Кузина королевы - Бишоп Шейла - Страница 31

• Предыдущая
• 31/43
• Следующая

Франческа, казалось, была слишком шокирована, чтобы что-либо ответить. Пенелопу несло дальше:

– И оплакивала я его дольше, чем вы. Десять лет я не удостаивала взглядом никого из мужчин, а вы, будучи его вдовой, всего через четыре года с радостью прыгнули в постель к моему брату. – Сказав все это, Пенелопа ужаснулась собственным словам. – Я не должна была так говорить, – пробормотала она. – О вашем втором браке... Надеюсь, ваша милость забудет это.

– Я бы предпочла забыть весь разговор, но, боюсь, это будет нелегко.

Да, это будет почти невозможно. Тщательно возводимый между ними мостик рухнул.

– Вы расскажете об этом Эссексу?

Пенелопа презирала себя за этот вопрос. Это была просьба о милосердии, и Франческа отлично это понимала. Пенелопа не представляла себе, как она будет жить, поссорившись с братом.

– Нет, не расскажу, – ответила Франческа. – Вы были ко мне очень добры после того, как мы с Робином поженились, и я понимаю, как трудно вам это далось. Я не собираюсь развязывать гражданскую войну в семье, но будет лучше, если мы какое-то время не будем общаться.

– Я не задержусь здесь. Я уеду завтра утром.

– Только не до банкета. Иначе муж начнет задавать вопросы.

– Тогда вечером. Я поеду в Стратфорд.

Детали не имели значения. Важным было лишь то, что Пенелопе необходимо было уехать. Франческа двинулась к дверям, шурша юбкой из тафты.

– Я могу вас понять, – сказала она. – Я знаю, как вы были несчастны. Но не смейте говорить, будто вы любили Филиппа больше, чем я, потому лишь, что я оказалась способна полюбить во второй раз. Это неправда, и как бы вы ни ревновали ко мне, существуют границы, которые вам лучше не переходить.

Франческа ушла. За все время разговора она не потеряла ни капли достоинства и ни разу не повысила голоса.

Пенелопа жалела, что не может взять обратно свои слова. То, что она сказала, было непростительно. Она боялась, что о размолвке узнает Робин. Больше всего Пенелопу поразило обвинение в ревности. Неужели она ревновала к Франческе? Не только из-за того, что та вышла замуж сначала за Филиппа, потом за Робина, но из-за того, что Франческа сохранила способность бескорыстно любить, в то время как Пенелопа прикрывалась непорочностью. Вот до чего довела ее тиранка-честь! Высокая мораль, вдохновлявшая ее в восемнадцать, теперь, после десяти лет брака с Ричем и жизни при дворе, казалась ей жалкой и никчемной. Может быть, не стоило столько лет жить прошлым. Ей вспомнились прочитанные строки.

Да, его глаза никогда не заглянут ей в глаза! Вскоре после того, как Филипп это написал, он нашел утешение во Франческе Уолсингем. Она, в свою очередь, нашла утешение в Робине. А ей пришлось искать его в самой себе! Почему она так и не нашла счастья? Перед внутренним взором Пенелопы возник образ молодого человека, но, странным образом, не Филиппа, а Чарльза Блаунта.

Она увидела его на следующий день, на банкете, устроенной Робином и Франческой. После банкета гостям было обещано представление. Собралось блестящее общество – если бы не отсутствие королевы, можно было подумать, что прием происходит во дворце. Впрочем, здесь было меньше церемоний.

Именно это Пенелопа и сказала Чарльзу, когда они вместе шли в большой зал.

– Никто не откажется посетить Эссекс-Хаус. Большинство молодых людей считают вашего брата своим лидером.

– Что не всегда соответствует истине. Вспомните дуэль.

– Да. Вы тогда назвали меня убийцей.

– А вы были еще бледнее Робина, когда привезли его домой.

– Хорошо, что все обошлось. Сядем здесь?

Они устроились на первом ряду. Пенелопа смотрела на его профиль. Он был бы идеальным, если бы не нос чуточку короткий и курносый. Чарльз повернулся и посмотрел на Пенелопу. Он уловил ее интерес к нему. Она уронила веер, он поднял его. Когда он отдавал его обратно, их руки соприкоснулись, и будто какое-то тайное послание передалось от нее к нему.

