Укротительница мужчин, или Хищница - Шилова Юлия Витальевна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/75
- Следующая
Глава 8
Экрам лежал лицом вниз, а в спине у него торчал номе, воткнутый по самую рукоятку Рядом с ним стояла позеленевшая Ленка и разглядывала поднятый с пола пистолет.
– Лен, ты его убила… Господи, какая же ты молодчина.
– Это не я молодчина, а ты. Здорово ты его сковородкой огрела. Если бы не ты, он бы нас точно застрелил.
– Да я-то тут при чем… Если бы ты не воткнула в него нож, он бы поднял пистолет и прикончил нас за милую душу…
– Если бы не твоя сковородка… Знаешь, а я и не думала, что ты такая….
– Какая?
– Просто сейчас я посмотрела на тебя совсем Другими глазами. Мне казалось, что ты эдакая домашняя курица, у которой от семейных забот уже давно атрофировались мозги. А ты… Ты сейчас так действовала…
Знаешь, я бы и то так не смогла…
– Не говори ерунды. Ты бы, и не смогла…
– Не смогла бы. Так броситься на пистолет! Со сковородкой! Господи, какая же ты смелая и отчаянная.
Какая ты молодчина, что приглядела себе именно чугунную сковородку.
– Какая ты молодец, что приглядела себе именно кухонный нож…
Мы смотрели друг на друга, смахивали слезы и улыбались. Вдруг Ленка приставила пистолет прямо к затылку Экрама и нажала на курок. Прогремел выстрел.
От неожиданности я попятилась к стене и, уткнувшись в нее спиной, медленно по ней съехала и села на корточки.
– Лен, ты что?
– Ничего. Я просто его добила. Контрольный выстрел, так сказать. Чтобы знать точно, что он уже не поднимется и не посадит нас в подвал на хлеб и воду, а уж тем более не забьет насмерть. Это ему за то, что я осталась без связи и даже не знала, что случилось с моей матерью, и за то, что твоего сына травят одноклассники Господи, Светка, я убила человека, а никаких угрызений совести не чувствую. Скорее наоборот, такое облегчение…
Ленкин голос дрожал, глаза бессмысленно бегали – она явно плохо соображала, что делает и что говорит.
Не вынимая пистолета из рук, она подошла к холодильнику и заглянула внутрь.
– Где здесь запасы спиртного? Помнится, в прошлый раз Экрам наливал мне водку из холодильника.
– Я бы тоже хотела чего-нибудь выпить, – я почувствовала, как от сильнейшего психологического стресса у меня все поплыло перед глазами.
Достав бутылку, Ленка тут же отыскала пару довольно объемистых рюмок и моментально их наполнила.
– Ты только не нюхай, а то если будешь нюхать, не сможешь выпить. Тебя просто вывернет наизнанку.
Сразу пей до дна, и все. Восток – дело тонкое.
Я взяла протянутую Ленкой рюмку и, не говоря ни слова, осушила ее до дна.
– Молодец. Сейчас нам станет немного полегче. Да и голова начнет работать яснее. Нужно сообразить, что же нам делать дальше. Если раньше мы могли заявиться в полицию, то теперь не можем. Я человека убила, а это дело нешуточное. Это сразу тюрьма, а то и похуже. Может, у них существует смертная казнь.
– Но ведь ты убила человека в целях самообороны.
Мы можем это доказать. Я свидетель. Я могу это подтвердить.
– Кому ты что собралась доказывать? Туркам?!
– А что ж тогда делать-то?
– Надо придумать. Главное, что начало уже положено. Нужно действовать дальше.
От выпитой рюмки мне стало немного легче, и я даже предприняла попытку подняться.
– Лен, а ты уверена, что в доме никого нет?
– Думаю, да. Если в доме был бы кто-то еще, то он бы уже прибежал на крики и выстрел.
Почувствовав сумасшедший прилив смелости, я переступила через лежащее на полу тело Экрама и вышла из кухни.
– Пошли, проверим на всякий случай.
– Пошли.
Оглянувшись, я увидела, что Ленка остановилась рядом с телом мертвого турка и слегка пнула его ногой.
– Лен, ты что делаешь?
– Тяжелый, гад. Знаешь, а ведь раньше мы никогда не видели его пьяным…
– Наверно, что-то отмечал.
– Надо было нам его раньше на тот свет отправить, а не ждать эту страшную неделю.
