Золотая шпага - Никитин Юрий Александрович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/108
- Следующая
Деревья приблизились, листва громко шумела под свежим ветром. Становилось зябко. Мещерский ежился, нос посинел, щеки побледнели. Засядько повернул обратно, и Мещерский с готовностью последовал его примеру.
После недолгого молчания Засядько сказалровным голосом:
– Вы уже знаете, что я отвечу.
Мещерский взглянул жалко, но в глазах была бессильная ярость.
– Догадывался с самого начала. Честь, верность слову… Вы не замечаете, что наступают новые времена. Мужчины перестанут стреляться из-за женщин, вообще перестанут стреляться, и скоро уже никто не пустит пулю в висок из-за пятна на чести…
Засядько покачал головой:
– Такие времена никогда не наступят.
– Наступают! Так вы в самом деле не хотите принять в дар… оформленные по всем правилам с нотариусами и свидетелями богатейшие земли в Малороссии? Всего лишь за отказ от руки княжны, с которой вы все равно никогда не будете счастливы?
Засядько взглянул в упор. По спине пробежал неприятный холодок.
– Почему?
– Вы ведь гордый и независимый человек! И вдруг окажетесь в такой незавидной роли? Вас будут знать не как Александра Засядько, а как мужа богатой и знатной княжны. Это не уязвит ваше самолюбие? Уязвит, знаю. Начнутся ссоры, взаимные недовольства, скандалы. Чем все кончится, не могу предвидеть, уже зная ваш горячий характер. Так не лучше ли расстаться сейчас, пока все так красиво и романтично?
Мрачные стены гарнизона приближались, давили недоброй мощью. Оттуда несло нежилым, хотя был слышен стук прикладов упражняющейся роты рекрутов.
– Я приму то, что пошлет судьба, – сказал Засядько негромко. – Никто из нас не зрит, что будет впереди.
Он поднялся на крыльцо, повернулся к Мещерскому. Тот уже подал знак, его люди перестали изображать зевак, спешно гнали повозку в его сторону.
Мещерский сказал с кривой улыбкой:
– Так я и поверил, что будете ждать, что пошлет судьба! Каждый из нас старается взять ее за рога, каждый пытается заглянуть в завтрашний день… Как вы понимаете, я все-таки не оставлю попыток разрушить ваш союз… пока это еще возможно.
– Вы просто обязаны пытаться, – ответил Засядько.
– Конечно, попытки будут продолжаться только до момента, когда вы встанете под венец. На святость семейной жизни я не покушаюсь…
Засядько скупо улыбнулся:
– Ну вот, а вы еще отрицаете правила чести!
– Рудименты, – отмахнулся Мещерский. – Остатки зачатков, что всобачили в меня бонны…
Подъехала карета. Мещерский торопливо вскарабкался, управляющий заботливо укрыл ноги хозяина толстым шотландским пледом. На Засядько смотрел злобно, но Александр его проигнорировал, как ползающую по спине кучера муху.
– Не скажу, что было приятно с вами разговаривать, – сказал Мещерский, – но разговор для обоих был небесполезный.
Он поклонился и кивком велел кучеру трогать. Засядько проводил их взглядом и пошел к своей роте. Он все еще не чувствовал холода, в груди было горячо, сердце стучало мощно и уверенно.
Революционный пожар во Франции грозил захлестнуть всю Европу. Сбросив короля, отменив привилегии высшего сословия, революция не утонула в крови. Напротив, доказала свою жизнеспособность. Молодой генерал Бонапарт, подобрав себе таких же соратников – кто из сапожников, кто из садовников, кто из землекопов, – делал их маршалами, ставил во главе голодных и скверно вооруженных войск, и – диво и позор для Европы! – они с легкостью били прекрасно обученные, сытые и отменно вооруженные армии окрестных королей.
Его маршалы Макдональд и Моро вторглись в Италию, сбросили прогнивший королевский режим, отменили средневековые порядки, установили законы, перед которыми – неслыханное святотатство! – и дворяне и простолюдины были равны. Для простого сословия был открыт доступ к высшим должностям, как и в университеты, лицеи. Народы радостно принимали французскую армию, хотя, как надеялись короли, должны были оказать яростное сопротивление захватчикам.
Короли встревожились, под угрозой оказалась их власть уже во всей Европе. Революционная Франция шагала победно по всему континенту. Армии королевских режимов были разбиты вдребезги. Оставался непобежденным разве что северный гигант, который точно так же шагал от победы к победе. Если их столкнуть…
Павел I после долгой переписки с королевскими дворами вызвал к себе фельдмаршала Суворова. Коротко изложив суть дела – он не любил Суворова, – напутствовал его словами, ставшими крылатыми: «Иди спасай царей!»
Суворов, действуя в свойственной ему стремительной манере, собрал армию в самые кратчайшие сроки и бросил ее в Италию навстречу блистательным армиям французов. Для этого неслыханного похода он усилил армию лучшими боевыми офицерами, а также теми из молодых и необстрелянных, которые успели себя зарекомендовать в воинском искусстве.
Один из этих молодых и был Александр Засядько.
Он написал:
«Милая Кэт! Я отправляюсь со своим батальоном в Италию, это более не секрет. Мы должны разбить революционные войска, вернуть Италию правящей династии, после чего я тут же вернусь, несмотря на то, что войска могут остаться гарнизонами в Италии, так об этом поговаривают.
Сообщи, пожалуйста, об этом князю и княгине. Свадьбу можно назначить через неделю после моего возвращения, а по мне, так и прямо в тот же день!
Я люблю тебя, Кэт. Ты снишься мне каждый день. Я считаю дни, когда я смогу вернуться и прижать тебя к груди.
Твой любящий Александр».
Ответное письмо догнало его уже на границе Российской империи:
«Дорогой Саша! Я буду ждать, сколько бы ни потребовалось. Я тебя люблю, каждый вечер засыпаю с твоим именем на устах. Я вижу тебя во сне, я вижу тебя в каждом человеке, на чьих плечах блестят эполеты. Я буду молиться, чтобы судьба сберегла тебя, чтобы Господь был милостив, чтобы ты вернулся невредим. Но даже если вернешься больным или раненым, все равно останешься для меня таким же молодым, красивым и сильным. Я люблю тебя, Саша, и буду век тебе верна!
Любящая тебя и преданная Кэт».
Засядько ощутил, что раненный под ним конь валится на бок. Еще миг – и оба рухнули в воду. К счастью, берег был близко. Засядько вскочил на ноги. Стоя по колено в теплой, как остывающий чай, воде, выхватил шпагу, звонко и отчаянно крикнул:
– Вперед! Не задерживаться!
И бросился на берег, где в панике суетились французские солдаты. Мимо него, выставив пики и пригнувшись к холкам лошадей, с гиком пронеслись казаки. Остальные торопливо выводили лошадей на берег, вскакивали в седла и тоже бросались в атаку.
– Вперед! – кричал Засядько. – Нужно захватить лагерь.
Появление русского отряда было полнейшей неожиданностью для французов. Основные части Суворова ударили по их армии ниже по течению Адды, никто не ожидал десанта в этом месте. Да и сам Засядько не собирался вступать в бой по собственной инициативе, пока не подвернулась очень уж удачная, по его мнению, позиция для удара в тыл 8-го гренадерского полка французов.
Казаки умчались, и тут же из-за укрытия выскочил ошеломленный офицер, почти мальчик. Увидев русского, он торопливо выхватил саблю.
– Сдавайтесь! – крикнул Засядько по-французски.
Однако следом за офицером откуда-то появились два гренадера. Со штыками наперевес они ринулись на русского офицера.
Засядько отпрыгнул к валу, чтобы никто не зашел со спины. Первый натиск отразил довольно легко: один гренадер выронил ружье и схватился за пронзенную грудь. Зато второй отбросил ружье и подхватил чей-то огромный палаш. Вдвоем с офицером они насели на противника. В воздухе сшиблись, звеня, три клинка.
Офицера Засядько не опасался: у того была раззолоченная сабелька, больше пригодная для парадов, но гренадер рубил неистово. При каждом ударе приседал и свирепо хакал.
– Увалень, – прорычал Засядько. – Сила есть, ума не надо.
Сильным ударом он отбросил далеко в сторону сабельку офицера и повернулся к гренадеру. Это был рослый усатый воин, видимо, уже побывавший с Бонапартом в его блистательных походах. Однако он побледнел, встретившись с горящими глазами русского.
- Предыдущая
- 17/108
- Следующая
