Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/93
• Следующая

Господи, подумал он вдруг в смятении, да я воспламенился ораторским пылом потому, что она… дорога мне! Одной постели, даже самой дивной, мне вдруг мало. Я не хочу с нею только спать, вернее – трахаться. Я хочу и спать с нею, обхватив руками или подложив под ее щеку плечо, когда она во сне забрасывает на меня ногу и так сладко сопит в шею.

Я хочу с нею ходить вот так вечерами в кафе, к друзьям, хочу принимать их у себя, чтобы принимал не один, а вот так вдвоем, а они потом, пошептавшись, спрашивали с пугливым восторгом, что за дикую пантеру привез из дальних странствий…

Она ела все медленнее, наконец ее руки замерли. В темных глазах блеснуло нечто дикое.

– О чем вдруг насупился?

Он ответил тихо:

– Я только сейчас понял, что я счастлив.

Она фыркнула:

– Это от супа, что ли? Ты еще не попробовал, какое здесь жареное мясо!

– Все распробую, – пообещал он. – Мария… я в самом деле счастлив. Смотрю на тебя, и моя закорузлая душа поет.

Она сказала недобро:

– Представляю, что она поет!

– И как, – согласился он. – С музыкальным слухом у меня проблемы, ты угадала. Зато громко поет. Во весь голос. Не знаю, что на меня такое нашло, но счастлив, как дикий кабан, что отыскал залежи желудей.

– Вот-вот, – сказала она. – Как кабан.

Ее руки снова заработали, деловито отрезая ломтики прожаренного мяса, а он вспомнил, что кабан здесь, как и у арабов, – нечистое животное. Вообще о свиньях стараются не упоминать даже те, кто не придерживается строго запретов Торы.

За столиками вдруг замолкли, даже ребята на эстраде опустили барабанные палочки, а певица остановилась с широко открытым ртом. Взгляды всех, как за столиками, так и музыкантов, устремились к большому экрану на стене между баром и кухней.

Вчера у блокпоста израильской армии «Каландия», что на дороге между Иерусалимом и Рамаллахом, снова прогремел сильнейший взрыв. Погибли спасатели, что разбирали предыдущий завал, и два офицера израильской армии. В ответ израильская армия только что вторглась в лагерь палестинских беженцев Рафак, есть убитые и раненые.

И сразу же все мировые агентства сообщили о вторжении армии Израиля в лагерь мирных беженцев, сразу же многие видные деятели гневно потребовали от США взять все в том регионе под полный контроль. И под словами «полный контроль» во всех странах явно имеют в виду действительно полный, когда здесь не будет других воинских соединений, кроме американских.

Стивен краем глаза поглядывал и на Марию, разом забурливший зал волнует мало, эта женщина сейчас ценнее всего Израиля. Мария же напряглась и смотрела неотрывно, пока не пошли новости о роскошной выставке бюстгальтеров в Париже.

Одернувшись, наткнулась на прямой взгляд Стивена. Спросила недобро:

– Рад?

– Чему? – спросил он оскорбленно. – Люди не должны гибнуть!

– Требованиям, чтобы ваши янки и здесь все загребли себе.

Он покачал головой:

– Мария, ты не заметила, что мы никогда ничего не гребем? У нас еще в те древние времена, когда создавались Штаты, прямо в Конституции записали, что не имеем права захватывать чужие территории!.. Или ты думаешь, не могли бы присоединить Канаду с севера, а Мексику – с юга, чтобы весь северный континент принадлежал только нам?.. И вообще захватывать и называть своими территориями всякие там кубы, пуэрто-рики и даже всю Южную Америку?.. Извини, но это не нас тридцать семь лет требовали освободить оккупированные территории!

Она произнесла суховато:

– Захватывать можно и без формального присоединения к своей территории. Ладно, не будем об этом. Посыпь это мясо перчиком из желтой перечницы… Попробуй, а теперь посыпь из красной. Увидишь, как меняется вкус!

– А из белой? – спросил он.

Она засмеялась:

– Это соль. Правда, соль очень вредна… для американцев.

– Только для нас? – переспросил он. – А нам показывали место, где жена Лота превратилась в соляной столб в наказание за то, что оглянулась. Мораль: на прошлое нельзя оглядываться, нужно идти вперед и вперед!

