Творцы миров - Никитин Юрий Александрович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/104
- Следующая
В помещении офиса мертвая тишина, если не считать мерного гудения компов, но к нему так привыкли, что не воспринимаем. Все работают сосредоточенно, не стучат станки, не грюкают траками шагающие экскаваторы, не садятся с надсадным ревом на голову тяжелые транспортные самолеты, но все равно чувствую, что делаем нечто огромное и массивное.
Картинку на экране мы все, все люди, воспринимаем как реальную. И хотя умом понимаем, что это не совсем реальность, но все равно радуемся, глядя на нее, горюем, злимся, ликуем. Для человека там в самом деле реальный мир, в котором что-то происходит, а если это не фильм, а байма, то многое зависит от нас, нашей воли, ума, выдержки или дипломатии.
Это свойство смотреть на экран и видеть картинку – только у человека. Ни собака, ни обезьяна, ни тем более прочие звери и птицы – никто не видит там того, что видим мы. Для них это просто мелькание света и цветных пятен. Они не видят кино, даже не различают рисунка или фотографий на бумаге. Только человек все это видит, осознает. Более того, начинает воспринимать тот мир порой настолько ярко и эмоционально, что всякие тупые дураки тут же поднимают тревогу, что, дескать, это вредно…
Я хорошо помню, как мне бабушка строго говорила, что смотреть телевизор – вредно, глаза портятся.
Николай подошел с бутербродом в руке, глаза красные, морда осунулась, спросил с сочувствием:
– Достает бытовуха?
– Достает, – согласился я, – но на то я и шеф, чтобы сваливать все на вас. Скоффин, он педант и зануда, разберется, доложит… если сам не справится, а он обычно разруливает сам, этого у него не отнимешь. А я вот как раз смотрю на счета за свет и воду и… философствую.
Николай застыл с открытым ртом.
– Как это? Что за медитация?.. Может, и мне попробовать?
Я придвинул по столу пачку неоплаченных счетов в его сторону.
– Попробуй. Мысль вообще ходит странными зигзугами. Смотрю, сколько мы трафика сожрали, а сам думаю, что вообще-то создаем бомбу. А бомба – это бомба.
– В смысле?
– Трудно или не трудно играть в онлайновые, – пояснил я, – но твердо знаю одно: никто из тех, кто перешел из простых игрушек на баймы, уже никогда не возвращается в одиночные. Ругает онлайновые, клянет, иногда даже бросает… но бросает вовсе не для того, чтобы вернуться к простым.
Николай задумался, не переставая поглощать бутер, печальные запорожские усы то поднимались, то опускались в такт работающим челюстям. Скоффин, который все слышит и ничего не упускает, вместе с креслом повернулся в нашу сторону.
– Хе, – возразил он ехидно. – А вот я знаю одного парня, он как раз бросил онлайновые и теперь играет только в простые.
Я поморщился.
– А я знаю одного высокого вьетнамца и одного низкорослого шведа. Ну и что?.. Исключение только подтверждает. А так, все вьетнамцы – мелочь беспузая, шведы – огры, а баймы – рулез!
Скоффин вцепился в слово «все» и начал занудно доказывать, что все – это все, а если хоть один вьетнамец высокий, то уже не все, я помотал головой.
– Пусть не все, но нам хватит и абсолютного большинства. Вся задача в том, чтобы подцепить на крючок это большинство. А вот когда подцепим…
– И что? Почему так трагически?
– Не знаю, – признался я. – У меня почему-то мороз по шкуре.
Николай посмотрел с опаской, а так как бутерброд за это время как-то странно исчез, он в недоумении посмотрел на пустые руки и вернулся к столу, где в пластиковой коробочке от видюхи ждут еще два таких же великанских сооружения человеческой мысли.
Скоффин пытался пропихнуть информашку в журналы, на крупные сайты по обзору и анонсам игр, но все как сговорились: принимают анонсы только от крупных производителей, а вся эта мелочь уже затрахала. Все обещают мир перевернуть, а издыхают уже на второй неделе работы.
