Последняя крепость - Никитин Юрий Александрович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/93
• Следующая

После обеда они пили вино из высоких бокалов с длинными ножками. Снова он удивился чувству покоя и защищенности, словно в самом деле вернулся в родительский дом.

Они посматривали друг на друга поверх тонкого стекла, он видел, что и она прекрасно понимает, что, когда опустят бокалы, оба поднимутся и пойдут в спальню.

Странное единство, особенно если учесть, что он всегда предпочитал пухленьких блондинок. И обе его жены были блондинками, одна ушла через два года к преуспевающему адвокату, а вторая развелась через пять лет вроде бы успешной жизни, причем обобрала его до нитки. Но все равно с блондинками ему было легче и уютнее всего, а вот сейчас со странным просветлением понимал, что, оказывается, до сих пор понятия не имел о настоящем уюте.

Какой уют с этой хищницей, мелькнула мысль, когда они, взявшись за руки, пошли в спальню. Это же пантера, это же хищный зверь, перед которым я просто кролик…

Рухнули на постель, Стивен видел посерьезневшее лицо Марии, ее глаза. В них тот же покой, как будто и она ощущает то же странное чувство, что и он…

Некоторое время держали друг друга в объятиях, прислушиваясь к бегу горячей крови в их жилах, затем он, не говоря ни слова, сбросил трусы, а она почти одновременно распустила пояс на халате, оставшись обнаженной.

Он несколько мгновений рассматривал смуглое худое тело с резко очерченными чашечками груди, широкие алые ореолы с приподнятыми сосками, выступающие ребра и запавший живот, затем неторопливо накрыл губами торчащий кончик правой груди и сразу ощутил, как тот начал твердеть, разбухать, приподниматься в его рту горячим столбиком.

Файтер снова назначил совещание в подземном конференц-зале, хотя на этот раз круг участников еще шире: помимо предыдущих, добавились еще министры экономики, финансов, науки, руководители силовых ведомств. Их предупредили, что отныне их, как получивших доступ к сверхсекретной информации, будут откровенно прослушивать и записывать всюду, будь это в постели или туалете.

Замялся только Николас Фейт – министр финансов, но Файтер заверил, что о его связи с женой садовника все знают, но никто же не проболтался, так чего трусить? Продолжай, садовник и его «жена» – тоже агенты спецслужб, все под контролем…

Сейчас они входили по одному в кабинет, Файтер их встречал у входа, приветствовал рукопожатием и указал в сторону стола, вокруг которого уже выстроились в готовности стулья.

Когда все расселись и застыли в почтительном ожидании, Файтер поднялся во главе стола. Мертвая тишина и обращенные к нему лица, портреты на стенах, казалось, тоже прислушиваются к историческим словам, коим быть на скрижалях веков.

Файтер строго посмотрел на замерших в почтительной неподвижности министров.

– Итак, господа, начинаем очерчивать границы предстоящей операции, но должен сразу предупредить о некой особенности.

Он помолчал, подбирая слова, министры смотрят на него неотрывно, никто не двигается, только Ваучер нервно крутит в пальцах авторучку, но под взглядом президента выпустил ее из рук и вытянулся, словно новобранец на плацу.

– Особенность в том, – сказал Файтер с нажимом, – что в отличие от операций в Югославии, Ираке, Иране или Северной Корее, когда решение принималось открыто, когда подробно освещался каждый шаг подготовки к высадке войск, на этот раз все необходимо проделать по возможности тайно.

Ваучер сказал быстро:

– Мы давали возможность принять наши условия! Но израильтяне – не иракцы. Если они увидят, что мы настроены серьезно, они примут наши условия.

Файтер перевел взгляд на лица сидящих за столом, никто не повел и бровью, дипломаты, но от них повеяло несогласием так явно, что Файтер сказал сразу:

– Иракцы и югославы – одно, евреи – другое. Кто знает, какие контрмеры они примут по всему миру.

– Мы не вправе рисковать своими людьми, – добавил Гартвиг.

