Уши в трубочку - Никитин Юрий Александрович - Страница 26

• Предыдущая
• 26/108
• Следующая

Он прошептал уже едва слышно:

– Жизнь – как злая соседка. Прошла мимо и даже не поздоровалась…

– Если бы жизнь была интересна, – возразил я, – никто не играл бы в карты.

Торкесса взвизгнула с высоты стула:

– О чем вы там говорите? Нашли о чем говорить!

Он указал мне на нее глазами:

– Послушай совета женщины и сделай все наоборот, чтобы потом от нее услышать, что она так и хотела сделать, в то время как ты херню какую-то порол.

Глаза закатились под лоб, качнулся и с грохотом повалился на бок. Я держал его на прицеле, торкесса вскрикнула:

– Чего ты ждешь? Надо включить компьютер!

– Погоди, – сказал я негромко. – Щас…

Тело десантника лежало недвижимо, я уже хотел было подняться и убрать автомат, как вдруг его колени начали быстро подгибаться, руки подбросили от пола, он вскочил, весь залитый кровью, и прыжком оказался на том месте… где я только что стоял.

Упершись спиной в стену, я выпустил остаток диска ему в левый бок. Он вздрогнул, повернул голову, в глазах блеснули оранжевые огни. Он прохрипел, падая в лужу своей же крови:

– Скажешь, погиб обер-гендальт Кен Жутер из особого десантного…

Кровь взлетела во все стороны, как при взрыве. Торкесса завизжала, ее тонкие лапки принялась поспешно стряхивать брызги. Тело десантника некоторое время лежало неподвижно, затем по груди и животу пробежали голубые змейки электрических разрядов, послышалось шипение. Я потряс головой, но все в помещении на местах, только тело стремительно съеживается, уменьшается, превратилось в крохотный ком и растворилось. Пол снова блещет стерильной чистотой.

– Вот что значит высокая цивилизация, – сказал я с великим почтением. – Какое уважение к экологии! Никакого мусора…

Торкесса спросила потрясенно:

– Ты… знал?

– Конечно, – ответил я.

– Но… откуда? Как?

– Это Земля, лапочка, – ответил я снисходительно. – Недаром же здесь извечную мудрость ищут!

– Но даже я не знала… что они вот так!

– А у нас каждый ребенок знает, – успокоил я, тем самым вогнав ее в черную депрессию. – Мы живем в психозойскую эру, если ты понимаешь, что это значит.

Все еще тяжело дыша, я прислонился в запоздалом изнеможении к стене. Голову откинул, прижимаясь затылком к холодному металлу, так я выгляжу эффектнее, видно, как бурно вздымается грудь, и хоть было бы красивше, будь на моем месте женщина, это сиськи вверх – сиськи вниз, сиськи вверх – сиськи вниз, сиськи вверх… словом, приятное зрелище, просто красота, но ладно, пусть посмотрит, какой ширины бывает у меня грудь, как раз ее голова поместится…

Послышался дрожащий голосок:

– Ты все о’кей?

– Да, – ответил я, – конечно, еще бы!.. Врубай комп, пусть проц разгоняется, проверяется, вирусы ловит, фаеволы щупает, а я как раз доберусь до кресла, надо спешить.

Она торопливо метнулась к пульту. Я дотащился, вздрагивая и потряхивая дланями. Почему-то хотелось остановиться, вскинуть кверху передние конечности и заорать по-тарзаньи навстречу бьющим с потолка ветвистым молниям под музыку Фредди Меркури. Торкесса торопливо ткнула в power on, глаза ее продолжали растерянно бегать по клаве, ищут кнопку any key.

Я тяжело, с достоинством, опустился в кресло. Оно угодливо приняло форму моей задницы, что значит за галактическим океаном делано, качество не моей родной мануфактуры, в моем кресле не заснешь, а здесь релаксируй себе, в таком кресле всегда по онлайну будешь битым в кваке.

Торкесса потрясла за рукав.

– Не спи! Если надо расслабиться, я сейчас помогу тебе с твоими проблемами, я выполню все твои фантазии…

– Нет-нет, – сказал я поспешно, – уже бодр, пьян и нос в табаке. Что мы ищем? Ах да, нашего резидента! Щас мы это самое…

Чем хороши суперкомпьютеры, которые используют НАСА и ЦРУ, или другие правительственные учреждения, так очень простым графическим интерфейсом. Если же графического интерфейса нет, то используется чрезвычайно мощная оболочка, понимающая литературный английский. Это значит, что такая оболочка предоставит доступ к любой нужной информации, стоит набрать вроде: «Получить доступ к секретным файлам».

