Черепашки-ниндзя и Баркулаб фон Гарт - Автор неизвестен - Страница 25

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая

Тина услышала выстрелы. Потом крики, команды и снова все стихло. Затем раздались удары в железную дверь. Дверь начала трещать. Тина, дрожа всем телом, наконец нашла скользкие прозрачные глаза доктора Круза. Его лицо исказилось от сильной боли.

– Я думал, что это наступит гораздо быстрее, – проговорил он. – Я и не предполагал, что это будет так больно.

Доктор Круз соскользнул со стула, его голова ударилась об пол.

Тина потеряла сознание.

Тина уснула. Или нет, скорей, провалилась в какое-то новое пространство зияющего провала зеркала. Казалось, она помнила все, что случилось или должно было случиться в жизни доктора Круза. И всякий раз, доходя в своем видении до очередного злодеяния, совершаемого или совершенного Крузом, она пыталась теперь уже бессознательно, но настойчиво, настолько, насколько это позволяет плавная река снов, доплыть, добраться, дотянуться своими глазами до его глаз. Она видела, как не раз его злодейства грозили, сломав гроб купленного молчания, пасть на его голову, но вдруг вывозило золото, а доктор Круз продолжал играть с живыми людьми в самые безжалостные игры.

Неистощимый на выдумку, он не преследовал иных целей, кроме забавы. Это был мистификатор и палач вместе. В основе его забав, опытов, экспериментов и игр лежал скучный вопрос: «Что выйдет, если я сделаю так?»

Тина видела, как одна вдова, родившая ребенка в момент безвыходной нищеты, отдала новорожденного малютку-сына неизвестному человеку, вручившему ей крупную сумму денег. Он сказал, что состоятельный аноним – бездетная семья – хочет усыновить мальчика. Мать не должна была стараться увидеть или искать сына. На этом, Тина видела, сделка была покончена. Утешаясь мыслью, что мальчик вырастет богачом и счастливцем, обезумевшая от нужды женщина вручила свое дитя Неизвестному, и он скрылся во тьме ночи, унес крошечное сердце, которому были суждены страдание и победа. Неизвестным был доктор Круз.

Теперь Тина видела, что, купив человека, доктор Круз приказал содержать ребенка в особо устроенном помещении, где не было окон. Комнаты освещались только электричеством. Слуги и учитель мальчика должны были на все его вопросы отвечать, что жизнь его именно такова, какой живут и все другие люди. Специально для него были заказаны и отпечатаны книги того рода, из каких обычно человек познает мир и жизнь, с той лишь разницей, что в них совершенно не упоминалось о солнце. Всем, кто разговаривал с мальчиком или по роду своих обязанностей вступал с ним в какое бы ни было общение, доктором Крузом строго было запрещено употреблять это слово.

Тина видела, как рос мальчик. Он был хил и задумчив. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, доктор Круз решил, наконец, что можно посмеяться. И он велел привести мальчика.

Доктор сидел на блестящей огромной террасе среди тех, кому мог довериться в этой запрещенной игре. То были люди с богатым, запертым на замок прошлым, с лицами, запечатленными развратом и скукой. Здесь были и поставщики из публичных домов Южной Америки, и содержатели одиннадцати игорных домов.

Дело происходило в полдень. Тина ясно видела – в безоблачном небе стояло пламенным каленым железом вечное солнце. По саду, окруженному высокой стеной, бродил трогательный и прелестный свет. За садом сияли леса и горы.

Мальчик вышел с повязкой на глазах. Левую руку он бессознательно держал у сильно бьющегося сердца, а правая нервно шевелилась в кармане бархатной куртки. Его вел глухонемой негр, послушное животное в руках доктора Круза.

Немного погодя, вышел еще один мужчина, по-видимому, содержатель одного из игорных домов.

– Что, доктор? – спросил он.

– Сердце в порядке, – ответил Круз. – Нервы истощены и вялы.

– Пари, что он помешается с наступлением тьмы.

– Пари на смерть.

– Та же сумма.

