Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны - Шилова Юлия Витальевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/66
• Следующая

– Как же так…

– Ева, но я же не робот… Я остаюсь дома. Не одна ты плохо себя чувствуешь после того, что произошло. Ты не представляешь, как мне паршиво. Просто я мужчина и стараюсь этого не показывать.

– У тебя опять сердце?

– Да у меня все на свете. И сердце, и душа… И задница…

– Прекрати!

– Что – прекрати?! Ты можешь понять, что мне сейчас просто хреново! Так гадко, как не было никогда в жизни! – Виктор посмотрел на меня, и я увидела в его глазах слезы. – У меня депрессия. Понимаешь, жуткое состояние… Неужели ты думаешь, что я могу пойти на работу?! Мы только избавились от покойника. Ты думала, что я буду улыбаться и делать вид, что ничего не случилось? А ты повяжешь мне галстук и с дежурным поцелуем вытолкаешь за дверь?

– Ну что ты раскипятился, – растерялась я. – Успокойся, я всё понимаю.

– Просто ты всегда видишь и слышишь только себя. Для тебя окружающие люди не существуют! Ты считаешься только с одним человеком на свете, и это – ты. Ты не хочешь понимать, что другие тоже страдают, переживают, болеют, а порой и раскаиваются. Думаешь, весь мир должен крутиться колесом только вокруг тебя?

– Да что ты завелся-то…

– А то, что я живой человек и ничто человеческое мне не чуждо. Я в жизни не убил даже мухи. Когда мой отец в деревне зарубил топором петуха, а тот вырвался и начал носиться по двору без головы, я вообще потерял сознание. А тут такое произошло…

– Твой отец был жестокий человек??

– Нет, конечно. Я же рассказывал тебе, что у отца в деревне хозяйство было. Он и свинью мог зарезать. В деревнях к этому относятся просто. Дело житейское.

– Если бы я увидела петуха без головы, я бы тоже в обморок грохнулась. Еще та картинка…

– В том-то и дело, что мы нынче плачем при виде убитой букашки, а к насильственной смерти человека относимся, как к легкому ветерку, без малейшего душевного трепета.

– Ты считаешь меня бесчувственной? Надо было, чтобы я от ужаса сознание у люка потеряла и полетела в колодец вслед за трупом?

– Прости… Я плохо себя чувствую. Мне не по себе.

– И все-таки зря ты приложился к спиртному. У тебя же сердце. Ты коньяк без закуски, что ли, пил? Зря ты это…

– О закуске я думал меньше всего. Мне как-то не до этого было.

– Конечно. Ладно, проспись хорошенько.

– Ложись рядом.

Я легла рядом и набросила на нас простыню.

– Расслабься и выкинь всё из головы, – сказала я и дружески поцеловала его в нос. – Проспишься, а к обеду встанешь и поедешь со свежей головой на работу.

– Да что ты заладила со своей работой?! Никуда я не поеду. Отстань!

– Но это же неразумно.

– Я позвонил Денису и сообщил, что меня несколько дней на работе не будет. Я простудился. Температура подскочила, озноб, кашель.

– Ты сказал, что у тебя больничный?

– Нет, просто объяснил, что некоторое время буду отсутствовать. Денис просил не волноваться. Если случится что-то серьезное, он позвонит.

– Ты будешь дома несколько дней? – не поверила я своим ушам.

– Да. А что тебя удивляет?

– Да, собственно говоря, ничего. Просто странно. Мне кажется, тебе лучше было быть на людях. Какое-никакое, а алиби.

– Вот еще. Я пока в себя не приду, на работу не поеду. То, что случилось сегодня, выбило меня из колеи. Я чуть с ума не сошел. Единственное, что успокаивает, так это то, что ты рядом. Когда ты рядом, я спокоен.

– Если бы не я, то не было бы и этого страшного случая.

– Уж лучше пусть будет так, только ты бы была рядом…

– Да что ж ты такое говоришь…

– Ева, какое счастье, что мы вместе. Какое счастье… Это так важно, знать, что ты кому-то нужен, что кто-то тебя любит и за тебя беспокоится.

– Совсем недавно ты говорил мне о том, что я никого не люблю, кроме себя.

– Прости. Я просто был в шоке. Я знаю, что мы с тобой любим друг друга. Ты самая верная и преданная женщина, которую я когда-либо видел. Ложись ко мне на плечо.

Я легла к мужу на плечо и вновь почувствовала, как на моих щеках появились мокрые дорожки.

