Маринисты - Сазанович Елена Ивановна - Страница 23
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая
Я закрыл лицо руками, не в силах поверить, не в силах понять.
– Этого не может быть, док, – как заученный текст твердил я. – Этого не может быть…
И он не в силах был мне отвечать.
– Тим, это просто фантастика! Еще час назад ты оставил картину в моем доме! Как ее могли украсть!
– Ее не могли украсть, док! В том-то и дело! Даже если предположить самое невероятное! Что ее успели вынести из дома и раньше нас доставить на яхту, ее никаким образом не могли успеть изменить, закрасить!
И я стал лихорадочно принюхиваться к прозрачному пятну на холсте. Оно ничем не пахло. Я провел пальцем по нему – никаких следов на руке.
– Бережнов! Я даже понятия не имею, что это за краска! Такой краски просто не существует! Приглядитесь, док, эти контуры словно наполнены воздухом!
Доктор пожал плечами. Он ничего не понижал в атрибутах живописи.
– М-да, – протянул неуверенно он. – Даже абсолютно ничего не понимая в живописи, я тоже думаю, что это не краска. Но, Тим, в науке существует масса самых различных специальных растворов, о которых вы даже можете и не подозревать. И все-таки, я настаиваю, чтобы мы немедленно отсюда удалились. Ответ на этот вопрос мы обязательно найдем, Тим. Но только не сейчас. Сейчас мы обязаны отыскать Марину.
Но его убедительные слова уже никаким образом не отражались на мне. Смутное предчувствие прокрадывалось и моему сердцу. И мое сердце сжималось от непонятного страха.
– Нет, доктор, – решительно отрезал я. – Здесь что-то не так. И мне кажется, что мы должны начать именно с разгадки этой тайны.
– Ну, в этом случае, я вам не помощник. Так вы не идете со мной, Тим?
Я отрицательно покачал головой.
– Пока я останусь здесь, док. Вы продолжайте осмотр яхты. И сразу же возвращайтесь сюда.
Он молча приблизился к двери. И обернулся. И мы столкнулись с ним взглядами. И в наших взглядах одинаково прочитывались и страх и сомнение.
– Будьте осторожны, Бережнов, – и я отвел взгляд.
– Вы тоже, Тим, – и он плотно прикрыл за собой дверь.
А я остался стоять напротив картины, наморщив лоб. И самые невероятные мысли приходили в мою голову. Но ни одной из них я не мог разумно воспользоваться. Я вглядывался и вглядывался в пустые контуры дорогой мне женщины. М меня не покидало ощущение, что я ее больше не увижу. И мне становилось горько и одиноко от этих неотвязных мыслей. И я их гнал прочь от себя. И списывал их на потрясение, на усталость. Но они, как неотвязные мухи, осаждали меня со всех сторон, заполняя всю комнату.
Я до боли сжал виски.
– Это неправда, Марина. Я обязательно тебя скоро увижу. И я решил взять себя наконец в руки. И больше не распускаться. И со злостью схватил холст и стал рассматривать его со всех сторон, принюхиваться к нему, словно таким образом надеялся разгадать тайну.
И вдруг я заметил на обратной стороне слабую подпись карандашом. Она была дочти стерта. Но я не терял надежды и бросился к окну. И стал рассматривать ее на свету.
– Са… й… ов. Всего пять букв. Буквы в середине стерты. Но я не был настолько глуп, чтобы не догадаться.
– Самойлов, – прошептал я, – Господи, причем тут Самойлов? – Доктор! – закричал со всей силы я. – Бережнов! Док! – мой звонкий голос разбивался о стены каюты и, казалось, уносился куда-то вдаль, в море. И я бросился к выходу. – Док!!!
И, едва открыв дверь, меня кто-то кулаком сшиб с ног. Я покачнулся, но устоял на ногах. И лицом к лицу столкнулся с бородатым человеком в широкополой шляпе и темных очках. И скорее машинально, чем осознанно, я со всей силы въехал ему в челюсть. Мы повалились на пол. Его очки отскочили в сторону. И мне до боли показался знакомым его взгляд. Но время на воспоминания у меня не оставалось. Я дрался отчаянно, используя все приемы на свете, хотя яд один из них не знал. Пожалуй, мое отчаяние позволило на время взять верх и я прижал незнакомца к долу. Его шляпа давно отскочила и я заметил его форму головы. И мне она показалась тоже до боли знакомой. И эти мысли ослабили мою хватку. И он воспользовался этим и перехватил мою руку. Но я второй рукой вцепился ему в бороду. И закричал от ужаса. Я тут же вскочил на ноги, отпустив своего соперника, и стал медленно, пятясь придвигаться к выходу, судорожно сжимая в руках его бороду. Передо мной стоял немой. Передо мной стоял Слон. И его губы скривились в презрительной усмешке.