– Раньше он никогда не был в доме один. Наверно, сегодня был подходящий момент.
– Знаешь, Светка, я о чем подумала?
– О чем?
– Как это все-таки странно… Был человек – и нет человека. Был он законченным гадом, торговал живым товаром, избивал ни в чем не повинных девушек, а теперь все. Вместе с ним закончились и его подлости. Я это все понимаю, но я не понимаю одного: почему жизнь распоряжается так, что вот такие законченные гады живут и уходят из жизни только в том случае, если им поможешь, а вот такие хорошие люди, как моя мать, уходят из жизни сами?! Где же справедливость?!
– О какой справедливости ты говоришь?! Жизнь сама по себе штука несправедливая. Я слышала, что смерть забирает хороших людей потому, что на том свете хорошие люди тоже нужны, там ведь плохих и так предостаточно. На том свете все, как у нас. И хорошие и плохие.
Пройдя по коридору, мы стали ходить из комнаты в комнату и проверять, есть ли кто в доме или нет. Как мы и думали, в доме оказалось пусто. Дернув еще раз входную дверь, мы убедились, что она закрыта, и одновременно подумали о том, что ключи от входной двери нужно искать в комнате у Экрама. Как только мы открыли дверь в его комнату, то принялись переворачивать все кверху дном, с грохотом сваливая на пол вещи со стола.
– Ленка, ищи деньги и наши паспорта. Ключи от входной двери долго искать не надо. Я их уже нашла. Они висели на гвоздике на стене прямо над его кроватью.
– Ну хоть немного денег у него должно же быть…
Он же нас не за бесплатно продавал. Морда турецкая!
Ленка открыла письменный стол и стала высыпать из него все содержимое. Достав небольшую коробочку с лежащими в ней бланками, она смахнула пот со лба и стала непонимающе рассматривать бланки.
– Слушай, здесь картотека какая-то. Прямо как в библиотеке.
– Какая еще картотека? – я подошла к Ленке и взяла из деревянной коробочки один бланк.
– Болотова Екатерина. Двадцать два года. Город Тверь, – начала читать я. – Пестова Жанна. Девятнадцать лет. Город Ярославль. Что это значит?
– Это картотека всех, кто до нас работал в этом доме. Там, наверно, и мы есть. У Экрама все, как в аптеке.
Кто бы мог подумать, что он даже учет ведет.
– Ты думаешь, это он писал?
– Конечно, а кто же еще. Видишь, почерк – как курица лапой. Да и написано с ошибками. Некоторые русские буквы заменены латинскими. Он, видимо, иногда просто забывался. А вообще для турка он знал русский очень даже хорошо.
– Давыдько Анна. Украина, город Луганск. Двадцать три года. Продана за пятнадцать тысяч долларов. Ленка, послушай, да здесь настоящая торговля! – я едва не выронила листок. – Ты только посмотри, какую-то девушку с Украины просто продали, и все. Теперь уже точно концов никто не найдет. Страшно-то как. Вот эти листки бы да в руки наших правоохранительных органов…
– На черта они им нужны. Мы уже, по-моему, с тобой позвонили в правоохранительные органы – и каков результат?
Бросив картотеку на пол, мы принялись искать дальше. Но, увы, ни паспортов, ни «золотого запаса» нигде не было. Правда, в тумбочке мы обнаружили ровно пятьсот долларов, но это была капля в море по сравнению с тем, что мы рассчитывали найти.
– Какие-то сраные пятьсот долларов, – со слезами" на глазах опустила я руки.
– Ну, не такие уж они и сраные Такое добро на дороге тоже не валяется.
– Да ты знаешь, что такое для Турции пятьсот долларов?! Ничего. Ты здесь не отдыхала, а я отдыхала.
Я все знаю.
– Да когда ты здесь отдыхала в последний раз? С тех пор уже тысячу раз все изменилось.
– А вот и ничего не изменилось. Здесь только в туалет сходить доллар стоит.
– Ну вот и сходим пятьсот раз в туалет. Это ж можно из туалета не вылезать, – истерично засмеялась Ленка.
– Ничего смешного не вижу. Непонятно, куда он деньги дел.
– Наверно, выручку он кому-нибудь сдает. Может, у него уже сегодня вечером кассу сняли.
– Какую кассу?
– Обыкновенную. Он же постоянно был не один.
- Предыдущая
- 22/75
- Следующая