– Эти дни мы побудем вместе и постараемся все забыть. Как проснемся, пойдем погуляем на улицу, возьмемся за руки и почувствуем, что вдвоем мы с тобой сила и что нам с тобой ничего не страшно. Евушка, моя родная. Спасибо, что ты рядом, что самые тяжелые минуты нашей жизни мы всегда переживаем вместе. Ты моя навеки, и я ничего не боюсь и сделаю для тебя все, что попросишь. Я очень тебя люблю. А ты меня?

– Ну почему ты спрашиваешь? Разве ты не знаешь?.

– Нет, ты скажи! Не хорошо отвечать вопросом на вопрос.

– Да.

– Нет, не так. Скажи: «Витенька, я тебя люблю».

– Витька, я тебя люблю.

– Спасибо, солнышко. Спасибо. Ты же меня не винишь? Ты же понимаешь, что я не убивал?

– Знаю…

– Как же я благодарен тебе за твою любовь и мудрость. Твоя вера творит чудеса. Я уверен, что все забудется и мы будем жить как раньше, а быть может, и еще лучше.

– Значит, ты не идешь на работу? – Я еще раз задала мучивший меня вопрос, на который прекрасно знала ответ.

– Нет, родная. Я буду дома несколько дней. Скажи, ты рада?

– Конечно, рада, а сейчас прости. Такое потрясение! Я сама не своя. Мне надо отдохнуть.

– Да, да, конечно, спи. – Виктор ласково провел рукой по моим волосам. – Как говорится, утро вечера мудренее. Хотя эта пословица не совсем в тему – уже день.

– Витюш, не морочь голову. Надо отдыхать, а то у нас совсем крышу сорвет.

– Ничего. Всё пройдет, всё забудется. Спи, моя хорошая… Моя единственная… Вот увидишь, мы проснемся, и будет намного легче.

Я отвернулась и закрыла глаза. Как после таких слов собирать вещи? Меня замутило…

Проснувшись, я тут же подняла голову и посмотрела на часы. Ровно час дня. Рядом со мной спал мой супруг, который постоянно стонал и хмурил брови. Возможно, ему снились кошмары. И это неудивительно. Я смотрела на спящего мужа и думала, как ему сказать, что через несколько часов я должна быть с вещами у другого мужчины. Муж сейчас был настолько слаб и бессилен, что оставлять его в такой страшный момент было бы равносильно чудовищному и непростительному предательству. Это называется удар в спину. Сильный и резкий удар в спину, и не от кого-нибудь, а от самого близкого человека. Я и представить не могла, как скажу мужу, что я от него ухожу. Я тут же закрыла глаза, сморщилась и с ужасом подумала о том, какую дикую боль я могу причинить своему мужу. Как тяжело построить собственное счастье на чужой боли. И это действительно тяжело. Хоть и говорят, что на чужом несчастье счастья не построишь. Но все это неправда. Построишь, еще как построишь. Надо только постараться и набраться терпения.

И все же, несмотря ни на что, я прекрасно относилась к своему мужу, отцу моего ребенка. Я была к нему очень привязана и благодарна за те годы, что мы прожили вместе. За эти годы произошло много хорошего и доброго. И это нельзя вытащить из своей памяти и перечеркнуть жирной черной чертой. Это прошлое, которое будет постоянно напоминать о себе, от которого никуда не денешься и не спрячешься за чужую спину.

Мне хотелось разрыдаться от мысли, что придется собирать свой чемодан при муже, что придется слушать его упреки, истерики и ругательства в свой адрес. Я не могла представить, как оставлю его тут одного после всего, что произошло. Ведь сейчас он, как никогда, нуждается в моей поддержке и в том, чтобы я обязательно была рядом. Я даже представила то, что будет с моим мужем после того, как я уйду. Я представила его пьяным, голодным, бедным, брошенным, неухоженным, небритым, с большой бородой, на полу, рядом с кучей пустых бутылок из-под спиртного и открытым холодильником. Если бы я могла, то, как Маргарита Павловна из «Покровских ворот», бегала бы от Романа к своему мужу, кормила его, укладывала спать, стирала бы его рубашки, затем собирала на работу, напоминала ему, чтобы он ничего не забыл, завязывала бы его галстук, махала бы ему рукой, стоя на балконе, когда он шел к своей машине, и… опять возвращалась к Роману. Если бы я только могла…

• Предыдущая
• 50/66
• Следующая