Счастье под запретом - Беверли Джо - Страница 28
- Предыдущая
- 28/83
- Следующая
— Ах ты дьявольское семя! — бормотал про себя Френсис, когда они с топотом промчались мимо младшего Олбрайта. — Тебя давно пора отдать мяснику. Но только выиграй скачку, дружище, и я тебя не забуду.
Наверное, со стороны это выглядело более чем странно, но Френсису было наплевать. Он уже представлял, как вручит Серене отобранные у нее деньги.
Он поравнялся с Томом Олбрайтом, когда оставалось чуть меньше половины пройденной дистанции. Они как раз с грохотом проносились через деревушку Ти. Его соперник даже испугался, увидев его, и начал нахлестывать своего скакуна. А Баньши без понуканий прибавил шагу, как будто его силы были безграничны. Боже, какое сердце у этого жеребца!
Но для Френсиса каждый такой чудесный рывок лошади был настоящей пыткой. Вот будет смешно, если он проиграет эту гонку только по своей вине! Еще чуть-чуть, и у него просто иссякнут силы. Если Баньши захочет сбросить его, то он не сможет удержаться.
Теперь, когда перед ними не маячило ни одной лошади, Баньши позволил Френсису немного придержать себя, и это было несказанным облегчением для Френсиса. К тому же Френсису вовсе не хотелось, чтобы лошадь пала под ним бездыханной. Посмотрев через плечо, он увидел, что Том Олбрайт тоже дал своей лошади передышку.
Френсис расслабился, но сделал это слишком рано.
Неожиданно выпорхнувшая из-под куста маленькая птичка испугала Баньши, и он встал на дыбы, чуть не сбросив своего седока. Френсис стукнул его по уху и натянул поводья. Но вряд ли ему удалось бы справиться с безумцем, если бы эта бестия не заметила, что Вискерс опередил его. Мгновенно он словно серый дьявол промчался мимо, а Френсис только пытался удержаться в седле.
Но стоило Баньши обогнать лошадь, как он снова замедлил шаг.
Проклятие! Как заставить эту чертову лошадь лидировать в гонке? А ведь финиш был уже близок.
Разве что…
Френсис оглянулся, Так и есть, Люсьен был неподалеку, предусмотрительно держась в стороне и наблюдая за братьями Олбрайт.
Френсис махнул ему рукой.
А Люсьен ничего не понял.
Тогда Френсис в отчаянии замахал ему чаще.
Тут Люсьен ухмыльнулся и козырнул. Он послал свою лошадь вперед, и великолепный вороной мгновенно обогнал их.
Баньши издал звук, очень похожий на тот, какой издает лесной призрак, в честь которого его и назвали, и мгновенно понесся крупной рысью, стараясь догнать вороного. А Френсис вцепился в поводья, страшась за свою жизнь, пока его дьявол во плоти мчался по направлению к Коттсмору так, что комья земли летели из-под копыт.
В Коттсморе собралась толпа, чтобы засвидетельствовать окончание скачки. Шумное и возбужденное скопище народа могло бы испугать любую лошадь, но Баньши даже не обратил на него внимания.
Люсьен оглянулся и медленно остановил своего вороного. Баньши пронесся мимо замшелых каменных ворот во двор церкви, а затем, тяжело дыша после сумасшедшей скачки, устроил небольшое представление, танцуя и вертясь на месте, пытаясь лягнуть наглое животное, попытавшееся украсть у него победу.
На аристократичного Викинга это не произвело никакого впечатления.
Френсис только расхохотался.
— Ну ты и дьявол! — бросил он скакуну. — Я, пожалуй, смог бы даже полюбить тебя. Почти, — добавил он сквозь зубы, ощутив сильную боль в нижней половине тела.
Толпа привычно собралась возле победителя, но Баньши быстро заставил их передумать. Френсис не решался слезть с лошади при всех, боясь, как бы она не стала вообще неуправляемой.
Так что он одиноко застыл в седле словно памятник, когда Том Олбрайт на взмыленной лошади промчался к финишу.
— Провались вы все в ад! — прохрипел он. — Я видел все! Арден подгонял вас!
— А это не противоречит правилам. Кстати, я на вашем месте не стал бы подъезжать так близко, иначе Баньши укусит вашу лошадь. Или вас. Он не очень разборчив.
Олбрайт осадил лошадь, тем самым отодвинувшись от оскаленной морды серого, и повернулся к зрителям.