И еще очень мило, что эти компьютеры загружаются не больше чем пару секунд, любые сложнейшие вычисления и загрузка – хоть терабайт инфы – занимают те же две секунды, а выключать комп можно, не сохраняя данные. Он сам знает, когда сохранять, а когда и не надо.

Я быстро отстучал вопрос, стараясь ни разу не задевать пробел, но комп знал, что собираюсь написать, и заранее исправлял опечатки и раздвигал слова на благоразумное расстояние одно от другого. Буквы бежали по экрану крупные, четкие, чтобы тот, кто смотрит издали из-за моего плеча, мог рассмотреть без бинокля. И, что понравилось, у суперкомпьютеров не бывает курсора.

Наконец я энтерякнул, в компьютере загудело, застонало, слышно, как заработали маховики, пошли перекачиваться ведра жидкого гелия и азота, из слота поползла широкая перфолента, я подхватил край и заправил в другой слот, напротив. С минуту двухпотоковый комп переваривал информацию, Торкесса вздрогнула, на экране высветилась зловещая красная табличка: «Отказ в доступе». Она жалобно вскрикнула: все рушится. Я стиснул челюсти, подумал и кликнул на «Игнорировать». Табличка послушно исчезла, высветился сверхсекретный список. Торкесса вскрикнула уже ликующе:

– Какой ты умный!

– Да уж, – признался я скромно. – Такое могу только я.

Я быстро отыскал среди шести триллионов файлов с нужным расширением, вывел его на экран. Торкесса пригнулась, всматриваясь, свет от монитора падал на ее одухотворенное лицо, я же засмотрелся на ее эротично изогнутую в нужных местах фигуру. Вдруг она вскрикнула:

– Что это?

Файл быстро исчезал с экрана. Я выругался:

– Кто-то удаляет!

Я торопливо застучал по клаве, пытаясь остановить, однако файл исчезал, истончался, как льдинка в горячей ладони, через пару мгновений мы смотрели на белый экран. Мои пальцы простучали команду: «Unerase», я стукнул по вводу, в ответ послышалось оскорбленное жужжание, на экран выпрыгнула табличка холодного цвета: «Команда неверна, сменить пользователя».

Я нехотя слез с кресла:

– Лилея, давай попробуй!

Она сказала сердито:

– Это же комп высшего класса, здесь даже видно, как удаляют файл, операционка W-XP-56, а ты – unerase! Еще бы undelete отстучал!

– Хорошие команды, – огрызнулся я. – Старые, надежные, еще от предков наших, скифов. Твой комп – Иван, не знающий родной истории! А это чревато боком.

Она быстро села на мое место, пальцы запорхали над клавиатурой, затем запрыгали, как капельки дождя. Печатает со скоростью тыща знаков в секунду, ни разу не задела клавишу пробела, но и ее слова идут аккуратные, отделенные одно от другого, с крупными буквами, чтобы их мог узреть каждый от дальней стены. Наконец красивые гибкие руки совершили последний аккорд, кисти красиво взлетели для последней ноты, указательный палец коснулся еnter…

Длинные слепящие искры с шипением выметнулись из ящика компа. Из монитора, даже из клавиатуры и мышки раздался грохот, лязг, полыхнуло призрачное пламя, вспыхнул синий огонь. Торкессу отшвырнуло через прогнувшуюся спинку кресла к противоположной стене. В комнате запахло гарью, горелой изоляцией. Из компьютера во все стороны ударили длинные шипящие факелы искр, бенгальские огни, запахло китайской пиротехникой.

Я подбежал к ошалелой красотке.

– Ты все окей?

– Да, – ответила она с трудом. – Я вся окей…

Глаза закатывались, двигала нижней челюстью из стороны в сторону, словно кистеперая рыба, перетирающая первобытную устрицу.

– Попробуешь еще? – спросил я.

– Лучше ты… – прошептала она.

– Он вроде бы не просил сменить юзера!

– Он просто… онемел… от возмущения.

– Ладно, – согласился я.

Я сел на ее место, не так быстро постучал по клавишам, к тому же пользовался пробелом и шифтом, а промахи подправлял делэйтом и бэкспейсом. Комп наблюдал с явным подозрением, а когда я стукнул по энтеру, поколебался, я слышал, как чешет затылок, размышляет, не послать ли меня на формат низшего уровня, я даже ощутил накопление энергетического потенциала в клавиатуре, шарахнет так, что руки обуглятся, однако на экране наконец появилась надпись: «No».

• Предыдущая
• 26/108
• Следующая