Выбери любимый жанр

Предсмертное желание, или Поворот судьбы - Шилова Юлия Витальевна - Страница 28

Изменить размер шрифта:

– Да ты знала его всего сутки!

– Я хочу знать, где его похоронят, – не сдавалась я.

– А Марат хотел бы знать, как он погиб. Марат ждет тебя сегодня в «Балчуге» в обеденное время.

– Если бы он хотел знать, приехал бы сюда сам.

– Да ты, в натуре, пьяная, – удивился один из халдеев, как называл своих служащих Марат. – Ты где так нажралась?

– Я не нажралась, а напилась. Это совсем разные вещи.

– А кто тебя так разукрасил?

– Тот, кто убил Антона, – произнесла я безжизненным голосом и поплелась к чужому «форду». Стало светать, а это значило, что я должна вернуться домой как можно быстрее. Я была пьяна, но вела машину аккуратнее, чем обычно. Я думала о том, что по-прежнему люблю Антона, люблю до безумия, но как-то по-другому, совсем иначе. Он превратился для меня в бога, моего бога, потому что общего бога не бывает. У каждого человека должен быть свой бог. Теперь Антон высоко на небе и думает обо мне, иначе просто не может быть, потому что нас слишком многое связывало. Слишком многое… Только бы он попал в рай и познал его радости… Антон мертв, но его душа будет витать сорок дней и только на сороковой день уйдет в мир иной. Раньше у меня просто не было жизни. Жизнь началась только тогда, когда я узнала Антона. Пройдет время, и мы обязательно встретимся. Я не знаю, когда это будет, но я в этом уверена. Я всегда добиваюсь намеченной цели. Я найду его, где бы он ни был. В преисподней или на небе, в раю или в аду.

Мне хотелось положить голову Антону на грудь, разрыдаться и слиться с ним, превратившись в одно неразделимое создание природы.

К дому родителей я подъехала около девяти утра. Грело ласковое солнышко, словно ничего не было, а эта ночь была такой же спокойной, как и все остальные. Сейчас свершится то, чего я боюсь больше всего. Или мой ребенок дома в целости и сохранности, или я уже никогда ничего о нем не услышу… Оттягивая решающий миг, я заглянула в чужой бардачок и среди вороха совершенно бестолковых бумаг нащупала проявленную пленку. Развернув ее, я постаралась разглядеть, что на ней изображено, но негативы были темными и неотчетливыми.

Это может мне пригодиться, пронеслось у меня в голове. Необходимо срочно напечатать фотографии. Быть может, я смогу хоть что-нибудь узнать об изверге, который убил Антона. Сунув пленку в сумочку, я закрыла бардачок и вышла из машины. Каждый шаг, приближающий меня к квартире родителей, давался мне с огромным трудом. В моем воображении рисовались самые ужасные картины. Я надавила на кнопку звонка и принялась ждать. Дверь распахнулась и на пороге появилась моя мать, она выглядела значительно лучше и казалась намного спокойнее, чем прежде. Увидев мое избитое лицо, она вскрикнула:

– Вика, доченька, что с тобой?

Не говоря ни слова, я отодвинула мать и вбежала в квартиру. В зале, на большом цветастом диване лежал мой сын и сладко посапывал. Я не верила своим глазам:

– Господи, неужели мой сын дома?

– Час назад пришел…

– Как это пришел?

– Позвонил в дверь. Я открыла, смотрю, Сашенька стоит.

– Что он сказал?

– Сказал, что ничего не видел. Ему завязали глаза, посадили в машину и привезли ко мне.

– А где его держали?

– Он и сам толком не знает. В каком-то сыром подвале.

Мама не удержалась и, бросившись ко мне на шею, громко заплакала.

– Самое страшное уже позади… Жив твой сыночек, жив…

Я обняла ее и тоже заревела. Вдоволь наплакавшись, мы пошли на кухню.

– Если бы ты только знала, как я хочу кофе, – вздохнула я, усаживаясь на стул.

Мама быстро приготовила ароматный кофе. Я сделала глоток и решительно сказала:

– Надо бы разбудить Сашу.

– Зачем? – перепугалась мать.

– Я хотела бы узнать поподробнее, что с ним произошло и где он был.

– Не трогай ребенка, пусть спит. Он и так столько натерпелся. Сказал, что целую ночь не спал. В подвале, где его держали, даже матраца не было. Он, бедненький, целую ночь на корточках просидел. Ребенок сам ничего не понял. В дверь позвонили, он и открыл. Никогда раньше чужим не открывал… Чего это на него нашло, непонятно…

– Вот это и надо выяснить!

