Осторожно, альфонсы, или Ошибки красивых женщин - Шилова Юлия Витальевна - Страница 9
- Предыдущая
- 9/93
- Следующая
– Я рожала тяжело, порвалась сильно. Ждала, пока все заживет. Мы с ним после родильного дома так ни разу не были близки. А потом я узнала про свой диагноз, и он сбежал.
– Что, сразу взял и сбежал? Даже не создавал видимости, что пытается тебя поддержать морально?
– Ничего он не создавал. Сквозанул в неизвестном направлении, и все. Пропал. Правда, после того как меня посадили, к дочке пару раз приходил, а как узнал про ее диагноз, так написал от нее отказ.
– Козел!
– Знаешь, я не злюсь, что он меня бросил. Он просто струсил, а вот за отказ от дочери…
– Не злишься на человека, который предал тебя в самый трудный момент твоей жизни?
– Я просто люблю…
– До сих пор?
– До сих пор. Он же мне ничего плохого не сделал. Не он же меня заразил. Он просто слабак.
– Тогда найди самую яркую и большую звезду и загадай, чтобы он к тебе на свиданку приехал.
– Не хочу. Все равно не приедет.
– А если приедет?
– Скажешь тоже! Он меня боится, как прокаженную. Даже если бы он приехал, я бы с ним встречаться не стала. Не хочу, чтобы он меня такой запомнил. Я же всегда на высоте была и выглядела «на все сто». Пусть запомнит меня здоровой, красивой, модной. А ты кого-нибудь ждешь?
– Нет. Никого и ничего.
– Тогда спой со мной колыбельную.
– Нинка, ну почему именно колыбельную? Давай лучше споем что-нибудь другое?
– Про любовь?
– Да хотя бы и про любовь…
– Ненавижу любовь. Гадина она, эта любовь. Сука… И почему она не может исчезать бесследно?
– Иногда она дает счастье и уверенность в собственных силах.
В этот момент на яркое звездное небо набежала большая туча, и на улице пошел дождь.
– Нинка, смотри, дождь! – обрадованно крикнула я.
– Вижу, не слепая. А ты чему радуешься-то?
– Это моя любимая погода! Когда-то я просто обожала гулять под дождем… Слушай, а давай споем что нибудь веселенькое?
– Что-то веселиться совсем не хочется.
– Я не предлагаю веселиться. Я просто предлагаю спеть что-нибудь оптимистичное и жизнерадостное.
– Ты издеваешься???
– Нет. Я вполне серьезно.
– Жизнерадостные песни поют люди, которые радуются жизни. Мы с тобой уже давно не относимся к их числу.
– Но ведь у нас с тобой остались воспоминания. Драгоценные воспоминания… А еще прошлое. Счастливое прошлое… Скоро нас не будет, но мы еще живы. Хотя осталось так мало… Так почему бы нам с тобою не спеть? Скоро мы уже не сможем этого сделать.
Запели мы в один голос, но только негромко, потому что побоялись, что нас кинут в «стакан». В «стакане» нет окон и мало воздуха. А тут есть окна, за которыми идет дождь. Сильный дождь… Хорошо слышен его шум, и даже чувствуется легкая свежесть. А там люди… Там совсем другая жизнь… Они ходят по земле, разговаривают, куда-то едут, спешат, встречаются, расстаются и вновь встречаются… Они нас ненавидят, но мы их прощаем и искренне просим у них прощения за то, что мы еще живы. Это равнодушные, черствые и эгоистичные люди. Мы желаем им здоровья. Крепкого здоровья и долголетия.
Послышалось женское пение из соседних окон, а через несколько секунд нашу песню поддерживали все новые и новые окна. А потом запела вся женская тюрьма. Запела от боли, горя, усталости, безысходности и одиночества. Заметались дежурные в коридорах… Нас можно посадить, но нас невозможно заставить замолчать всех одновременно: «стаканов» на всех не хватит. Тюрьма пела громко, во весь голос, и как только заканчивалась одна песня, тут же начиналась другая. Вот что значит настоящая женская солидарность! У каждой из нас там, далеко, остался дом, семья, дети, родственники и прошлая жизнь. И каждая хотела туда, где нас ждали, писали письма и вязали нам свитера и теплые носки.
Проходящие мимо здания тюрьмы люди вставали как вкопанные, поднимали головы и слушали, как же громко поет тюрьма и какой у нее красивый, звонкий, душераздирающий голос… По коридорам сновали дежурные – вертухаи, приказывали нам отходить от своих окон и прекратить петь, но мы все равно пели. Тогда вертухаи стали бегать по камерам и бить женщин дубинками по почкам, но, как только за ними захлопывалась дверь, любая из нас тут же смахивала слезы, подходила к окну, бралась за решетку и вливалась в общий хор.
Мы пели… А на улице шел дождь и продолжалась жизнь…
– Слышишь, как тюрьма поет? – испуганно спросила проходящая мимо тюрьмы женщина у другой.
– Действительно, поет.
– А красиво-то как!
– Красиво…
- Предыдущая
- 9/93
- Следующая