– Слон! Это неправда! – шептал я. – Тебя вчера похоронили, Слон. Я сам тебя видел мертвыми Слон! Боже, это неправда, – и я медленно стал опускаться на пол. И уткнул голову в колени.
Я долго оставался неподвижным. И мне казалось, что я медленно схожу с ума. Но мое помешательство для меня было более реальным, чем сама действительность. И мне оно показалось даже самым лучшим выходом из этой ситуации. Нет, я просто схожу с ума. В конце концов – это не самая худшая участь художника, – попытался даже я пошутила. Но вышло совсем не смешно. Мои руки дрожали. И я по-прежнему не мог посмотреть в лицо правде.
– Перестаньте же, Тим, – услышал я звонкий довольно приятный голос. – Вы чувствительны, как девица. Что ж, возможно, для художника это даже и необходимо. Возможно, по этой причине я так и не стал художником. Я не умею и не хочу распускаться, в отличие от вас.
Его мягкий, спокойный голос подействовал на меня отрезвляюще. И я поднял голову, наконец решившись оторвать руки от лица.
Нет, к сожалению, я не сошел с ума. К сожалению, это была действительность. Передо мной стоял Слон. Его дорогой белый костюм и черный галстук скрывали его полную неуклюжую фигуру. И все-таки несмотря на изящный вид, его лицо оставалось безобразным. Его глаза были жестки и холодны и так непохожи на беспомощный взгляд несчастного человека которого я когда-то знал.
Я постепенно приходил в себя. И украдкой перевел взгляд на выход. Но он успел перехватить мой мимолетный взгляд. И спокойно, без лишних слов, вытащил револьвер. И, не выпуская его из рук, закрыл дверь на ключ.
– Вот и все, Тим. Это так просто, – его глаза несмешливо блеснули.
– Доктор!!! – закричал я, насколько позволили мои голосовые связки.
Он пожал плечами.
– Вы напрасно тратите силы, Тим. Мы на корабле вдвоем. И ваш драгоценный доктор нам не помеха.
– Что вы с ним сделали? – вскочил я и сделал рывок в сторону Слона.
Но дуло пистолета заставило меня остановиться на полпути.
– Еще один шаг – и вы будете разговаривать уже с господом Богом. Наверняка он обрадуется вам, Тим. И прямиком отправит в рай. Вас ждет прекрасное будущее, – и он улыбнулся своим безобразным ртом.
И я содрогнулся от его улыбки.
– Сядьте, – и он указал мне на кресло. – И не делайте глупостей. Вы и так уже наделали порядком.
Мне ничего не оставалось, как повиноваться. Он не выпускал из рук пистолет, а второй рукой ловко разлил коньяк в рюмки.
– Выпьем, Тим, – и не дожидаясь моего согласия он залпом осушил рюмку.
– Что вам надо от меня… Слон?
– Слон!?? Ха-ха-ха! Слон! – хохотал искренне он и его пистолет покачивался в руке. И его глаза оставались безжизненны и холодны. – Бедняга Слон! Это не вы ли когда-то из благотворительных целей собирались мне купить лаковые ботинки и приличный костюм? Вы так милосердны, Тим… – он откровенно издевался надо мной. Но я не реагировал на его вопли.
– Так что вам надо от меня? – мрачно переспросил я.
– Самую малость! – с готовностью ответил он. – Мне нужна ваша последняя работа.
– Если не ошибаюсь, она у вас, – и я кивнул на полотно.
– Ошибаетесь, мой дорогой. Очень даже ошибаетесь. Это вовсе не ваша картина. Разве вы не заметили на обратной стороне холста подпись? Вы так ненаблюдательны, Тим. Эго работа Самойлова. Он был не менее вас талантлив, поверьте.
– Этого не может быть! Я никогда не видел картину Самойлова! У меня не было даже возможности ее срисовать! Это моя работа!
– В этой жизни все может быть, Тим. Вы, я думаю, за последнее время смогли в этом убедиться. Стоит только чуть-чуть пошевелить мозгами.
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая
