Иверь - Еловенко Вадим Сергеевич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/72
- Следующая
Отмотав длинный кусок прочного шнура от мотка в десантном рюкзаке, я сказал ему:
– Свяжи.
Парень с готовностью бросился исполнять указание. Сначала обвязывая запястье, а потом снимая путы предыдущих хозяев, он за полчаса собрал их в вереницу и протянул свободный конец мне. Я подсчитал свое приобретение и подумал, как же мне теперь столько народу кормить. Пятнадцать человек. Да еще парней трое. Итого восемнадцать. И ведь все жрут! А до капсулы еще дней пять идти.
– Как кормить будем? – спросил я у парня.
– В лесу много еды, – сказал парень и, как обычно, пожал плечами.
Я усмехнулся и сказал:
– Вот ты ее искать и будешь.
– Хорошо, – только и сказал он.
По лесу шли цепочкой: впереди парень и его трое рабов. Потом мои рабы. Потом я с расстегнутой кобурой. Мало ли, захотят освободиться… Так мы шли до самой ночи, пока и я, уже измотанный, и парень, и тем более рабы не повалились на мох. Перед сном охотник связал ноги пленникам и привязал их к деревьям. Я разжег костер, чем еще больше изумил парня. У них в охотничьих отрядах только один умел разжигать огонь. Его специально этому местный шаман обучал. А я вот так запросто зажигалкой чиркнул, и сухая листва вспыхнула. Огонь мгновенно перекинулся на хворост. Парень, казалось, начал во мне подозревать уже бога. Ничего… надо было только имя выбрать. Может, и правда Прот? Потому что Рогом мне моя скромность не позволила бы. Тем более что за ним водятся грешки мужеложства, а я к этому очень плохо отношусь. Что там еще из их пантеона мне подойдет? А хрен знает, признался я в своем невежестве и внимательно посмотрел на парня, что, чуть напуганно, косился на зажигалку в моих руках.
– Как твое имя? – соизволил я наконец спросить у молодого – после почти двух суток знакомства.
– Инта, – сказал парень, а я перевел его имя как «сын горы».
– Кто твой отец?
– Вождь был. Брат вождя. Был. Вождь убил.
Ну, теперь все понятно. Еще бы он хотел вернуться к такому дяде! Или я дядю тоже в той компашке того…
– Сколько тебе лет?
– Кулак.
Пятнадцать. Выглядел он, конечно, лет на восемнадцать. Но при их жизни немудрено. Год здесь был всего три сотни дней. Десять месяцев в году. Как они по этим двум лунам ориентируются, я не понимал, но знал, что скоро разберусь. Значит, парню по земным меркам еще и четырнадцати нет. Сопляк. Но как дерется! Я в его годы даже нос ни разу никому не разбил. Жил в особняке своей семьи, считался наследником фамилии. Надо мной тряслись, как над яйцом. Да ладно – я… Вон Кротов. Тоже все недоумевал, как это десантники могут убивать с таким азартом такое количество народа. Воспитанные в цивилизации, у них убийство должно отвращение вызывать. Я ему, конечно, поддакивал. Тем более что тоже на десант смотрел свысока. Смертники. Восемьдесят процентов, что не вернется. Вся грудь в орденах и медалях, а задница голая. Платят им хорошо только десантные-боевые. А остальное – оклад и паек. Это прикиньте… Переход лет десять. Это туда. Операция месяца три. И десять лет обратно. Двадцать лет коту под хвост. Десятая часть жизни насмарку. Так он еще и зарабатывает за них столько же, сколько я зарабатывал за пять лет. Я уже себе и усадьбу на Ягоде купил. Уже и часть слуг семьи туда переселил. А он ползет еще только на задание. Я в прошлом году, завещание когда переделывал, посчитал с адвокатом и ужаснулся. Имущества хватит, чтобы у какой-нибудь корпорации выкупить планетенку. А если еще по родственникам прошвырнуться, то потянутся к планете караваны генераторов атмосферы, семенного запаса и так далее. Может, тем бы и кончилось, если бы не одно НО… Трибунал – штука серьезная, а при моей провинности и соответствующих обстоятельствах – это верные рудники на Прометее. Пожизненно. Сколько мне еще осталось? Лет сто шестьдесят? И все их провести на работах по добыче тяжелых металлов? Увольте. В справедливость не верю и вам не советую. Я не верю, что суд меня оправдает. И конечно, сбегаю из-под стражи. По дороге двумя трупами подписываю себе рудники уже не на Прометее, а на каком-нибудь гиганте. Где без компенсатора даже «мяу» сказать не успеешь. А за похищение имущества Его Величества короля Британии, Шотландии и прочее… То, блин, вообще хана. Я даже представить не могу себе… Все кажется мелочью. В последний раз пацаненка, угнавшего боевую капсулу, судили на Земле. И восемнадцатилетнего парня послали в газовую камеру. Где он умирал в полном сознании сорок три часа. Мне с моим списком продлят мучения часов до ста двадцати. Понятно, что я мозг отключу раньше. Но все равно…
– Инта, а ты вождя хотел убить? – спросил я у молодого, просто чтобы не молчать.
Парень посмотрел на меня, оторвав взгляд от костра.
– Раньше. Давно. Еще мужчиной не был.
– А сейчас?
– А кто старший станет? – резонно спросил он.
– У вас сын вождя вождем становится?
– Да. Только не всегда. Сын. Брат. Племянник никогда.
– Понятно, – сказал я по-русски.
Я подумал, что неплохо перекусить, и, покопавшись в рюкзаке, достал концентраты сухпайка. Протянул ему. Он посмотрел косо и в руки не взял, пока я сам не съел на его глазах суточную плитку. Он взял и попробовал. Сам знаю, что мерзость, но другого ничего нет. Парень обиженно посмотрел на меня и вернул надкусанный паек. Я приказал ему съесть. Он с отвращением дожевал плитку и через пять минут с изумлением посмотрел на меня. Ага, подумал я. В концентрат столько напихано! Там даже наркота есть. Чтобы бодрее был десантник. Во-во, такое только на ночь есть. Но на безрыбье и сухпаек – деликатес. Я улыбался, видя, как, разморенный от такого объема пищи и наркотика, паренек прилег на мох и стал осоловевшими глазами всматриваться в полет искорок костра. Я тоже прилег. Включил браслет. Он тихо жужжал, запоминая положение в округе. Теперь он мгновенно разбудит меня, если появится еще кто-то в пределах сорока-пятидесяти метров. Да и не даст мне проспать зарю. Будильник я на браслете тоже поставил. Хорошо, что была функция перехода на другое время. А то на моих ручных часах все по Гринвичу показывается. В сутках здесь было двадцать шесть часов, и я рассчитывал нормально выспаться к восходу. С тем и лег.
Утром я проснулся далеко не первым. Инта уже встал и разбудил пленников. Развязал ноги и отвязал от деревьев. Бородачи, невыспавшиеся и устрашенные Интой и мною, сбились в кучу, наблюдая за нашими приготовлениями.
Через десять минут выступили. Голодные рабы быстро устали, и уже к полудню мы были вынуждены встать лагерем возле неширокой речки. Инта заметил в ней рыбу и предложил задержаться, чтобы накормить рабов и пополнить запасы. Вчерашние концентраты он хоть и съел, и они даже сделали его сытым, но их вкусовые качества просто пугали аборигена. Мне показалось, что он, даже умирая с голоду, не стал бы больше пробовать их. И вот с пикой в руке этот рыболов-любитель осторожно вошел в воду.
Бородачи не скрывая обрадовались реке и привалу. У них аж глаза заблестели, когда они увидели первую пойманную Интой рыбину. К моему удивлению, Инта бросил рабам эту зверюгу под метр длиной. Я-то думал, что придется костер разводить и жарить ее. А наши восемнадцать неудачников даже опомниться мне не дали. Разорвали на мелкие кусочки и даже кишки сожрали. Инта поймал еще три рыбины, пока накормил рабов. Потом в запас набрал три штуки. Времени, конечно, потратили много, но теперь у меня была уверенность, что мы пойдем к капсуле чуть быстрее. Сам Инта тоже ел сырую рыбу, впрочем, на ходу и далеко впереди, так что меня даже не воротило. Я же, как понимаете, давился концентратами и мечтал о баре на институтском судне.
Вброд перешли реку и снова влились в лес. Не движение по неизвестной пересеченной местности, а прогулка какая-то. Идиллия. Солнце сквозь кроны, мягкий мох под ногами. Только птиц и их пения не хватает для полного ощущения запущенного парка в старом родном поместье.
Только к позднему вечеру столкнулись с четырьмя охотниками, что выслеживали добычу в лесу. Пришлось убить. Догнать и цинично застрелить. Отряд теперь двигался по бурелому, и скорость была, ну, дай бог, километра три в час. Охотникам не составило бы труда настигнуть нас. Двадцать рабов, я так понял, это было огромное богатство. Двадцать – потому что я себя и Инту посчитал. За нами непременно пошли бы в погоню, если бы эти охотники сообщили об этом в деревне.
- Предыдущая
- 3/72
- Следующая