Начался спектакль. Пенелопа смотрела на сцену, и кровь ее бурлила. Как это странно, что по прошествии стольких лет Чарльз еще верит, что они принадлежат друг другу. Он настолько отдался этой вере, что в свои двадцать восемь лет – и ей столько же! – все еще неженат. Однако Пенелопа была уверена, что у него были любовные приключения. Однажды она пыталась расспросить об этом Робина, который загадочно улыбнулся и сказал, что Чарльз не все свое время проводит за чтением научных трактатов.

Комедия была в самом разгаре, полная иносказательных намеков. В зале не стихал смех. Чарльз подвинулся ближе к Пенелопе.

Пенелопа отлично знала, что делать, когда игра переходила в эту стадию, – она практиковалась в этом долгие годы. Но теперь она играла по-другому. Она не убрала руку, почувствовав на ней прикосновение его пальцев, сначала осторожно, затем крепко, как железо.

Объявили антракт. Их руки все еще были соединены. Они обсуждали пьесу.

– Немного вычурно, но в целом неплохо, – заметила Пенелопа.

– Она написана в расчете на эту аудиторию. Сомневаюсь, что кто-либо вне нашего круга ее вообще поймет.

Вне их круга!.. Глядя на представителей этого круга, Пенелопа подумала, что все они похожи на каких-то странных существ в своих завитых париках, в камзолах с вздыбленными плечами, подчеркивающими узкую талию. Они с Чарльзом обсуждают драматургические тонкости, а в это время их тела ведут друг с другом свой, особый разговор и недвусмысленно дают понять друг другу, чего они хотят!..

Чарльз сказал:

– Я слышал, вы сегодня уезжаете в Стратфорд?

– Да. – У Пенелопы перехватило дыхание при мысли о том...

– Могу я иметь честь сопровождать вас? Не стоит вам отправляться в путь в одиночестве.

– Я буду рада вашему покровительству, сэр Чарльз.

Актеры вернулись на сцену. На этот раз их игра показалась Пенелопе скучной, она с нетерпением ждала, когда пьеса закончится.

Гости разъезжались по домам. Робин не мог взять в толк, отчего Пенелопа уезжает так скоро, к тому же не предупредив заранее. Франческа прошептала ему на ухо, чтобы он не расстраивался так и что Пенелопа, конечно же, скоро вернется. Пенелопа же чувствовала себя на седьмом небе, невидимом ни для кого, кроме Чарльза. Было около семи вечера, когда они двинулись в путь в ее карете. Выехав из Лондона через Олдгейт, они направились в Стратфорд-ле-Боу. Перед каретой шагали факельщики, освещая дорогу, а позади ехал конюх Чарльза с запасной лошадью на поводу.

Пенелопа ждала. Она ждала, что Чарльз нежно возьмет ее за руки и не менее нежно поцелует. Вместо этого он обхватил ее неразмыкаемым кольцом своих рук и стал целовать страстно и требовательно – это было гораздо больше того, на что она рассчитывала. Совладав с удивлением, она обнаружила, что отвечает ему так же страстно. Первый раз в жизни она не боялась последствий, но отчаянно хотела их.

Карету тряхнуло, и их объятия нарушились. Они рассмеялись. Пенелопа едва различала очертания его лица в факельных отблесках, просачивающихся сквозь кожаные занавеси.

– Я и не думала, что ты такой, – прошептала она.

– Ты, наверное, думала, что я холодный как рыба, – спокойно ответил он.

Он расстегнул ей накидку, и его руки, задержавшись на ее обнаженных плечах, двинулись вниз. Он явно знал, что делал.

– Чарльз! – воскликнула Пенелопа с ноткой недоумения в голосе. Возможно, он расценил это как протест, так как тут же убрал руки.

– Извини, – сказал он. – Я сам не знаю, что делаю. Не сердись, Пенелопа.

– Я не сержусь, – смущенно ответила она.

Чарльз отодвинулся. Их ласки закончились так же внезапно, как заканчивается танец, когда кончается музыка.

– Я зашел дальше, чем хотел... и гораздо дальше, чем следовало. Я вызвался на роль твоего защитника, но я не знаю, от кого мне тебя защищать.

• Предыдущая
• 31/43
• Следующая