Замуж за египтянина, или Арабское сердце в лохмотьях - Шилова Юлия Витальевна - Страница 49
- Предыдущая
- 49/62
- Следующая
Через несколько часов с огромным трудом я смогла встать и, едва сохраняя равновесие, доплелась до ванной комнаты для того, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале.
– Боже мой, какой ужас! – вырвалось у меня. – Неужели это я?
Я смотрела на свое отражение в зеркале и с трудом верила своим собственным глазам. Мое лицо представляло собой сплошной сине-багровый синяк с двумя узенькими щелочками вместо глаз. Первым делом я стала рассматривать свой нос, боясь, что он или сломан, или стал кривым. Но мой нос был в полном порядке. Попытавшись умыть лицо, я ощутила острую боль и, решив ее все же перетерпеть, сняла с себя окровавленную одежду, встала под душ и включила теплую воду. Затем закуталась махровым полотенцем и, увидев, что на нем остаются кровавые пятна, взвыла от унижения, боли и морального опустошения.
Попытавшись открыть входную дверь, я поняла, что Валид запер меня с внешней стороны и не оставил ключей.
– Подонок! Будь ты проклят!
Недолго думая, я вышла на балкон и, облокотившись о перила, увидела прогуливающуюся мимо лавок Клаву.
– Клава! – крикнула я и, превозмогая сильную боль, попробовала помахать приятельнице рукой. – Клава!
Но Клава смотрела в другую сторону и, по всей вероятности, меня не слышала. Проходящий под моим балконом молодой араб, поднял голову и посмотрел на меня удивленным взглядом.
– Молодой человек, стой! Будь другом, скажи вон той девушке, что я ее зову. Это Клава! Подойди, пожалуйста, к Клаве и скажи, что я ее зову!
Египтянин захихикал и стал рассматривать меня так, как рассматривают экзотическое животное в зоопарке.
– Ну, что ты уставился? Ты слышишь, о чем я тебя прошу или нет?!
Услышав, что араб захихикал еще громче и по-арабски назвал меня русской проституткой, я вспомнила, что разговариваю на своем родном языке и перешла на английский.
– Позови, пожалуйста, вон ту женщину. Ее зовут Клава! Что ты смеешься? Меня муж избил. Позови мне мою подругу!
Араб не переставал смеяться и показывать на меня пальцем, чем не мог не вызвать у меня сильнейшее раздражение.
– Смешно тебе, да? Дурак!!! Иди, куда шел! Дурень! Макака безмозглая! Никогда тебе не стать человеком, потому что ты человеческих просьб не понимаешь!
Перестав обращать на него внимание, я перегнулась через перила настолько, насколько было возможно, и громко закричала, изо всех сил напрягая свои голосовые связки.
– Клава! Клава, ты меня слышишь?!
Женщина обернулась и посмотрела на меня испуганными глазами.
– Клава, это я, Валя! Ты что, меня не узнала?
– Валька, ты, что ли?
– Я!
– Бог мой, кто ж тебя так разукрасил?! – испуганно крикнула женщина и бросилась к моему балкону.
ГЛАВА 24
– Валя, а что с тобой случилось? – Клава смотрела на меня как на привидение и сочувственно качала головой. – Кто тебя так отделал?
– Муж.
– Ух, изверг какой!
Посмотрев на хихикающего араба, Клава приняла воинственную позу и обрушила на бедолагу поток русской брани:
– А ты что ржешь, макака хренова?! Оттого, что мозгов нет?! Тут человека покалечили, а тебе смешно. А ну-ка, проваливай отсюда к едрени матери, пока я тебе пинка хорошего не засадила!
Окинув взглядом крупные габариты Клавы, араб не стал с ней шутить и попятился назад.
– Проваливай! – грозно крикнула ему Клава. – Прыгай на пальму за бананами, а то без обеда останешься!
Когда назойливый араб пошел дальше своей дорогой, Клава взялась за сердце и заголосила:
– Валя, что же он с тобой сделал-то? Пьяный, что ли, пришел? Буянить начал?! На водку ему не дала?!
– Да они не пьют здесь.
– Что, просто так руки распускают? Вообще без повода? Ты на него в полицию заяви. Нужно приструнить гада!
– Клава, ты только на всю улицу не кричи, а то мы на себя и так внимание обращаем. В Хургаде сарафанное радио знаешь как хорошо работает. Кто-нибудь нас увидит и донесет дядьке моего мужа, тогда точно мне не выжить. Забьют насмерть.
