Женщина в клетке, или Так продолжаться не может - Шилова Юлия Витальевна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/67
• Следующая

Немного помолчав, я яростно сжала кулаки и, посмотрев на избитое лицо Жана, произнесла:

– Жан, а что дальше-то будет? Дальше-то что? Если твоя жена и твой начальник вышлют тебе эти деньги, то с чем останешься ты? Как ты будешь жить дальше? Пожизненно отдавать долги?!

– В жене я не сомневаюсь. Она вышлет все, что есть, и будет ставить за меня свечки, молясь, чтобы я вернулся целым и невредимым. А вот начальник скорее всего заявит в полицию.

– Но ведь ему же сказали о том, что в этом случае тебя могут убить.

– Он все понимает и все сделает правильно. Он знает, что не стоит идти на поводу у моих похитителей, потому что нет вероятности, что даже если они получат свои деньги, то подарят мне жизнь, – рассудительно произнес Жан. – Они требуют с меня немалую сумму. Я уверен, что полиции уже известно о моем похищении. Будем надеяться, что они уже связались с вашей милицией и нас скоро найдут.

– Ты в этом уверен?

– Я же сказал, будем надеяться.

Собравшись с силами, я слегка подалась вперед и осторожно взяла Жана за руку.

– Жан, извини.

– За что? Ты же говоришь, что ты здесь ни при чем?

– Я и в самом деле тут ни при чем. Если бы я знала, что может произойти подобное, я бы сделала все возможное, чтобы ты не приехал.

– Если бы я знал программу своего визита, то я бы и сам никогда сюда не приехал.

Всмотревшись в лицо любимого человека, я ощутила, как близко находятся его глаза, и прошептала:

– Я тебя люблю.

– Мне кажется, что сейчас не время и не место, – раздраженно бросил мне Жан.

– А я все равно тебя люблю.

А затем какой-то безумный и неуправляемый порыв заставил меня броситься на Жана и начать целовать его шею.

– Жан, господи, любимый, родной, я знаю, что если бог даст и мы останемся живы, ты меня бросишь. Я знаю точно, что ты меня бросишь. Тогда я умру. Мне больше не для чего жить. Какая разница, когда умирать?! Или я умру от рук этих бандитов, или я умру от любви после того, как ты меня бросишь.

На мгновенье я забыла, где нахожусь. Мне хотелось, чтобы его пальцы коснулись моего тела, а его губы с особой жадностью коснулись моих губ. Но Жан слегка меня встряхнул, заставил опомниться и вернуться в реальность.

– Тома, ты сошла с ума.

– Я тоже так думаю, и уже давно.

– Каких-либо нежностей мне сейчас хочется меньше всего на свете. Все, что мне сейчас хочется, так это выбраться отсюда как можно скорее.

Тут же уловив мысль Жана, я посмотрела на окно с массивной решеткой и перевела взгляд на закрытую дверь.

– Ты предлагаешь сбежать?

– Мне кажется, что стоит попробовать.

Жан встал, слегка размял затекшие ноги и подошел к окну для того, чтобы посмотреть на массивную решетку, находящуюся с внешней стороны окна, усмехнулся и покачал головой.

– Да уж, решетка что надо. Даже если бы у нас и был инструмент, мне бы было тяжело ее распилить. Да и входная дверь закрыта с обратной стороны. Получается, что у нас нет никаких шансов.

– Как это нет?! – не согласилась я с Жаном. – А если я или ты захотим в туалет? Я сейчас постучу в дверь и меня выведут в туалет. Заодно разведаю обстановку. Важно понять, где мы находимся и кто в доме.

– Тебя проведут по коридору, и ты ничего не увидишь. Я уже ходил.

– И что?

– Я же тебе говорю, что ничего особенного я не увидел.

– Может быть, я увижу.

– Ты хочешь сказать, что ты более зрячая, чем я?

– Я хочу сказать, что я действительно хочу в туалет.

Я подошла к двери и принялась громко по ней стучать. Через несколько минут за дверью послышались шаги и до меня донесся хриплый мужской голос:

– Что надо?

– Я в туалет хочу.

Дверь открылась, и я увидела перед собой крайне нетрезвого мужчину, который пошатывался и держал в руках пистолет.

– Время – первый час ночи. У вас что, часов нет?! – Голос пьяного типа был раздраженным и не предвещал ничего хорошего.

