Уши в трубочку - Никитин Юрий Александрович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/108
• Следующая

Ждать мне пришлось совсем недолго: с той стороны, где оставил торкессу, раздался могучий взрыв. Вспыхнуло зарево, успел увидеть на проводах и верхушках столбов клочья одежды и оторванные конечности. Тут же разгремелась беспорядочная стрельба, перешла в непрерывную канонаду. Теперь там горит, взрывается, бухает, то и дело к небу вздымаются столбы оранжевого огня, будто вспыхивает пожар на нефтевышках. Из главного здания непрерывным потоком выбежали и мчатся крепкие мужики с автоматами в руках, с винтовками, пулеметами, гранатометами, а из бесчисленных гаражей вырывались джипы с открытым верхом, над кабиной крупнокалиберный пулемет, за рукояти держится крутой громила и непрерывно палит, а в кузове не меньше десятка головорезов.

Я продвигался с тыла, меткими выстрелами из пистолета снимая часовых на вышках, стражей на заборе, на воротах, в саду, на дорожках, а затем на подходе к главному сооружению.

На входе в парадные двери столкнулся с двумя в форме морских пехотинцев. Один белый, а второй, ессно, чернейший негр афро-американского происхождения. Белому я всадил пулю в лоб, он только успел вытаращить глаза и прохрипеть:

– Ты все олрайт?..

– Иногда и левой, – ответил я. – А то на правой уже мозоли.

Негр, не успевая схватиться за автомат, что болтается поперек пуза, замахнулся десантным ножом. Я сломал ему руку, это все фигня насчет необычной крепости негров, у них просто ума не хватает заниматься наукой, вот и прут в спорт, потом перехватил вторую и тоже сломал в локте, как сухую былинку.

– Итс фантастиш, – промычал негр тупо.

Я размозжил ему голову, брызнуло, тыква у него прогнила, как и вся их афро-американская Америка. Я пробежал торопливо в здание, выстроенное в колониальном стиле южных плантаторов. Это для поднятия духа их солдат, чтобы чувствовали, что в покоренной России должны вести себя, как их предки двести лет назад в самой Юсовии. Хотя да, это ж еще не юсовцы, а пока что мелкая прелюдия – инопланетяне…

В коридоре еще трое один за другим, я их смял на бегу, это в их кинах они такие крутые, а наяву всерьез уверены, что при одном их виде все будут падать. Мы и падаем, но от хохота.

Зачистив первый этаж, я занял удобную позицию и отстреливал через окно идиотов, что продолжали ломиться к раскуроченным воротам. Вернее, к той дыре, что осталась на месте ворот. Оттуда все еще доносятся торопливые очереди узи, это значит, что вся тяжелая артиллерия у торкессы закончилась, женщины в любом случае будут палить из гранатометов, даже если увидят муху. К счастью, у этих плантаторов тоже закончились бронетранспортеры, танки и джипы, а самим под пули лезть страшновато, самое бы время просить поддержки с воздуха, вакуумными бомбами или чем-то еще, но я уже успел разбить главную рацию рукоятью пистолета.

Я стрелял им в спины, демократы уверяют, что это вполне прилично, в духе свободы от условностей, ну так и получите эти самые свободы от условностей, пленных брать не буду, где-то у ворот торкесса палит в морды, затем я увидел ее быструю фигурку в одной моей рубашке, что как поземка несется мимо горящих бронетранспортеров, танков, перевернутых джипов, перепрыгивает через безобразно раскинутые трупы, только один лежит в красивой позе, лицо умиротворенное, благородное, явно один из тех, кого послали сюда насильно, а втайне нам сочувствовал, но ничего сделать не мог, политкорректность обязывает говорить и даже думать одинаково, шаг вправо и шаг влево – попытка бегства от демократии, пуля в затылок и газовая печь, потом некролог с прочувственной надписью, что погиб за демократию от руки звероватых русских.

Запыхавшись, выпалила на бегу:

– Ты как?

– Все окей, – ответил я. – То есть олрайт. Ты все истратила? Хотя бы десантный нож себе оставила?.. Нам осталось только прорваться в нижний зал, там сердце всей этой трахомудии.

– Трахо? – переспросила она с подозрением. – Я полагала, что трихо…

– Язык меняется, – нашелся я, нельзя, чтобы женщина брала верх, – как и нравы. У тебя гранаты еще остались?

– Только одна.

– Хватит, – решил я. – Прячься за моей широкой, как у тоталитариста, спиной…

– У тебя скорее, – сказала она язвительно, – как у демократа, широкая задница.

– Каждый выбирает свое, – ответил я. – Только не изотри ее поцелуями, пока тут чеку… Зачем засадила так глубоко?