– Мой друг, – начал Круз, потянув мальчика за плечо к себе. – Сейчас ты увидишь солнце, солнце – которое есть жизнь и свет мира. Сегодня последний день, как оно светит. Это утверждает наука. Тебе не говорили о солнце потому, что оно не было до сих пор в опасности, но так как сегодня последний день его света, жестоко было бы лишать тебя этого зрелища. Не рви платок, я сниму его сам. Смотри!

Швырнув платок, доктор Круз стал внимательно всматриваться в побледневшее лицо, ослепленные глаза.

«Словно под микроскопом», – подумала Тина.

Наступило молчание, во время которого мальчик увидел необычайное зрелище. Он ухватился за доктора Круза, чувствуя, как пол уходит у него из-под ног и он проваливается в сверкающую зеленую пропасть с голубым дном. Обычное зрелище дня – солнечное пространство – было для него потрясением, превосходящим все человеческие силы. Не умея овладеть громадной перспективой, он содрогался среди взметнувшихся и весьма близких к нему видов полей и лесов. Наконец, пространство встало на свое место.

Подняв голову, он почувствовал, что лицо горит. Почти прямо над ним, над самыми, казалось, его глазами, пылал величественный и прекрасный огонь. Он вскрикнул. Вся жизнь всколыхнулась в нем, зазвучав вихрем, и догадка, что до сих пор у него было отнято все, в первый раз смертельным ядом схватила его. В этот момент переливающийся, раскаленный круг вошел из центра небесного пожара в остановившиеся зрачки, мальчик упал в судорогах.

– Он ослеп, – сказал доктор Круз. – Или умер. Другой мужчина взял мальчика за руку, нащупал пульс и помолчал с многозначительным видом.

– Жив? – спросил, улыбаясь и удовлетворенно откидываясь в кресле доктор.

– Жив.

Теперь решено было посмотреть, как поразит мальчика тьма, которую он, ничего не зная и не имея причины, должен был считать вечной.

Все скрылись в укромном уголке с окнами в сад, откуда во время чинной, но жестокой попойки, наблюдали за мальчиком.

Воспользовавшись обмороком, доктор Круз поддержал бесчувственное состояние до той минуты, когда лишь половина солнца виднелась над горизонтом. Затем он ушел, а мальчик открыл глаза.

Тина внезапно вошла в него взглядом. Проникла в его сознание, чувствуя каждое его движение, каждое биение его сердца.

– Я спал или болен, – но память не пощадила его, ласково рассказав о грустном и жестоком восторге. Воспрянув, он заметил, что темно и тихо, никого нет, но, не беспокоясь об одиночестве, мальчик быстро устремил взгляд на запад, где угасал, проваливаясь, круг цвета меди. Заметно было, как тускнут, исчезают лучи. Круг стал похожим на горку углей. Еще немного, еще… последний сноп искр озарил белый снег гор и умер – навсегда! Навсегда!

Лег и уснул мрак. Направо горели огни третьего этажа.

– Свалилось! Свалилось! – закричал мальчик.

Он выбежал в сад, зовя людей, так как думал, что наступит невыразимо страшное. Но никто не отзывался на его крик. Мальчик проник в чащу померанцевых и тюльпанных деревьев, где журчание искусственных ручьев сливалось с шелестом крон.

Сад рос и жил. Цвела и жила невидимая земля, и подземные силы питали токами своими дышащую теплом почву.

В это время доктор Круз сказал друзьям:

– Сад заперт, стены высоки. Там найдем, что найдем – утром. Игрушка довольно пресная, не все выходит так интересно, как думаешь.

Что касается мальчика, то в напряжении его, в волнении, в безумной остроте чувств все обратилось в страх. Он стоял среди кустов, цветов и деревьев. Тина искала его глазами. Он слышал запахи. Вокруг все звучало безбрежным океаном жизни. Трепет струй, движение соков в стволах, Дыхание трав и земли, голоса лопающихся бутонов, шум листьев – все сливалось в ощущение спокойного, непобедимого рокота, летящего от земли к небу. Мальчику казалось, что он стоит на живом, теплом теле.

Тина нашла его глаза:

– Оно вернется, – убежденно сказала она, заглядывая в лицо мальчика.

– Оно вернется, – сказал он. – Не может быть. Они обманули меня.

За несколько минут до рассвета доктор Круз разыскал жертву среди островков зелени и привел к себе в кабинет.

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая