Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/93
• Следующая

– Мы не убиваем пленных, – пояснил Стивен, – но ты пока не пленный. Ты пока еще в бою. Вот ответишь на мои вопросы, тогда выйдешь из схватки… живым.

– Мистер, я ничего не знаю!

– Но кто-то же приказал вам идти за мной? Что он еще приказал?

Боевик поколебался, но лезвие уже касается сонной артерии, он прошептал:

– Убить…

– Понятно, – сказал Стивен. – Теперь верю. Кто приказал?

– Не знаю, сэр!

– Ого, уже «сэр». Но что-то ты врешь. Как можно не знать, от кого получаешь приказы?

Боевик прошептал умоляюще:

– Приказы получал Ибрагим. А я только его помощник. Я подчинялся Ибрагиму и ни о чем его не спрашивал. Вы же знаете, сэр, чем меньше спрашиваешь…

– Тем сам целее, – согласился Стивен. – Ладно, теперь я ухожу…

Он отнял нож от горла и одновременно ударил кулаком в лоб, как глушат быков на бойне. Боевик стукнулся затылком о камень и затих. Стивен медленно отодвинулся, не спуская с него глаз, перебежал в развалины поблизости и затаился.

Боевик очнулся через две-три минуты, огляделся ошалело, ощупал горло, вскрикнул от вида крови на пальцах, но, убедившись, что рана неглубокая, вскочил и торопливо засеменил вдоль домов, даже не выбирая тень.

Стивен крался следом, проследил, как боевик дотащился до небольшого дома с плотно закрытыми окнами, толкнул дверь, она открылась без сопротивления. Стивен выждал, пока боевик вбежал в дом, юркнул следом, шаги гремели уже наверху, тот взбирался по ступенькам на второй этаж.

Стивен задержался внизу, слышно, как тот возился с чем-то, затем донесся его взволнованный голос:

– Алло!.. Ирма, это Фарид!.. Срочно позови Исмаила!

Некоторое время было тихо, затем тот же голос прокричал в страхе:

– Исмаил, ничего не вышло! Он убил Ибрагима и ускользнул! Что делать?

Судя по тишине, он долго выслушивал указания, потом прокричал с облегчением:

– Хорошо, хорошо!. Будь благословенны твои родители, Исмаил, ты меня спасаешь!.. Да, я бегу прямо сейчас к Абдулле… Переехал?.. Да, запомнил, улица Братьев Сарна-оглы, дом шестой… Да-да, все скажу…

Слышно, как звякнула трубка, опускаясь на рычажки, явно защищенная линия, иначе мог бы позвонить и по мобильнику, эти обезьяны довольно быстро научились ими пользоваться.

Боевик спустился на первый этаж, но у самой двери сильная рука перехватила горло, тот же нож коснулся артерии в том же месте, тот же зловещий голос приказал:

– Застынь!.. Не шевелиться!.. А теперь рассказывай, что велел Исмаил?

Боевик булькал, хрипел, глаза вытаращены в панике, Стивен чувствовал его панический ужас, ну никак не удается освободиться от страшного франка.

– Какой… Исмаил?

– Не играй со мной, – строго сказал Стивен. – Я тебя вижу насквозь.

– Исмаил… Или старший в отряде…

– Ты старший в группе, – подытожил Стивен, – а Исмаил старший в отряде… Так?

– Ну… так…

– Без «ну», – сказал Стивен люто. – Мы с тобой уже знаем, что ты мне в прошлый раз соврал.

– Я не врал…

– Ты сказал, – напомнил Стивен, – что старшим был убитый, а ты так, помощник… По закону военного времени я имею право за это вранье тебя убить. Но я даю тебе шанс, это тоже записано у нас в Женевских конвенциях, что, если скажешь всю правду, я вынужден буду тебя отпустить… Вообще-то должен взять в плен, но как тут возьмешь в плен, а убивать права не имею, так что… Говори, скотина!

Очень подбодренный пленник сказал с остатками испуга:

– Исмаил – старший в отряде. Абдулла – связной… Только через него получаем указания от нашего шейха…

– У него охрана?

– Нет, – ответил пленник чересчур бодро, – какая охрана, тут же заметят!

– Понятно, – сказал Стивен. – Ладно, ты свободен.

Он с такой силой провел ножом по горлу, что заточенное до остроты бритвы лезвие проскрежетало о шейные позвонки, отпрыгнул от хлещущего кровью тела и быстро шагнул за дверь.

Как хорошо, что эти шакалы в самом деле верят в подобную гуманность франков, презрительно полагая ее слабостью. Вы еще не знаете, ребятки, что все ваши восточные изуверства и жестокости – детские игры в сравнении с тем, что ждет вас, когда попадете в наши цепкие лапы и нам что-то будет очень от вас нужно.

Дуглас брел по Тель-Авиву, разнеженный такой турист с большим фотоаппаратом на пузе, в руке пластиковый прозрачный пакет с сувенирами, вид беспечного ротозея.

Сегодня можно быть беспечным, первые дни нужно только вживаться, но все равно тренированный мозг автоматически отмечает, что вот там улочка слишком узковата для десанта, а вот здесь идеальная позиция для снайпера…

Иногда он останавливался, с широкой улыбкой восторженного простака, впервые попавшего в эту удивительную страну, наводил фотоаппарат на какую-нибудь стену, наверное, историческая достопримечательность, здесь все – достопримечательность, и делал пару снимков. Хотя, понятно, лучшая здесь достопримечательность он сам, но разве тупые евреи поймут, это они увидят потом, когда начнется и кончится…

Снимал, тут же рассматривал в особом окошке полученные снимки, иногда стирал и переснимал, иногда довольно улыбался и топал дальше, глядя по сторонам и часто спотыкаясь о неровную дорогу.

Узкая улочка вывела на площадь, шумную, залитую солнцем, на той стороне кафе с множеством столиков на тротуаре, масса беспечных людей с мороженым и высокими стаканами, где в лучах солнца то блестит радуга, то сверкают искры бенгальских огней.

Интересно, мелькнула мысль, что сейчас делает Стивен. Так уж получилось, что с ранней юности они соперничали и шли ноздря в ноздрю. Даже разбросанные на разные континенты, ухитрялись в одно и то же время получить первые ранения, первые награды, первые повышения.

Даже женились, отметил Дуглас с гордостью, в один и тот же год, месяц и даже неделю. С гордостью, потому что брак Стивена распался, а вот его в том же состоянии, хотя с женой давно нет супружеских отношений и прежней теплоты, но для общества важнее, что женаты вот уже двадцать лет, важная стабильность для государственного служащего, которому еще подниматься и подниматься по служебной лестнице.

Он с удовольствием засмотрелся на стайку хорошеньких девушек за крайним столиком, веселые и загорелые, в коротеньких шортах, их и шортами не назовешь, скорее – джинсовые трусики, в маечках, бюстгальтер с такими спортивными фигурами не нужен, все с превеликим удовольствием тянули через соломинки темно-красный напиток, знаменитую «хази», хохотали, с удовольствием рассматривали прохожих.

Почему-то подумалось, что будь он террористом, обязательно заложил бы бомбу в это кафе, слишком уж на людном месте, а вон еще и автобус подъехал, народ сыпанул, как горох из дырявого мешка, самая простая самодельная бомба рванет, как…

Неизвестно почему, но он насторожился, мышцы напряглись, по телу словно прошли аппликатором с острыми иголочками, он невольно замедлил шаг.

Мощный кулак ударил с такой силой, что его подхватило и отшвырнуло, как щепку. Он автоматически сгруппировался, а дальше тело сделало все само: он еще в воздухе извернулся и ударился подошвами в асфальт, напружиненный, с оскаленными зубами, готовый к схватке.

Грохот взрыва едва не разорвал барабанные перепонки, но сейчас наступила странная тишина, только в другом мире пищали и квакали на разные голоса противоугонные системы. Взрыв произошел в самом кафе, оттуда вынесло двери и окна, смело столики с людьми, крови столько, как никогда он не видел в самых жарких схватках, но там раны остаются под обмундированием, а здесь все полуголые, кровь хлещет, как из свежезаколотых свиней.

Наконец-то послышались стоны, крики. Он быстро оценил обстановку. Здесь, на тротуаре, не меньше сорока человек, а еще неизвестно сколько в самом кафе. Но там наверняка большинство убиты, а здесь половину раненых можно успеть спасти…

Он в два прыжка оказался среди шевелящихся тел, ползущих, слепо хватающих руками воздух. Глаза молниеносно оценивали степень поражений, через две секунды он упал на колени возле девочки, что лежит на спине с широко распахнутыми глазами, кровь на щеке и на груди, обеими ладонями нажал на грудь и отпустил.

• Предыдущая
• 25/93
• Следующая