– Валька, да что ты такое говоришь?! Еще не хватало, чтобы египтяне наших российских женщин били. Сдавай мужа в полицию – и дело с концом.
– Он меня запер, – беспомощно произнесла я и всхлипнула.
– А ключ?
– Забрал. Я тут уже третьи сутки валяюсь. И то я узнала, какое сегодня число, только по радио, оно на кухне работает. То в беспамятстве была, то приходила в сознание, но теперь вроде бы оклемалась.
– Ничего себе оклемалась: у тебя не лицо, а один большой синяк. Жуть! А что теперь делать-то?
– Телефон мобильный тоже разбил, – жаловалась я Клаве. – Вдребезги.
– Как же он тебя не убил-то?
– Сама не знаю. Наверно, родилась в рубашке. Чудом осталась жива.
– И почему твоя квартира не на первом, а втором этаже? – задумалась Клава. – Прыгать высоко – ноги переломаешь Сейчас хоть ходить можешь, а потом и того не будет. Жалко, моего перца еще нет. Напарник говорит, что он до сих пор не выздоровел.
– Ты Хасана имеешь в виду?
– Конечно. У меня пока один перец.
– А что бы он смог сделать?
– Я бы его заставила к тебе на балкон запрыгнуть. Он бы в квартиру прошел, во входной двери покопался бы с какой-нибудь отверткой, может быть, и смог бы ее открыть. Если нет, то ногой бы вышиб.
– Клава, ну ты такие вещи говоришь….
– Какие?
– Как бы он на второй этаж запрыгнул? Это же не первый, высоко же. И твой Хасан не шимпанзе.
– Да он круче, чем шимпанзе: для него это не высота.
– Он у тебя особенный, что ли? У него же ноги короткие, сюда запрыгнуть он точно не сможет.
– Это мы с тобой не сможем, – согласилась со мной Клава. – А они знаешь как прыгают – дай бог каждому!
– Кто это – они? – Я никак не могла понять Клаву.
– Да эти перцы, арабы. Он же когда есть захотят, за бананами лазят с одной пальмы на другую. Может, у Хасана снаряжение какое есть. Египтяне к любым условиям приспособлены: если им какая женщина понравится, то они и на третий этаж смело запрыгнут.
Клава замолчала и заговорила серьезным голосом:
– Валька, а что делать-то?
– Ума не приложу, – с болью в голосе ответила я. – Хотя ума-то у меня уже, пожалуй, нет. Мозги все муж отбил.
– Может, я со своего телефона тебе полицию вызову? Ты мне только адрес скажи.
Я сразу подумала о том, что у Ахмеда есть запись нашего с ним разговора, и поняла, что вызывать полицию Клаве не стоит.
– Нет, полицию не надо.
– Араба своего боишься?
– Мне кажется, что я уже собственной тени боюсь.
Клава внимательно всмотрелась в мое лицо и спросила меня участливо:
– Валя, может, я в аптеку пока схожу, а затем к тебе поднимусь, и мы вместе с тобой с дверью попробуем что-нибудь сделать? Дверь-то крепкая?
– Да нет, слабенькая.
– Тогда, может, мы и в самом деле справимся без посторонней помощи.
– Давай попробуем.
– А в аптеку сходить? Давай я тебе что-нибудь обезболивающее куплю и мазь от синяков, ссадин и ран. Тут аптека недалеко есть. Тебе обязательно нужно обезболивающее выпить – ты почувствуешь себя значительно легче.
Я молчала и смотрела на Клаву.
– Ну, что ты молчишь? Мне в аптеку идти?
– У меня денег нет.
– А при чем тут деньги?
– Да при том, что мне не на что купить лекарства. Нет у меня ни цента.
– Да брось ты! – махнула рукой Клава. – Не нужно мне никаких денег. Что мы, русские люди, уже бесплатно друг другу помощь не можем оказать, тем более за границей.
– Спасибо.
– Тогда я в аптеку пошла, а ты тут стой и меня жди.
– А мне идти некуда.
Клава пошла в аптеку, а я зашла в комнату для того, чтобы снять с себя полотенце и одеться. Услышав, что в замке поворачивается ключ, я бросилась к пляжной сумке, стоящей у самого входа, засунула в нее руку и вытащила пистолет. Затем я прижалась к стене и сняла пистолет с предохранителя. Я вспомнила, что так делали герои остросюжетных фильмов.
- Предыдущая
- 49/62
- Следующая