Она что-то шипела за спиной, но я широко размахнулся, гранату же выпустил из ладони мягким толчком по направлению к массивной металлической двери. Мы притаились за столом, раздался страшный взрыв. Комнату ослепило огнем и пламенем, полетели длинные шипящие искры, в воздухе запахло озоновой дырой. Я вжимал голову в плечи, рядом с грохотом и лязгом рушатся стальные конструкции, горящие рваные листы металла, воздух обжигает дыхание.

За спиной закашлялось, я оглянулся, торкесса смотрит ненавидяще. Я похлопал по спине, в руке рукоять пистолета, а мой револьвер быстр, кувырком влетел в дымящийся провал в стене, зубья металла блестят красиво и угрожающе, острые, как бритвы. В дыму полыхнули красные искорки выстрелов, пули просвистели над головой. Я тремя выстрелами поразил троих, кувырком прошел вдоль стены, отыскивая четвертого, но почему-то не нашел.

Сзади метнулась тень, я едва не спустил курок, ствол уперся в раскрытый в испуге рот торкессы.

– Какого хрена? – спросил я зло. Сердце колотится, как горох в погремушке. – Это такой овощ, покажу картинки.

– Зачем?

– Не знаю. Чтоб не думала, что это ругательство. Где этот чертов суперкомпьютер?

Она указала пальчиком:

– Вон там виднеется. Но ты перепутал дверь. Нужно было идти оттуда, перебить внутреннюю охрану, а потом захватить штат. А ты перебил персонал, как мы теперь справимся с компом? Зато…

Треск раскрываемой двери оборвал ее слова. Сквозь редеющий дым видно, как широко распахиваются двери. В зал вбежали рослые люди в черных облегающих комбинезонах, в масках и с самурайскими мечами за спиной.

Торкесса испуганно вскрикнула:

– Их не меньше сотни! Это самые лучшие бойцы в Галактике!

– Ерунда, – ответил я сдержанно.

Она взглянула с недоумением и страхом:

– Ты сумасшедший?

– Это они сумасшедшие, – ответил я, с бьющимся сердцем стараясь, чтобы это звучало как можно невозмутимее. Кивнул на разбросанные по всей территории стонущие трупы: – Лежат бойцы, не справились с атакой… Лягут и остальные.

Сердце колотится, как будто пытается выскочить и спрятаться где-нибудь под шкафом, я вышел на середину, настороженно осматриваясь. Они все рассредоточились под стенами этого круглого помещения, гибкие и одновременно чудовищно мускулистые, разом выхватили из-за спин блестящие полосы стали. Туман почти рассеялся, металл блестел тускло, зловеще, а от багровой надписи «Danger» на мечах заиграли красные сполохи.

Один ринулся на меня, размахивая во все стороны своей катаканой, я услышал сзади тревожный крик:

– Лови!

Не глядя, я выставил руку с растопыренной пятерней. В ладонь шлепнуло холодным и твердым, пальцы сомкнулись на рифленой поверхности. Это оказалась прекрасная старинная хирагана, я взмахнул ею, пытаясь определить балансировку, но самурай уже мелькнул близко, мечи сшиблись с металлическим лязгом. Некоторое время я отбивал удары, краем глаза следил за остальными, испуганное сердце перестало ломиться из грудной клетки, успокоилось и принялось за вязание: другие сто или сколько их там, красиво рассредоточились вдоль стен, все стоят через равные промежутки, синхронно двигают руками и ногами, прекрасная хореография, периодически кто-нибудь делает в нашу сторону угрожающее движение, вот щас брошусь, держите меня впятером, да держите же крепче, идиоты…

Мой оппонент дрался красиво и страшно, я едва успевал парировать молниеносные движения, потом он вдруг замер, уставившись в меня вытаращенными глазами. Я без труда ткнул кончиком меча, в этих случаях достаточно обозначить прикосновение, раздался всхлип, самурай рухнул на спину с перерубленным горлом. Крови, однако, потекло мало, как из женщины, что и понятно, здесь же сражаться многим, все перемажемся, как свиньи, нехорошо, некрасиво, я быстро развернулся, по правилам хореографии следующий должен метнуться со спины, так и случилось, некоторое время в тишине слышался только звон, лязг и стук металла. Наши стальные полосы высекали тусклые короткие искры, наконец противник застыл в ожидающей позе, я красиво взмахнул лезвием… и хотя, по-моему, кончик меча даже не достал противника, тот отлетел в сторону с разрубленным лицом и упал на спину, раскинув руки.

• Предыдущая
• 23/108
• Следующая