Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 24
- Предыдущая
- 24/85
- Следующая
– Вон отсюда! – истошно завопил Гирей. – Немедленно вон! Все вон!
Нукеры и беи попятились, почтительно кланяясь ханскому родственнику, и только русский вернулся обратно к столу, уселся и невозмутимо выбрал еще одну грушу.
– Я сказал: во-он!!!
– Заткнись.
Гирей осекся, посмотрел на входной полог – похоже, все татары уже убежали, и слов султанского посланника не слышал никто.
– Как ты смеешь, неверный…
– Заткнись и слушай, – прокусил Тирц желтую кожицу. – Мы будем ходить на русских два раза в год, весной и осенью. Во время посевной и во время сбора урожая. Мы просто не дадим им толком ни посеять хлеба, ни собрать. Лет пять таких набегов, и они начнут пухнуть с голоду и сами проситься в плен. Еще лет через пять мы без всяких битв и штурмов переедем в Москву, и ты сядешь на престол. А потом изживешь семя русское со света раз и навсегда, или я обижусь, и захочу уничтожить уже тебя… Ты меня понимаешь?
– Весной степь все равно непроходи…
– Ты что, оглох?! – откинул Тирц огрызок. – Вы обязаны ее пройти, раз я приказываю!
– Да кто ты… – возмутился было Девлет, но тут русский с неожиданной для его огромного тела ловкостью метнулся со своего места и опрокинул бея на спину, схватив левой рукой за челюсть и чуть не вонзив пальцы в щеки:
– Я твой ангел, кретин! Мне плевать, что ты думаешь и чего хочешь, придурок! От тебя мне нужно только имя, и если ты вякнешь еще хоть слово, я сверну тебе шею и посажу на твое место дрессированную мартышку, ты меня понял?
Гость вернулся на свое место так же стремительно, как сорвался с него, и выбрал с подноса крупный кусок рыбы:
– Мы пойдем в первый поход по весне. Если в степи нечего жрать – значит, сено и овес повезем с собой. Если она не проходима – значит, выступим не за полмесяца, а за месяц. Привыкли по-дурке в седла прыгать и вперед нестись. Хватит! Ты сейчас, заранее повозки приготовь, сено и зерно прикажи запасти. На первый раз все сорок тысяч, пожалуй, поднимать не надо. Хватит и десяти. Нет, даже пяти. Прикинуть, сколько точно времени переход займет, сколько припасов нужно. Затравливать Россию начнем со следующего похода.
– Я прикажу отрубить тебе голову. – Гирей уселся обратно, потрогал рукой едва не вывихнутую челюсть.
– Ну-ну, – кивнул Тирц. – Попутного ветра в горбатую спину. Тебе султан быстро шелковый шнурок на день рождения подарит.
– Ты лжешь, Менги-нукер, – скрипнул зубами Девлет-Гирей. – Я уверен, что султан и не слышал о твоем существовании. У тебя есть только письмо от Кароки-мурзы.
– Да хоть от османского тушканчика. – Русский сплюнул рыбные кости в очаг и взял себе еще кусок. – Главное, что у меня есть охранная грамота. И если султану донесут, а Кароки-мурза обязательно донесет, что какой-то мелкий окраинный князек казнил человека с грамотой, данной от его имени, то этого князька обязательно скормят собакам. Прочей мелочевке в назидание.
– Я не мелкий князек! – вспыхнул Девлет-Гирей. – Я потомок древнего рода.
– Ты перестанешь быть мелким, если перестанешь гавкать и начнешь мне помогать, придурок! Ты что, еще не понял? Я собираюсь посадить тебя на русский престол. Ты хотя бы знаешь, что такое Россия? Это половина современной Турции! Вот из нее ты действительно сможешь чихать на стамбульского султана.
– Если я захочу, то и сам Москву возьму!
– Да ну? – криво усмехнулся гость. – А Тулу помнишь?
Тирц немного выждал, наблюдая, как лицо хозяина то наливается кровью, то снова белеет, потом поднялся и выщелкнул рыбий хребет в сторону Гирея.
– Ну, ты подумай, подумай, – кивнул он. – До завтра подумай. А завтра скажешь, сколько припасов понадобится пятитысячному отряду для весеннего перехода и где ты их возьмешь. Или я найду все это сам и по весне куплю себе мартышку.
Девлет-Гирей с каменным лицом дождался, пока русский выйдет из шатра, а потом вскочил, зарычав от ярости, опрокинул стол в огонь и принялся топтать раскатившиеся фрукты:
– Проклятый неверный! Шайтан и тысяча ифритов! Русская свинья!
Мало кто знал, что крымское войско на московитов водил в прошлом году не Сахыб-Гирей, а он, Девлет. После купания в Оке Сахыб не любил военных походов. Разумеется, верные хану беи не спешили проболтаться о том, что крымский хан весь набег просидел в своем бахчисарайском гареме. Сам Гирей тоже все время командовал именем хана. Нукеры и сотники мало что знали, беи молчали…
Нет, никакого предательства в этом не было. Султан потребовал послать войско в помощь Казанскому ханству – Сахыб-Гирей послал. Сам не пошел – так на то калги-султан есть. И все бы было хорошо, если бы только пятнадцать тысяч подлых и трусливых русских конников не разгромили наголову его тридцать тысяч отважных нукеров. За такой разгром Девлет и вправду мог получить в подарок прочный и красивый шелковый шнурок.
По счастью, недоброжелателей у бея степного ногайского рода не нашлось, и султану никто не донес. Сахыб-Гирею поражение простили – они с Сулейманом Первым еще в юности подружились. Девлет вернулся в родовое кочевье, смирившись с тем, что больше сотни воинов под его руку больше не дадут, и надеясь, что его участие в набеге на Тулу постепенно забудется.
Теперь же получалось, что про это знают! Кто? Только прибывший с охранной грамотой неверный? Сопровождающий его татарин? Кароки-мурза? Или слухи доползли до самого султана?
– Ты чего тут валяешься? – пнул он ногой в бок распластавшегося Аяз-Мерея. – Чего валяешься? Чего, чего, чего?
Нога заболела, и Гирей повернулся к входному пологу:
– Нукеры! Сюда!
Никто не откликнулся. Бей добежал до выхода, выглянул наружу – оба воина валялись в лужах перемешавшейся с пылью крови, и над ними уже вились жирные зеленые мухи.
– Вот шайтан! – сплюнул он. – Эй, слуги! Где вы все?! Оглохли, придурки?!
Заметив, что только что выкрикнул ругательство русского, он разозлился еще больше:
– У меня в шатре приберут или нет?
Наконец послышался топот, и между шатров показались невольники. Он отступил в сторону, ткнул пальцем в Аяз-Мерея, в полуобгоревший стол:
– Убрать все! И быстро!
Гирей прошелся по шатру, остановился перед мальчишкой, пытающимся выкатить из очага сморщившиеся фрукты.
- Предыдущая
- 24/85
- Следующая
