Странник - Резанова Наталья Владимировна - Страница 5

Адриана сползла с трупа, встала на колени. Она вся взмокла, пот так и тек по телу, заливал глаза. Взглянула на убитого. За время осады она нагляделась на мертвецов и сама выучилась стрелять из лука и действовать пикой, но ножом она убила в первый раз, и в первый раз видела близко человека, убитого ею самой. Раскрытый редкозубый рот, окруженный жесткой щетиной. Ветхая рубаха, через дыры просвечивает тело. Одна нога босая, другая обмотана тряпкой. Обычный бродяга… дезертир, одичавший от голода… и ради ее лохмотьев… и одного единственного сухаря… Она забыла, как дешево ценится человеческая жизнь. Вот ей и напомнили. «Дурак, зачем закричал? Бил бы сразу…» Мокрая рубаха прилипла к спине, и Адриану затрясло от холода. Она вытащила нож из груди мертвеца и вытерла кровь о его штанину. Попробовала приподнять валявшуюся рядом дубину – не стоит, слишком тяжела.

«Ну, пора идти. Хоть согреюсь». Она уже отошла, потом вдруг замедлила шаг. «Надо бы похоронить». И жестко усмехнулась. «Волки его похоронят». И, чтобы согреться, пошла быстрее – на негнущихся ногах.

Вскоре после рассвета следующего дня – она к тому времени была в пути около двух часов – Адриане показалось, будто что-то изменилось в лесу. Не то чтобы она заметила нечто подозрительное или услышала – так показалось. Вздохнув, Адриана взобралась на ближайшую сосну. Сидя на ветке, она увидела: немного дальше лес обрывается, за ним лежит пологая долина, а в глубине ее под ясным утренним солнцем стоят палатки, дымятся костры, а между ними ходят люди.

– Слава тебе господи! – сказала Адриана, и, ломая ветки, спрыгнула в сугроб. Поднялась, отряхнулась. И тут ей стало страшно. А вдруг она сбилась с пути и налетела на орденский отряд? Или вообще забрела черт знает куда? Что же, ждать до темноты и время угробить… и так уже брюхо к спине прилипло… Она начала молиться, но мысли у нее путались, и, сказав вместо «amen» «будь что будет», она двинулась вперед. Бесцветное зимнее солнце сияло над ее головой.

В то утро Вельф Аскел спал дольше обычного, а разбудили его крики у входа в его шатер. Он открыл глаза. Было светло, и голова – ясная. Крики не прекращались. Орал часовой у входа.

– А ну, пошел вон! Что тебе сказано!

Ответа Аскел не расслышал, но после него часовой разъярился:

– Да я ж тебя за это на куски изрублю! В землю по уши вобью!

Вельф Аскел выглянул наружу. Часовой замахивался мечом на юного рыжего бродягу, а тот уворачивался, но не уходил. Вельф усмехнулся, глядя на это зрелище, потом спросил:

– Это еще что за чучело? Откуда он тут взялся?

– Черт его знает! Как из-под земли выскочил… – и снова замахнулся. – Убирайся, ворюга!

– Не ори, надорвешься, – сказал оборванец сиплым мальчишеским голосом. – Не мешай старшему.

– Ты кто, малый? – Вельф все еще забавлялся.

– Странник я. А ты Вельф Аскел?

– Ну я.

– А не врешь?

– А если я повесить тебя велю?

– А если у меня к тебе важное дело?

Вельф Аскел был солдат и привык к превратностям войны, поэтому слова рыжего оборванца его насторожили. Тем более что для наемного убийцы тот был явно слабоват. Он откинул полог шатра.

– Что ж, поговорим.

Адриана стянула с головы шапку и шагнула внутрь.

– Выкладывай, с чем пришел.

– Если ты и впрямь Аскел, тогда ты должен узнать эту вещь, – сказала она, снимая цепочку с мощами и протягивая ее Вельфу. Тот уселся на шкуры, служившие ему постелью, положил ладанку на ладонь и принялся ее разглядывать. А ну как не узнает? Тогда все пропало. И так уже она поражалась собственной наглости. Откуда что берется! Никогда в жизни не посмела бы так разговаривать, особенно с человеком, стоящим настолько выше ее, думала она, всматриваясь в лицо того, от кого ныне зависела судьба города и ее собственная судьба.

Он был еще молод – двадцати шести лет от роду. Благодаря темному загару особенно ярко выделялись серые глаза, веселые и жестокие. Прямые соломенные волосы падали на плечи. Сейчас, когда он задумался, между бровями выступила складка.

– Вспомнил! Я это видел у книзского бургомистра. Вроде талисмана, от несчастий бережет… Точно. Он мне ее показывал.

У Адрианы отлегло от сердца, однако она старалась говорить как можно равнодушнее.

– Верно. Он меня к тебе и послал.

– Так что же?

– Книз два месяца в осаде. Орденские войска. Если – самое большее через неделю – ты не явишься на помощь, город падет.

– Через неделю, говоришь? – он смотрел на нее косо и, как ей показалось, с издевкой. Адриана ощутила злобную дрожь. Неужели все было напрасно?

– Как бишь, ты сказал, тебя зовут?

– Странник я, странник. – Она вовсе не собиралась открываться перед этим человеком, совсем ей это было ни к чему. Она не могла бы точно вспомнить, из каких глубин сознания выскочил этот «Странник», однако сейчас он пришелся весьма к месту.

– Шутник твой Арнсбат – младенцев ко мне посылать!

– Взрослые нужны на стенах, – холодно сказала она. Он не нашел, что возразить. Адриана продолжала: – Это еще не все. Люди Визе знают, где ты, и пока что тебя побаиваются. Но к Визе идет с большими силами Мутан из Брика. Вместе они возьмут город, и тогда пусть Бог вам поможет!

Вельф Аскел вскочил.

– Откуда ты знаешь?

– Уши у меня есть или нет? Или я слеп? Я же не по воздуху сюда шел…

Он опять хмурился, глядя на нее.

– Кто сеньор Книза?

– Никто. Мы – вольный город.

– Болваны. Лезете на рожон за свои вольности. А город должен иметь сильного защитника.

– Вот ты и будь им.

Он бросил ей ладанку, которую до того держал в руках.

– Сиди, отдыхай. Не до тебя мне теперь.

– Так что же? – В карих глазах блеснул злой огонь. – Если нет – нет, так и скажи, я пойду, меня с ответом ждут!

– Ты, щенок! Разве такие дела так решаются? Горожане чертовы! Войско – не человек, развернулся и дунул в другую сторону! Сиди, говорят тебе! Жрать, наверное, хочешь? Не отвечай, сам вижу. Скажу, чтоб принесли. Сиди… Странник.

Он вышел. Адриана уселась на ковер, уткнув подбородок в колени. Новое имя было за ней утверждено. Но торжественность этой минуты не была оценена ею по достоинству.

Так-то оно так, но когда ей принесли завернутый в тряпицу круглый хлеб, полкурицы, две сушеных рыбки и флягу с вином, ей стало не по себе, ибо еще до осады она отвыкла есть досыта. Хлеб Адриана съела тут же, стыдясь своих прыгающих рук, – слава богу, никто не видел, – и отпила вина, остальное связала в узелок и улеглась спать, сунув узел под голову, – в любом случае ей предстояла обратная дорога, нужно было набираться сил. Сытость сморила ее сильнее вина. Когда Адриана проснулась, было темно, и ей снова хотелось есть. Она сунула руку в узел, отломала куриную ногу и принялась ее обгладывать. За этим занятием и застал ее вернувшийся Вельф.