Королева отморозков, или Я женщина, и этим я сильна! - Шилова Юлия Витальевна - Страница 58
- Предыдущая
- 58/74
- Следующая
– Обычно я ласков один на один, – улыбнулся Тим.
Подозвав Жорика, я направилась к машине.
– Гарик не звонил? – спросил Жорик, открывая мне дверь.
– Пока нет, – вздохнула я и с радостью подумала о предстоящей встрече. Мне безразлично, как выглядит Бульдог, каким он стал, главное, что я по-прежнему уверена в своих чувствах, ну и, конечно, то, что он жив. Вот сумасшедший! Как можно было от меня скрывать то, что с ним случилось? Кто сможет его понять и любить больше, чем я?!
Мы ехали долго. Неожиданно в сумочке запиликал мобильный. С Гариком разговаривать не хотелось, но все же надо снять трубку. Нажав на кнопку, я с ужасом поняла, что звонит Димка. Терпение мое было на грани. Чтобы не испытывать судьбу, я отключила телефон и засунула его поглубже.
Доехав до больницы, я надела белый халат и пошла по коридору вслед за Тимом. Сердце мое оглушительно стучало, ноги подкашивались и не хотели слушаться. Открыв последнюю дверь в конце коридора, Тим пригласил меня войти. Я приказала Жорику остаться рядом с дверью и никого не пускать в палату. Зайдя внутрь, я сделала глубокий вдох и подошла к кровати. Бульдог лежал с закрытыми глазами в какой-то нелепой пижаме. Рядом с ним светились и попискивали какие-то медицинские приборчики. К шейной вене подключена капельница. Я с ужасом посмотрела на его руки – на них не было живого места. Теперь понятно, почему медикам пришлось ставить заглушку на шее. С трудом сдержав слезы, я поняла, что нужно срочно взять себя в руки и никому не показывать свое состояние.
Тим подошел к кровати брата и потрепал его по щеке.
– Макс, проснись.
Бульдог приоткрыл глаза, посмотрел на Тима, затем перевел взгляд на меня. Словно не поверив своим глазам, он покачал головой. Я положила свою руку на его ладонь и почти шепотом произнесла:
– Макс, это я. Если бы ты знал, как долго я тебя искала.
Бульдог укоризненно посмотрел на брата и сквозь зубы процедил:
– Я же тебя просил…
– Ничего себе – просил. Меня, между прочим, украли посреди шумной улицы, где было полно народу, и два дня держали пристегнутым к батарее в полнейшей темноте. По мне бегали крысы, а он, видите ли, просил! Кто виноват, что у тебя такие знакомые. А у меня там, между прочим, Маринка одна сидит. Она вообще совсем одна, города совершенно не знает. Дверь закрывать не умеет.
Бульдог перевел взгляд на меня и тихо произнес:
– Чупа, уходи…
– Почему?
– Потому что я так хочу.
– Врешь ты все. Ты хочешь, чтобы я была рядом.
– Я же ясно тебя попросил: уходи.
Я злыми глазами посмотрела на Тима и сказала:
– Послушай, Тим, а ты не хочешь поехать к своей девушке домой?
– Конечно, хочу.
– Тогда уматывай. Ты мне больше не нужен. А еще лучше улетай.
– Как это?
– Раком. Ты уже взял билеты на свой Урал?
– У меня нет билетов.
– А домой тянет?
– Еще бы! Мне на работу надо.
– Сейчас ты с моим водителем и телохранителем заедешь за своей девушкой и отправишься в аэропорт. Когда самолет?
– Обычно вечером.
– Ну вот и чудненько. Как раз успеваете. Мои ребята посадят вас на рейс.
– А если нет билетов?
– Для моих ребят всегда есть билеты. – Я достала несколько купюр и протянула Тиму.
– А это зачем?
– Это на подарок для девушки.
Поблагодарив меня, Тим положил деньги в бумажник. Затем он посмотрел на брата и тихо спросил:
– А как же Макс?
– Макс в порядке.
– Я боюсь за него.
– Макс будет со мной. Считай, что он в порядке и находится в надежных руках. Вот номер моего мобильного. Звони, если что-то захочешь узнать.
– Спасибо. – Тим сунул бумажку с номером в карман и подошел к брату.
– Макс, я полечу. Ты же знаешь, мне надо на работу.
– Лети. В тебе и не было особой необходимости, – сморщился Бульдог.
– Давай поменьше у него спрашивай. Уже бы в аэропорту был, – разозлилась я.
Взяв Тима за руку, я вывела его за дверь и посмотрела на скучающего Жорика.
– Жорик, садись в машину и проконтролируй ситуацию. Скажи водителю, что этого молодого человека нужно довезти до Московского проспекта, а затем в аэропорт. В аэропорту запихнешь его вместе с подругой на рейс до Урала. Как освободитесь – сразу ко мне.
– Чупа, я не могу оставить тебя одну. Может, лучше этого товарища посадить на такси? – Жорик недовольно посмотрел на Тима.
– Нет. Делай, что я тебе сказала, и не задавай лишних вопросов. Я буду тебя ждать здесь, в этой палате. Постарайся уложиться как можно быстрее.
Жорик кивнул и потащил за собой Тима. Я посмотрела на часы и вздохнула. Ровно четыре часа. Через час в зимнем саду меня будет ждать Димка. Хотя можно особо не переживать. Сегодня он весь вечер проторчит там и вряд ли наделает каких-нибудь глупостей. Сделав глубокий вдох, я вновь зашла в палату и села рядом с Бульдогом.
– Ну вот мы и одни, – сказала я, с трудом сдерживая слезы. – Если бы ты знал, как я ждала этой встречи… Сколько я о тебе думала и как сильно люблю…
Я наклонилась над Бульдогом, и слезинки предательски капнули на его лицо.
– Ты плачешь? – прошептал Макс.
– Да.
– Ты же сильная.
– Сейчас нет.
Бульдог улыбнулся и тихо сказал:
– Знаешь, я опять уловил знакомый запах, твои волосы пахнут спелой пшеницей. Мне столько бессонных ночей мерещился этот запах, а теперь даже не верится, что я опять могу его вдыхать.
– Макс, что с тобой случилось? Что произошло той ночью?
– Я и сам не знаю. Я знаю только одно: ты в опасности. Кто-то охотится за тобой и следит за каждым твоим шагом. В ту ночь этот проклятый корейский джип несколько раз переехал меня. Затем эти скоты выкинули меня прямо на дороге, а больше ничего не помню. Я очнулся в больнице. Единственное, что я до сих пор не могу понять, почему меня тогда не убили. Зачем оставили жить калекой?!
– Ерунда, Макс. Главное, что ты жив и что я рядом. Я буду твоей женой, матерью, любовницей, сиделкой. Ты нужен мне любой – я не могу без тебя. Погладь мои волосы – я так соскучилась по твоим рукам…
Макс крепко сжал скулы, и из его груди раздался пронзительный стон.
– Что случилось? – испугалась я.
– Чупа, мои руки не работают и больше никогда не будут работать…
– Как?
– Я не могу взять в руки карандаш, а ты хочешь, чтобы я погладил твои волосы.
– Ерунда. Я видела кучу фильмов, читала массу литературы. Со временем все функции восстановятся. Просто нужно время и физические нагрузки. Вот увидишь – все будет хорошо. Ты не один, нас двое.
– Нет, Чупа, ничего не восстановится. Я безнадежен.
– Но так не бывает!
– Бывает.
– Нужно верить в собственные силы – тогда будет результат.
– Какая вера?! О чем ты говоришь?! Мне нужно умереть, вот и все.
Я сморщила лоб, взяла кисть Бульдога и подняла вверх. Рука безжизненно упала на кровать, не задержавшись в воздухе даже на пару секунд.
– Ну а поднять голову ты можешь? – спросила я, не скрывая слез.
– Нет, – прошептал Бульдог. – Я ничего не могу, Чупа. Я не могу поднять ногу, голову. Я совершенно не чувствую нижней части. Я больше никогда не смогу сделать тебе что-либо приятное. Ничего не работает.
– Так не бывает, – рыдала я, прижав руки к груди.
– Как видишь, бывает все.
– Но ведь ты был таким здоровым мужчиной…
– Это меня не спасло.
Я вытерла платком слезы и вышла из палаты. Обнаружив дверь с табличкой «Главный врач», я постучалась и зашла в кабинет. Представившись, села в кресло и попыталась вникнуть в смысл произносимых врачом слов. Эти слова звучали как приговор, больно раня мои оголенные нервы.
– Он никогда не сможет ходить. Повреждены важнейшие нервы. Все функции опорно-двигательного аппарата восстановлению не подлежат.
– У меня есть деньги. Много денег. Я отдам последнее за то, чтобы этот человек двигался, – вырвалось у меня.
– Есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Здоровье не купишь, – сухо сказал врач. – Используйте свои деньги для того, чтобы поместить этого человека в самый лучший дом инвалидов и обеспечить ему хороший уход.
- Предыдущая
- 58/74
- Следующая