– Я понимаю, что уже поздно, – сказала я с наигранной вежливостью. – Но вы тоже нас поймите. Мы не виноваты, что попали в такие условия.

– Ложитесь спать! – Мужчина указал пистолетом на старенькую кровать, стоящую у стены с выцветшими и обшарпанными обоями.

– Мы сейчас ляжем. Но перед сном я хотела бы умыться, почистить зубы и сходить в туалет.

– У тебя есть зубная щетка?

– Нет, – покачала я головой.

– Это твои проблемы. Тебе было велено собрать все необходимое.

– Ну, а в туалет-то хоть можно сходить?

– Можно, но учтите оба, я до утра больше дверь не открою. Я тоже живой человек и спать хочу. У меня день был слишком тяжелый. Ведро вам поставлю, и ходите в него, как хотите. Я тут швейцаром не нанимался.

– Ну, а сейчас-то можно сходить?

– Пошли.

– Спасибо.

Мужчина что было сил захлопнул дверь и повернул в ней ключ.

Он был настолько пьян, что с трудом стоял на ногах и сильно шатался. Толкнув меня впереди себя, он что-то забормотал себе под нос и ткнул в мою спину дуло своего пистолета. Я пошла по длинному, тусклому коридору, смотря по сторонам и пытаясь хоть что-нибудь увидеть или услышать.

– Ты что головой вертишь, как будто она у тебя на шарнирах? – выругался мужчина и произнес кое-что из отборного мата.

Не став злить пьяного противника еще больше, я зашла в туалет и, убедившись в том, что в нем нет даже маленького окна, чуть было не закричала от безысходности и от того, что пропала последняя надежда выбраться из этого злосчастного дома.

– Эй, ты там спать, что ли, собралась? – Видимо, мужчине было довольно трудно стоять на ногах и он хотел от меня отделаться как можно быстрее.

Подойдя к умывальнику, я набрала полные ладони воды и умыла лицо. Затем посмотрела на свое отражение в старенькое зеркало и подумала о том, что все, на что мне сейчас остается надеяться, так это на какую-нибудь случайность. Что-то должно произойти, сложиться так, что это не будет совпадать с расчетами компании Влада, и мне удастся от них избавиться. Да и не только мне, но и Жану, конечно. Быть может, мне завтра же стоит сказать Владу о том, что я знаю, где находится тайник, что я смогу сама лично его показать, но для этого меня должны привезти ко мне на квартиру. И нужно это сделать как-нибудь так, когда у дома будет гулять побольше людей, а на лавочках будет сидеть побольше бабушек. Когда меня будут вести от дома к машине, у меня есть возможность закричать, обратить на себя внимание, а быть может, и броситься в бегство. А Жан? Господи, как же Жан? Я ведь даже не знаю адреса, по которому его нужно искать. Когда тебе на глаза надевают черную повязку, очень тяжело ориентироваться на местности.

Не выдержав, я открыла кран посильнее и сунула под холодный напор свою голову. Затем тут же ее подняла и посмотрела в грязное зеркало, висящее прямо над краном. Увидев разбитую губу, я еще раз промокнула ее водой и поразилась тому, что я не чувствую никакой боли. Я тут же подумала о Жане. О его некогда красивом лице, которое напоминало какое-то месиво. Его губы были искусно сплющены от ударов, и весь его внешний вид говорил о том, что ему очень больно, просто у него еще есть силы для того, чтобы терпеть. Я представляю, что чувствует человек в таком состоянии, когда ему говорят о любви. Он ненавидит. Он ненавидит того, кто ему это говорит. Потрогав разбитую губу, я ощутила тупую боль и мысленно обратилась к своей любимой бабушке для того, чтобы она защитила меня от тех обстоятельств, в которые я попала, и дала мне возможность чудесного спасения. Я не знаю, есть ли жизнь после смерти, но я верила в то, что моя бабушка все видит, все слышит и обязательно мне поможет. Она накажет моих обидчиков за избитого любимого человека, за мое чувство беспомощности, злости и унижения. Мне было больно от того, что у меня появилась возможность пройти по дому, но я так и не смогла узнать обстановку, узнать, есть ли кто еще в доме и есть ли возможность бегства. Я не знала, что случится со мной завтра, послезавтра, через неделю, да и проживу ли я вообще эту неделю. Останусь ли я в живых. Я могла только предполагать, что теперь будет со мной, с Жаном и с нашей дальнейшей жизнью…

• Предыдущая
• 18/67
• Следующая