупостей.
– Валюша, да ты чего? Мы же с тобой столько лет друг друга знаем.
– И не говори. Столько лет друг друга знаем, а ты у меня постоянно что-нибудь воруешь.
– Валя, да воровать – это одно, а плохого я тебе никогда не сделаю.
– После того, как ты француза уволок, я уже ничего не знаю. А то сейчас спустимся вниз, ты крышку люка сверху закроешь и оставишь нас с Томкой здесь помирать. А потом, когда мы тут все сдохнем с голоду, всех троих на свою повозку положишь и повезешь в реку скидывать.
– Валюша, что ж я, ирод какой, что ли? Что ж ты из меня маньяка-то делаешь?! Я просто хотел денег заработать, чтобы Матрена со мной сошлась.
Я заглянула вниз и увидела кромешную темноту. Затем подняла голову и посмотрела на деда вопросительно.
– Там же ничего не видно. Как мы будем спускаться? Разобьемся тут к чертовой матери.
– У меня фонарик есть.
Дед пошел первым, я посмотрела на Валентину и кивнула ей головой.
– Иди, что не идешь?
– Боишься второй идти? До сих пор мне не доверяешь, – ухмыльнулась моя соседка.
– Доверяю.
– Ни черта ты мне не доверяешь. Боишься, что, как только ты спустишься, я крышку люка закрою и всех троих там оставлю, а сама к Владу поеду.
– Я тебе доверяю, – повторила я вновь и в доказательство своих слов, на свой страх и риск, стала спускаться второй.
– Спасибо за доверие, – удовлетворенно произнесла Валентина и принялась спускаться третей.
Как только мы все спустились вниз, дед посветил фонариком, и от увиденного я не могла не вскрикнуть. Жан лежал на сыром полу ничком и не шевелился. Неподалеку от него сидела здоровая крыса, которая и придавала увиденной картине дикий ужас.
– Мамочки, крыса! – громко крикнула я и отчаянно завизжала.
Крыса моментально среагировала на мой крик и тут же ретировалась.
– Дед, да у тебя здесь крыс полно, – испуганно произнесла Валентина. – Что ж ты живого человека к крысам-то поселил? Может, они его уже растерзали и он мертв?
– Да я был недавно. Он жив был, и крыс никаких не было.
Дед подошел поближе к Жану и посветил на него фонариком.
– Эй, француз, ты жив? За тобой пришли! Слышишь, ты свободен.
Жан молчал и не произносил ни единого звука. Я сделала шаг в его сторону и налетела на эмалированное ведро.
– Что это?
– Осторожно. Это его горшок, – объяснил мне дед.
– Надо же, какой ты у нас гуманный, – злобно хихикнула Валентина. – Осталось в тебе еще человеколюбие. У тебя здесь запах такой, что сознание потерять можно. Тут случайно никаких человеческих останков нет?
– Валюша, ну о чем ты таком говоришь? Просто это плесень и сырость так пахнут.
– Ничего себе запах. Как будто сдох кто-то. Томка, что-то мне кажется, что с французом не все в порядке. Может, он того?
– Что значит того? – Я ощутила, как бешено застучало мое сердце.
– Я имею в виду – жив ли он?
Подойдя к Жану вплотную, я села на корточки и потрясла его за плечи:
– Жан, милый, родной, любимый, ты жив?
– Ты его тут голодом уморил, что ли? – громогласно задала вопрос Валентина.
- Предыдущая
- 53/67
- Следующая