– Выясним, только пусть сначала выспится. Сказал, что ему сунули под нос какой-то платок, и он сразу потерял сознание. Очнулся в сыром подвале. А потом завязали глаза и привезли обратно:

– Его не били? – Нет.

– Ему не причинили ничего плохого?

– Да нет. Все в порядке.

Мама села напротив меня и вгляделась в мое лицо:

– Доченька, ты пила?

– Пила.

– Много?

– Очень.

– А кто тебя так избил?

– Расскажу как-нибудь в другой раз. Я бы поспала пару часов…

Мама уложила меня в спальне и укрыла теплым пледом.

– Только разбуди меня через два часа. У меня неотложные дела, – засыпая, прошептала я.

Мне приснился Антон. Говорят, что покойники снятся к плохому, но этот сон был одним из самых приятных в моей жизни. Мы сидели в хорошо обставленной гостиной и пили сухое красное вино… Антон поглаживал мою спину, и я чувствовала, как по ней разливается приятное возбуждающее тепло… Играла легкая джазовая музыка, она завораживала и уносила куда-то вдаль. Поцеловав меня в шею, Антон наклонился и запустил руку под мое пышное платье. То ли к моему великому стыду, то ли к моему удивлению, на мне не было трусиков. Его длинные пальцы обожгли мою плоть, словно раскаленные клещи. Я не чувствовала стыда, не думала о том, что за соседними столиками сидят люди… Я бесстыдно раскинула ноги… Это были незабываемые ощущения. На минуту я почувствовала себя птицей, парящей над бездонной пропастью. Это была сладостная, ни с чем не сравнимая пытка…

Я проснулась с блаженной улыбкой. Мама сидела рядом и гладила меня по голове.

– Тебе снилось что-то хорошее? – ласково спросила она.

– Да, – я опустила глаза и заметно покраснела, словно мама могла догадаться о том, что мне приснилось. – Сколько я проспала?

– Около трех часов. Может, еще поспишь?

– Нет, меня ждут дела.

– Куда же ты с таким избитым лицом?

– Намажусь тональным кремом. Воспоминания о том прекрасном сне никак не хотели меня отпускать, и я вновь закрыла глаза, но, услышав, что кто-то гремит на кухне посудой, моментально вскочила.

– Что, Сашенька проснулся?

– Да нет. Андрей заехал кофе попить.

– Какой еще Андрей?! – Ну, твой муж…

– Бывший муж.

– Хорошо, твой бывший муж.

– Зачем ты его пустила?

– Но ведь он не чужой. Тоже переживает… Отец все-таки…

– Нам такой отец и даром не нужен!

. Я решительно направилась на кухню. За столом сидел Челноков и попивал кофе.

– Приятного аппетита. Смотри не подавись, – язвительно сказала я.

Челноков оглядел меня с ног до головы и, остановив взгляд на моем избитом лице, громко присвистнул:

– Еще никто не подавился кофе.

– Тогда смотри не поперхнись.

– Не поперхнусь, не переживай.

– А я вообще за тебя не переживаю! – вспылила я. – Я уже свое отпереживала. Пусть за тебя твои бабы переживают. Какого черта приперся?

– Я пришел не к тебе.

– Ты пришел в дом моих родителей. Жалеешь, наверно, что не можешь у них полквартиры вынести.

– Я пришел посмотреть на своего сына.

– Хорошо наблюдать за происходящими событиями со стороны.

– Я был готов не только наблюдать. Я хотел вместе с тобой ехать его выкупать, но ты не взяла меня с собой. Посчитала, что первый встречный справится с этим гораздо лучше.

– Не смей говорить так про человека, которого я любила!

Я ударила кулаком по столу с такой силой, что у Челнокова пролился кофе.

– Ладно, хватит ругаться. Лучше скажи, как ты его выкупила и кто тебя так разукрасил.

– Я не обязана перед тобой отчитываться. Уходи. – Андрей побагровел от злости:

– Ты уверена, что ничего не хочешь мне рассказать?

– Уверена. Пошел вон.

Челноков направился к входной двери. Обувшись, он посмотрел на меня так, как удав смотрит на кролика.

– Ты еще обо всем пожалеешь, шлюха недоделанная, – бросил он с угрозой.