Скифы - Никитин Юрий Александрович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/137
- Следующая
– Ого! Наконец-то культура пошла в массы!
После этой загадочной для Тора реплики была вторая. Когда они проходили мимо гостиницы «Центральная», там же на Тверской очень приличная старушка, одетая старомодно, ахнула в восторге:
– Господи, наконец-то наша молодежь взялась за ум!
Тор и Откин, подбодренные такими загадочными словами – уж от стариков поддержки никак не ожидали – все они коммуняки! – вовсе взыграли, стали смотреть соколами, двинулись по главной улице столицы неспешно и по-хозяйски.
Гаврилов, самый осторожный из корчмовцев, подошел к Крылову, сказал с опаской:
– Цель создания Великой Скифии очень заманчива… Но, боюсь, за нами пойдут только государственники, часть коммунистов да монархистов… А нам нужна еще морковка, за которой пошли бы и остальные. Простые обыватели, именуемые в России интеллигенцией. Что для нее важнее всего?
Крылов сказал:
– Наша интеллигенция прежде всего хотела бы остаться этим классом бездельников, которые на кухне поругивают власть и порядки, но пальцем не шелохнут, чтобы помочь обществу… э-э… улучшиться. Более того, ей и не хотелось бы перемен, несмотря на все их крики, ибо тогда ее в самом деле заставят работать, как она пашет в мыле в любой стране, кроме нашей матушки-России. Но сила за ней, как ни странно, все еще есть. Чтобы ее переманить, нужна понятная ей морковка.
– Ну-ну, у тебя слишком длинные вступления!
– Предлагаю объявить ближайшей целью… как при Хрущеве объявили достижение космоса, объявить достижение человеком бессмертия.
Матросов крякнул. Судя по лицам, остальные тоже ощутили себя неловко. Тор спросил кисло:
– Ты это всерьез?
– Очень, – ответил Крылов в самом деле очень серьезно. – На самом деле объявление сверхценности жизни уже пришло в противоречие с теми огромными суммами, которые уходят на то, что интеллигенции совсем не нравится. На дурацкие шоу, сигареты, духи или программы по освоению космоса. Для интеллигента он сам – космос, единый и неповторимый! Его нужно изучать, лелеять, нянчиться!.. Интеллигент до визга страшится смерти. Сколько бы он ни говорил о Царствии Небесном, о сверкающей трубе, через которую пролетит прямо Христу за пазуху, на самом деле ему жаждется оставаться вот таким, какой он есть, замечательный и уникальный, с его толстым пузом и прокуренными легкими, желтыми от крепкого чая зубами, гаденькими привычками, которым он находит гордое оправдание! Словом, ему хочется существовать всегда на своей кухне, где он может всласть перемывать всем кости, но самому ни за что на себя не брать ответственность. Вот я и предлагаю для привлечения этих многочисленных придурков, по нелепости зачисленных в совесть нации, объявить жизнь человека во главе национальной программы. Сперва – лечение всех известных и неизвестных недугов, плюс – продление жизни, насколько это возможно при нынешнем состоянии науки, затем – разработка методов продления жизни за счет искусственных органов… неважно, механических или взятых от обезьян, а в конце – достижение индивидуального бессмертия. Наша интеллигенция не такая бесшабашная, как остальной русский народ, которому жизнь не дорога! Интели сразу смекнут, кого поддерживать выгодно. Тут же переметнутся на нашу сторону и сами начнут находить новые доводы ускоренной скифизации страны и общества.
Они дошли до края улицы, потоптались. Наступил всегда неловкий и даже мучительный момент, когда все вроде бы выяснили, обо всем переговорили, пора расходиться, надо расходиться, отсюда вот всем в разные стороны, но расставаться очень не хочется, у всех есть что сказать… только оно еще где-то в глубинах, не всплыло, не созрело.
Тор сказал первым:
– Еще бы в программу вдвинуть идею насчет жидов.
– Что именно?
– Ну, насчет окончательного решения вопроса. Или хотя бы частичного… Придавить их, гадов! А то везде, все захапали, все гребут, правят нами, погоняют… Костя, что молчишь? Ты не увиливай, не увиливай.
Крылов поморщился:
– Кто увиливает? Просто все проблемы делятся на две категории: нерешаемые и… решаемые сами собой. Мне кажется, что с ростом скифизации эта проблема тоже решится. То ли сама собой, то ли что-то изменится в обществе. Или вы думаете, что оно останется таким же?
Тор засмеялся:
– Оно уже не такое!.. Ты посмотри на нас. Если идут по Тверской скифы, то это – человеки. Нас сразу видно. Все остальное – двуногие с набором «общечеловеческих ценностей». А русские они или юсовцы – одно определение: скот.
Минут через двадцать у бордюра остановилась машина с синей полосой. Трое милиционеров вышли, поигрывая дубинками, прошлись мимо, потом еще разок. Всякий раз их уши вытягивались в сторону корчмовцев-скифов на четверть.
Крылов не выдержал, сделал приглашающий жест:
– Ребята, не мучайтесь! Подойдите и слушайте. Пива не обещаю, даже мороженого не дадим, но слушайте вволю.
Менты сделали вид, что не услышали, вернулись в машину и унеслись. Все верно, со стороны корчмовцы выглядят, как шайка заговорщиков. А отсюда и до Моссовета рукой подать, и всякие банки для терактов как на ладони.
Мимо дефилировали полуобнаженные девушки, покачивая бедрами. Здесь, в самом центре, где полно милиции, некоторые решались снимать даже трусики. Особенно шикарно выглядели те, кто успел загореть в купальнике. Контраст между коричневой кожей и нежно-белой, действительно обнаженной, был так силен, что даже невозмутимый Черный Принц то и дело терял нить, а его глазные яблоки неотрывно поворачивались за колышущимися ягодицами.
Парни бродили по двое-трое. Всяк трусит в одиночку, а так черпают друг у друга наглость, заговаривали, гоготали, угощали незнакомок пепси и кока-колой. Кто-то бегал к лоткам мороженого, там уже образовалась очередь, как в славное советское время.
– Лады, – сказал наконец Матросов. – Мне в сторону Белорусского. Кто со мной? Я на троллейбусе.
– Так чего ж в эту сторону перся? – удивился Тор.
Матросов не сказал, почему, но по его виду было и так видно, почему, даже за троллейбусом не бросился почему.
– Мне в ту сторону, – сказал Гаврилов.
- Предыдущая
- 36/137
- Следующая