– Израильтянами – тоже, – вставил Олмиц. – Если сумеем провести все правильно, то ни один израильтянин не будет убит в боевых операциях.

Файтер поморщился.

– Надо попытаться сделать все, – сказал он ясным голосом, – чтобы это меньше всего походило на боевую операцию. Да, мы не скрываем, что оказываем давление с помощью всей армии. И даже временно арестуем всех, входящих во властные структуры и правительство. Но как только пройдут всеобщие и действительно демократические выборы, все будут отпущены на свободу.

Он перевел взгляд на Герца, тот кивнул и сказал деловым голосом:

– Операция должна быть предельно тайной. Несмотря на то что израильтяне свою мощь всячески преувеличивают и запугивают ею, их мощь в самом деле велика… во многих областях. А доступ к больным точкам нашей индустрии… немал, скажем мягко.

Файтер оглядел всех, силовики первыми пришли в себя, среди них обычный деловой настрой, словно речь идет о простых маневрах армии и флота, сказал с некоторой неловкостью:

– Не знаю, стоит ли это говорить… я из того поколения, когда стали чураться высоких слов, слишком уж их обесценило предыдущее поколение, но сейчас хочу напомнить: настал момент, который войдет в историю как величайший триумф человечества!.. Многое будет забыто, но это – никогда. И наши имена войдут в историю навечно. Имена всех сидящих в этом зале. Мы вплотную подошли к моменту, когда нельзя откладывать объединение всех людей планеты в единое целое, в единый народ.

Он покосился на министра по делам науки, тот только вчера докладывал о стремительно нарастающих возможностях нанотехнологии. Пока что лишь крупнейшие корпорации подошли вплотную к выпуску мини-роботов размером с горошину, которые действуют автономно и скрытно, могут проникнуть куда угодно и, к примеру, вывести из строя крупнейшую электростанцию или атомный реактор, а завтра таких роботов смогут делать уже в кустарных мастерских. Если все это не поставить под жесточайший контроль…

– Мы давно были готовы к плану «Эллинизация», – сказал он, все слушали очень внимательно, кое-кто даже подался вперед, словно старался не проронить ни слова, хотя акустика в зале совершеннее, чем в концертных залах, – но мы не спешили, давая возможность странам и народам понять неизбежность воссоединения в один народ… Все эти годы наша политика была направлена на демонстрацию преимуществ свободы слова, путешествия без виз, отмены таможенных сборов, прочей хрени. Да, это привело к крушению некоторых деспотических и тоталитарных режимов. Для них исчезновение железных занавесов означало немедленный крах, зато народы тех стран вздохнули свободно…

Он увидел кривую улыбку на губах министра иностранных дел. Ему пришлось первому встречать все обвинения со стороны других стран, что-де Америка жаждет получить все мировые богатства, что ей нужна абсолютная власть над миром, нефть, газ, остатки залежей драгоценных металлов…

Сам улыбнувшись, он сказал с некоторой гордостью:

– Мы пошли тогда на то, что вызвали недовольство практически всех стран и правительств… однако народы тех стран охотно влились в нашу общую нацию, которая вот сейчас создается заново, как создавалась нация американцев после того, как Колумб открыл Америку!

Четвертый из новеньких, министр образования, довольно заулыбался. Его ведомство получило восемьсот миллиардов долларов на закупку электронных переводчиков в виде клипс и даже в форме штучек для пирсинга, что вдевается в мочку уха или в пуп. Таким образом, даже неграмотный крестьянин из Таджикистана свободно общается с любым на английском языке, тем самым цементируя новую, создаваемую нацию. В этих переводчиках намеренно заблокированы функции перевода на другие языки: неизбежный процесс слияния не стоит затормаживать, пусть наши дети общаются между собой уже без этих электронных штучек. А что общим взяли английский, а не, скажем, хинди, на котором говорит половина населения земного шара, то законный вопрос: а что те хиндусы сделали для того, чтобы их язык стал языком науки и техники, культуры, языком международного общения?

• Предыдущая
• 19/93
• Следующая