— Арден помогал ему! А я бы никогда не стал спорить на его черного дьявола!
Толпа зароптала, негодуя по поводу такого неспортивного поведения. Проигрывать надо тоже уметь. Маркиз Арден прошел со своей лошадью к Олбрайту.
— Вы обвиняете меня в чем-то незаконном? — спросил он высокомерно.
Олбрайт побледнел.
— Вовсе нет, милорд. Только в том, что Мидлторп следовал за вами.
— А что мешало вам последовать за мной? — любезно спросил Люсьен. — Отличная скачка. Благодарю вас за то, что вы ее устроили. По воскресеньям здесь обычно такая скука.
— Да, конечно, конечно, — забормотал Олбрайт, в конце концов осознав, что ведет себя крайне опасно, на грани дуэли. Глаза его, однако, все еще пылали яростью.
А Френсис вдруг испытал упоительное предчувствие, что Олбрайту нечем платить. Если бы только он мог слезть с этой проклятой лошади, чтобы насладиться местью в полную силу.
С облегчением он заметил, как к нему бежали грумы, и наконец-то передал Баньши им. Слезать, а вернее, сползать с лошади было удивительно болезненным делом, а уж стоять было прямо наказанием свыше. Он прошел к Олбрайту. С великим удовольствием он подошел бы небрежной походкой, но… сегодня он не мог себе этого позволить. Ему удалось хотя бы сохранить достоинство, но и только.
— Спасибо за скачку, — вежливо проговорил он. — Мы уладим все расчеты сегодня вечером, договорились? Вы не зайдете ко мне в домик Ардена?
Лицо Олбрайта стало кирпичного цвета, больше от злости, чем от неловкости.
— У меня нет при себе такой суммы, милорд, — выдавил он. — Я бы лучше расплатился с вами на Теттерсоле. Я буду там в четверг.
Ничего необычного в этом не было. Долги за скачки и проигранные пари часто оплачивали в Лондоне на Теттерсоле, но не в охотничий же сезон, когда вся мужская часть населения торчала в Мелтоне. Френсис имел полное право отказаться, но он вовсе не возражал, чтобы Олбрайты попотели еще несколько дней.
— Конечно, пожалуйста, — ответил Френсис, злорадно представив, как Олбрайт побирается по кредиторам. И тут ему пришла в голову чудесная идея. Серена наверняка приобрела за время брака какие-нибудь драгоценности. Несомненно, на них братцы тоже наложили свои жадные руки.
— Если вам трудно раздобыть такую сумму деньгами, то я согласен на равноценную замену, — равнодушно сказал он.
— Замену? А какую, например?
— Земля, драгоценности.
— А-а, драгоценности… Что ж, у меня есть кое-какие безделушки. Они принадлежали одной родственнице. Как раз подходят по стоимости.
Френсиса так и подмывало расквасить физиономию этому подонку, не испытывавшему ни малейших угрызений совести из-за того, что транжирит единственную собственность своей сестры. Но он утешился мыслью о том, как взъярится Том Олбрайт, когда узнает, что «безделушки» возвратились к их настоящей владелице. Так или иначе, но Френсис постарается устроить, чтобы братцам это стало известно.
— Ну вот и хорошо, — сказал Френсис. — Значит, на Теттерсоле, через неделю, в четверг. В десять утра подойдет?
Олбрайт пробурчал что-то невнятное в знак согласия и поспешил удалиться. Френсис возликовал. Он возвратит Серене ее драгоценности и добавит три тысячи из своего кошелька, ничего не сообщая ей об этом. Вот она обрадуется! Одна мысль о сияющей от радости Серене сведет с ума любого мужчину.
Люсьен передал свою лошадь грумам и, ухмыляясь, подошел к Френсису.
— Тебе действительно так больно или ты притво ряешься?
Тело Френсиса совершенно отказывалось двигаться.
— Мне кажется, даже еще больше. Эта паршивая лошадь не создана для скачек.
— А-а, дорогой мой, чего мы только не совершаем ради женщин. Похвали меня за предусмотрительность, правда, после пары прозрачных намеков Майлза. Я велел послать за каретой, чтобы отвезти тебя назад.
— Слава небесам, — с чувством произнес Френсис. — Я теперь не захочу сесть верхом с неделю. Нет, с месяц. А может, с год…
Люсьен расхохотался.
— Тебе скоро станет лучше. Мой главный грум Дули делает чудесные массажи, да и знает толк в мазях.
- Предыдущая
- 28/83
- Следующая
