Сад для бегонии - Сазанович Елена Ивановна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/27
- Следующая
Меня зовут не Марта, хотела выкрикнуть я. И мне не нужна желтая бегония. Но он стал заглушать мои слова поцелуями.
– Марта, Марта, Марта…
И я открыла глаза. И я проснулась. И действительность была так похожа на сон.
Мы целовались. И Локарев, по-прежнему целуясь во сне, шептал:
– Марта.
Я резко освободилась из его объятий. Он недоуменно захлопал вспухшими ото сна веками.
– О, Боже, – прошептал он. – Где я? Где Марта?
– Я не Марта. Меня зовут Саша. И ты там же, где и я.
Он приподнялся с моих коленей. Машинально схватился за больное плечо. Нахмурился. Он вспомнил.
Возвращение к действительности он воспринял далеко не с радостью. И с ненавистью посмотрел мне в лицо. Помня что я – источник его бед. Но так ничего и не успел сказать. Потому что мы услышали шаги. Мы вздрогнули. И Локарев даже вцепился в мою руку.
– Ты слышишь, девочка?
Шаги приближались. И наконец кто-то стал изо всей силы барабанить в дверь. И кричать заплетающимся голосом.
– Эй, откройте. Вы чего там, вообще… Чего закрылись…
Еще немного. И этот тип поднял бы весь дом на уши. Поэтому ничего не оставалось. Как открыть дверь.
Это был приблудный забулдыга, не представляющий никакой опасности. И все же лишняя осторожность не помешала бы. Поэтому я нащупала под майкой револьвер.
Локарев стоял за моей спиной. И на его лице застыл страх. Который тут же сменился гримасой презрения. Когда он увидел на пороге зачуханного пьяного гостя. С бутылкой водки в руках.
– О, ребятки! – радостно воскликнул он, словно своим закадычным дружкам. – Ну как, сообразим на троих?
Локарев подался вперед. Сжимая кулаки. И я видела как на его губах застыл гневный, уничтожающий монолог. Он не боялся таких отбросов. И наконец у него появился шанс проявить себя. Как решительного парня.
«Тоже мне герой, – подумала я. – Не велика победа над пьяным. К тому же он может натворить массу глупостей. Вызвать ненужный шум…»
Поэтому я шагнула навстречу непрошеному гостю. И как можно приветливей улыбнулась. И моя улыбка была вполне искренней. Я не презирала людей в отличие от Локарева. Напротив. Я жалела подобных этому парню и пыталась понять.
– Конечно, сообразим, – ответила я. – Только мы – чисто символически. У нас мало времени.
– Вас понял, – кивнул забулдыга. И тут же вытащил из сетки три запыленных граненых стакана. И профессионально разлил на троих.
– Ты с ума сошла, – шепнул мне Локарев. – Я не буду пить эту гадость. Тем более в таком обществе.
– Будешь, Локарев. Если не хочешь лишнего шума. Еще как будешь.
– Выпьем за ваше здоровье, ребятки, – добродушно предложил пьянчужка. – А обо мне не беспокойтесь. За мое пить не стоит. Мне оно уже не пригодится.
Мы чокнулись. И я с нескрываемой радостью наблюдала. Как Локарев вынужден был осушить стаканчик. Он брезгливо поморщился. И закашлялся.
– А чего вы тут делаете? – спросил наш новый дружок. – Здесь сыро. Может, ко мне пойдем? У меня хлеб дома есть. И яичницу могу пожарить.
– Спасибо большое, – ответила я. – Но нам нужно идти. Честное слово. А следующий раз – обязательно.
– Так спросите Кольку Мохнатого. Меня здесь каждая собака знает. А может, чем помочь вам? – он кивнул на кровавое пятно на майке Локарева. Но лишнего не спросил.
– Еще раз спасибо. Но у нас действительно все в порядке.
– Ну, тогда ступайте. А ты мне нравишься. – он кивнул в мою сторону. – У тебя глаза добрые. Да и людей нашего пошибу не сторонишься. А ведь дружок твой явно набит деньгами. Но ты не верь таким дружкам. И опасайся. Продадут за копейку. Несмотря на то, что разбрасываются миллионами.
Глаза Локарева сверкали бешенством. Он готов был полезть в драку. Но я его хладнокровно остановила.
– Не велика смелость драться с подвыпившими слабыми людьми.
Он побледнел. И стиснул зубы.