Она снова засмеялась, уже без отчужденности в голосе:

– Ты еще не безнадежен, если что-то запомнил из нашей истории. Только выводы делаешь странные.

– Это сказал гид!

– Наверное, он из Америки. Сейчас вас здесь столько, что от американцев в глазах рябит! Чего бы вам не двинуть так же скопом, скажем, в Индонезию?

– Зачем? – удивился он.

Она пожала плечами:

– А сюда зачем? Там хотя бы на крокодилов смотрели. Или с индонезийками бы спали, экзотика!.. А здесь вас столько, что одним присутствием начинаете размывать Израиль. Скажи честно, очень вас достает существование моей страны?

Она спрашивала спокойно, чересчур спокойно, даже не смотрела в его сторону, а наблюдала, как официант наливает в ее фужер вино, но потом взяла за тонкую ножку и взглянула поверх его края на Стивена так, как если бы смотрела вдоль ствола пистолета.

Сердце его стукнуло чаще, но внутренний голос предупредил строго: спокойно, не опережай, не горячись, и он тоже пожал плечами.

– Она всех достает.

– Знаю, – ответила она. – Но остальные лишь скрежещут зубами. Да еще фигу показывают в кармане.

– Верно, – согласился он, – вся мощь теперь только у нас. Видишь ли, я не политик. Скажу как простой обыватель, как рядовой гражданин Америки, который верит в Бога, в справедливость, в равенство всех людей перед Богом и законом… По справедливости человечество не может допустить существования Израиля…

– Почему? – ответила она напряженным голосом.

– По тем причинам, которые я перечислил. А еще в вашей древней доктрине, от которой вы не отказались, кстати, заложено достижение абсолютной власти Израиля над всеми народами.

Она поморщилась:

– А достижение всемирной власти США – это нормально?

Стивен покачал головой:

– Сама знаешь, это всего лишь полемический выпад, чтобы меня уесть. Власть Израиля – это именно Израиля, а власть США… что такое США? Это не страна, не народ, это тот строй, при котором большинство населения желает жить. Возжелает жить иначе – США тут же изменится. Повторяю, США – это олицетворение желаний самих жителей. А Израиль – это древняя воля, которая подчиняет все. И которой вы подчиняетесь, хотя многие требования звучат просто нелепо.

– На взгляд непосвященного, – ответила она. Ощутила, что звучит чересчур высокопарно и напыщенно, поправилась: – Так на взгляд первоклассника выглядят формулы высшей математики. Немногие в них видят смысл, но именно эти формулы создают турбины, космические корабли, проникают в тайны атома…

Он улыбнулся, смолчал, что-то слишком в разговоре с красивой женщиной воспламеняется от какой-то ерунды. Не потому ли, на самом деле, что подсознательно жаждет с нею разделять не только ложе, но и все-все, что может встретиться.

Нам встретиться, подумал внезапно. Не ей и мне поодиночке, а нам.

– Что с тобой? – услышал он ее участливый голос.

Он пробормотал:

– Да вроде бы…

– Ты побледнел, – объяснила она. – И вообще у тебя вид такой, будто увидел привидение.

– Ну, – ответил он и попытался улыбнуться, – вряд ли я испугался бы так привидения.

– А что тебя пугает?

Она смотрела участливо и в то же время требовательно. Он глубоко вздохнул, сглотнул ком в горле и ответил так, будто бросался с высокого моста с темную воду:

– Меня пугает, что мы могли бы не повстречаться. Но в дрожь вгоняет нелепое и страшное… что вдруг какая-то глупость разлучит!

Она разглядывала его спокойно, изучающе, в темных глазах затаилась глубокая печаль.

– Разве вы, американцы, не считаете, что все люди взаимозаменяемы?.. Причем легко?

Он прошептал:

– Откуда такая глупость?

– Все ваши фильмы, – объяснила она, – о том, как у героя убивают горячо любимую жену, он бросается мстить, на ходу вскакивает в машину к незнакомой женщине… и если она еще и незамужняя, то уже ясно, станут мужем и женой даже раньше, чем настигнут убийцу.

• Предыдущая
• 30/93
• Следующая