Напрасно Скоффин доказывал, что мы отпахали уже полгода, у нас есть результаты, вот арты, вот скины, вот эскизы локаций, смотрите, какие необыкновенные, но обозреватели качали головой: нет, ребята, нет. И не просите.
Я стискивал челюсти, терпел, часто пасся на сайтах соперников. Они, конечно, не подозревают о нашем существовании, но это неважно. Главное, что они разбалтывают планы направо и налево, это называется пиар-компанией и подавлением конкурентов.
На кого-то, возможно, это и действует, но не на нас, которые вроде бы еще никому не конкуренты. Привычно посмотрел на новинки железа, все обещают вслед за выходом четырехъядерных процессоров скорый выпуск восьмиядерных. И хотя это больше для просмотра фильмов высокой и сверхвысокой четкости, а для игр прирост не такой уж и большой, но это пока что, просто наши движки приспособить труднее, а для просмотра и приспосабливать не надо.
Только закончив утренний обзор сайтов, поймал себя на том, что уже давно не заглядывал на порнушные или хотя эротичные что делает каждый считающий себя мужчиной, хотя редко кто в этом признается. Странно, а вроде бы себя за руки не держал…
Есть гетеросексуалы, есть гомо, есть трансвеститы, есть еще что-то, а я, похоже, медленно, но верно превращаюсь в асексуала. То есть мне все это до фени, что-то уже не тянет на секс, так называемый полноценный, когда нужно трахать бабу, мужика или, к примеру, козу. Минута удовольствия, а издержек море. Бабы всегда чего-то требуют еще, как и мужики. Даже с козой пришлось бы возиться, а так либо ночью что-то приснится, и все излишки к утру превращаются в засохшие белые пятна на простыне, либо пока моешься в ванной, заодно прочистишь и мозги.
Конечно, к этому не сразу пришел: две жены, которые бросили, предварительно обобрав по суду до нитки, могут служить оправданием. Да и вообще бабы попадались какие-то крайне неблагополучные, я с ними всегда влипал в неприятные истории, так что теперь иммунитет на слишком близкое ощущение.
Наверное, попадись такая жена, как чеховская Душечка, я бы так не думал, но что случилось, то случилось: зато могу заниматься работой все двадцать четыре часа в день, никакая жена не указ и не повод, чтобы смыться из лаборатории к ней под одеяло. Конечно, когда случается что-то необычное и яркое, как знакомство с Габриэллой или так быстро вспыхнувшая… и так же оборвавшаяся связь с Клариссой – да, что-то загорается, гормоны бурлят, бьют в череп, толкают на какие-то поступки… но, к счастью, печальный опыт не дает зайти слишком далеко.
Я подумал о Клариссе, мобильник тихонько подал сигнал. Я приложил к уху:
– Алло?
Прозвучал голос, который я узнал с первой секунды:
– Володя, привет!.. Ты как там?
– Все так же, – ответил я. – А как ты, Кларисса? Надо же, только о тебе подумал…
– Иду в гору, – ответила она ликующе. – Я приглашена участвовать в подтанцовке… угадай, где?
– Не берусь, – ответил я. – Скажи.
– Нет, ну ты хоть попробуй!
– В Большом Кремлевском дворце, – сказал я великодушно.
В мобильнике охнуло, затем удивленно обиженный голос:
– А ты чего так решил?
– У тебя изумительная фигура, – сказал я честно. – Сказочно прекрасное лицо. Дивные глаза и очаровательная улыбка. Ты достойна самого лучшего, Занусси… э-э, Кларисса!
Она весело рассмеялась:
– Спасибо! Но ты угадал просто волшебно. Я в самом деле с нашей танцевальной группой буду вести подтанцовку в Большом Кремлевском дворце. Там сегодня пройдет Большой вечер юмора… Обязательно включи телевизор! Это по московской программе.
– Ничего, – сказал я, – будет и всероссийская.
– Да ты что? Сейчас и московская – супер! Это такой рулез, что я визжу от счастья и хожу на ушах по квартире!
- Предыдущая
- 33/104
- Следующая