– Ты этот сброд еще людьми называешь… Хотя… – он махнул рукой. – Ты недалеко от них ушла. Поэтому так легко и находишь с ними общий язык. Да и они в тебе сразу видят своего парня. Впрочем, мне глубоко плевать. Мы сейчас разойдемся в разные стороны.
На разборки не было времени. Поэтому я слегка кивнула Кольке Мохнатому. И потащила за собой Локарева. И в том же подвале, в противоположном углу. Спросила.
– Так ты все-таки решил в милицию?
– Нет, – он покачал головой. – Ты сама знаешь. Эта милиция. Как начнет копать. Так и меня заодно живьем закапает. Зачем зря рисковать? У моего лучшего друга родной дядя – высокий чин в МВД. Поэтому нужно через него. Так будет разумней.
– Так ты решил к другу?
– Это единственный выход. Он мне поможет. У него можно и на даче укрыться. Я поеду прямиком туда. Приведу себя в порядок. А вечером и он подъедет. Он всегда летом на даче ночует. Звонить ему пока небезопасно.
– И как ты собираешься добираться? Уж не на электричке ли? Когда твоя физиономия после выпуска новостей знакома каждой собаке. Или ты, может быть, поедешь на своей машине, которая стоит возле твоего подъезда?
– Знаешь, девочка. Мне надоели твои подколки! Ты лучше о себе подумай!
– Мне скрыться – раз плюнуть. Да хотя бы у этого же Кольки Мохнатого. Он никогда не продаст! И тебя тоже, кстати. Может попробовать?
– Ты что, с ума сошла! Ты соображаешь, что говоришь! Чтобы меня спасал какой-то пьянчужка! Да если бы ты услышала фамилии моих близких друзей… Ты бы … Может быть, до тебя бы дошло наконец! У меня такие покровители, что тебе и не снилось. Так что забудь и о Мохнатом, и о ком – либо другом. Я прямиком на дачу. Только… В одном ты права. Я не знаю, как мне туда добраться, – в конце своей гневной речи беспомощно посмотрел он на меня.
Я не переставала поражаться этому парню. В нем столько всего было перемешано. И чуткости. И глупости. И ребячества. И наивности. И снобизма. И даже жлобства. И перемена этих чувств мгновенно отображалась на его лице, цепляясь одно за другое.
– Я попробую тебе помочь, Локарев. Я позвоню своему другу. У него, кажется, был старенький запорожец. Он пригонит его. И сам уйдет.
– Ему так уж можно доверять? – он испытывающе на меня посмотрел.
– Точно так же как и мне. Разве я тебя хоть раз подвела.
– Ты… Ты это совсем другое. Может, ты в меня давно влюбилась. Откуда мне знать. Такие девчонки, как ты, всегда влюбляются в любимых певцов. Да и ночью полезла целоваться…
От такой неслыханной наглости я вытаращилась на него. А потом нервно расхохоталась.
– Я?! Влюбилась? Дурак ты! Полный кретин! Да ты на себя посмотри! Самодовольный идиот! Столько чванства! А на крыши боишься лазить! К тому же глуп, как пробка. Тебе уже далеко за тридцать. А ты как младенец. Ни черта не понимаешь в жизни! Разве такой смазливый красавчик может запасть в душу? – я говорила возбужденно, горячо. Пытаясь ему доказать. Не подозревая, что доказываю себе.
– Точно – влюбилась, – радостно заключил Локарев. И даже потер руки от удовольствия, что его посетила такая проницательная мысль. – Только у тебя нет шансов, девочка. Ты бы видела мою жену… Как королева! А красавица…
Я не выдержала и замахнулась. Он, смеясь, перехватил мою руку.
– А вот моя жена никогда не дерется, – продолжал игривым тоном он.
– Потому что – дура. На ее месте я бы тебя давно пришила.
– Но ты же не сделала этого. Значит – влюбилась.
Я от негодования затопала ногам. А он смеялся. И у него были такие светлые добрые глаза. Что я вновь ему верила.
– Ладно. Пойдем звонить твоему дружку, девочка. Он кто – пьяница? Наркоман?
– Уголовник, – буркнула я.
– Обожаю уголовников. Их общества мне только и не хватало.
Когда мы вышли на проспект. Мы одновременно зажмурились от яркого света. Летнее, солнечное утро. Яркая изумрудная зелень. Пестрящие клумбы с городскими цветами. Выхлопные газы от сумасшедших автомобилей. Мечущиеся туда-сюда прохожие. Этим утром как никогда было много жизни. А, может быть, мне просто показалось. Потому что я давно не видела эту жизнь.
- Предыдущая
- 14/27
- Следующая
