Хаос и Амбер - Бетанкур Джон Грегори - Страница 43

• Предыдущая
• 43/62
• Следующая

– Лорд Оберон, – оповестил меня Порт. – К вам пришли.

Прошел час после возвращения Фенна. Я ушел к себе. У меня разыгралась жуткая головная боль. Кровь стучала в висках и не давала ясно мыслить.

Я уставился на деревянную физиономию, вырезанную на двери.

– Кого там принесло?

– Это слуга, лорд Оберон, его имя мне неизвестно. По всей вероятности, вам поступило послание. Распорядиться, чтобы слуга подсунул его под дверь? У вас усталый вид.

– Это еще очень мягко сказано, – с тяжелым вздохом проговорил я. – Пусть войдет.

– Хорошо, сэр.

Порт отпер дверь и распахнул ее. В коридоре стоял мужчина, в котором я смутно признал одного из наших слуг.

– Что у тебя? – спросил я.

– Гонец принес вот это для вас, сэр. – И он протянул мне маленький белый конверт.

– Для меня? Ты уверен?

– Да, сэр.

Я знаком предложил слуге войти. Интересно, кто в этих краях мог отправить мне послание? Наверное, отец. По крайней мере, я на это очень надеялся.

Я взял письмо, махнул слуге рукой, разрешая ему удалиться, а сам отошел к письменному столу.

Послышался робкий кашель. Я обернулся.

– Гонец ждет вашего ответа, сэр, – ответил слуга на мой безмолвный вопрос.

– Ничего, подождет еще пару минут. Найди, пожалуйста, лорда Эйбера и передай ему, что я прошу его прийти ко мне. Скажи ему, что дело очень важное.

– Слушаюсь, господин.

Слуга поклонился и вышел.

Я уставился на сложенное квадратиком письмо. На конверте аккуратным почерком было надписано: «Оберону» – и ничего более. Перевернув конверт, я не обнаружил на его обратной стороне ничего, кроме блямбы темно-красного воска с печатью в виде грифона.

Я сломал печать и развернул письмо. В шести строчках меня самым изысканнейшим эпистолярным стилем приглашали отобедать с лордом и леди Этшелл будущим вечером.

Я перевернул листок, но больше ничего не обнаружил. Коротко и ясно, без лишних слов.

Но... почему кому-то вздумалось меня приглашать? Я слыхом не слыхивал ни о каком лорде Этшелле. Зачем им понадобилось приглашать в гости именно меня?

Эйбер постучал по дверному косяку.

– Что стряслось? – полюбопытствовал он и вошел, не спрашивая разрешения.

Я протянул ему письмо. Эйбер прочел его и произнес:

– Гм-м-м...

– Это хорошо или плохо? – спросил я.

– О, это хорошо. Очень хорошо. Ты непременно должен пойти.

– Почему?

– Потому, дражайший братец, что они хотят, так сказать, снять с тебя мерки. – Он злорадно ухмыльнулся. – Если я не ошибаюсь, они только что получили приглашение на нынешнюю вечеринку к тетушке Ланаре, устраиваемую в честь твоей помолвки. Поскольку их старшая дщерь Гонория еще не замужем, а ты, скажем так, подходящий брачный материал...

– Но я же помолвлен с Браксарой.

– Подобные мелочи никогда не были помехой для истинной любви.

Тут настала моя очередь произнести:

– Гм-м-м...

То, о чем говорил Эйбер, мне не очень-то понравилось. Тут такое творилось... Нас то и дело пытались прикончить, и вообще... Так что мне совсем не улыбалось, чтобы все, кому не лень, швыряли в мои объятия своих засидевшихся в девках дочурок.

– Можешь прихватить с собой меня, – предложил мне Эйбер, – в качестве компаньона.

– А может быть, она предпочла бы выслушать предложение руки и сердца от тебя, поскольку я уже помолвлен?

– Мою кандидатуру уже рассматривали и отвергли, как неподходящий, как я уже изволил выразиться ранее, брачный материал. Боюсь, меня сочли чересчур артистичной натурой. Семейство Этшеллов – закоренелые вояки.

Я снова взглянул на письмо с приглашением.

– Тут ничего не говорится о том, что я могу взять с собой кого-то еще.

– Не волнуйся. С тобой, согласно этикету, должен был бы пойти отец, но, поскольку он в отлучке, сгодится любой родственник мужского пола.

Эйбер взял листок бумаги, быстро набросал короткий ответ, сложил листок и, запечатав послание воском, знаком подозвал того слугу, который доставил мне послание.

– Вот наш ответ, – сказал Эйбер.

– Хорошо, сэр. – Слуга с поклоном удалился. Как только он переступил порог, Порт закрыл дверь. Я обернулся к Эйберу.

– А какова она собой?

– Гонория? О... Ее не так просто описать...

– А ты все-таки попробуй.

– Пара-тройка лишних глаз, с полдюжины рук, рыжие волосы и весьма округлые формы. Вполне такая... женственная, я бы сказал.

– Рыженькая, говоришь? – Я вздернул брови. Некоторые из моих лучших любовниц были рыжеволосыми.

– Угу. Волосы у нее жутко рыжие, очень длинные, ужасно густые и растут по всему телу. – Заметив, как у меня вытянулось лицо, Эйбер хихикнул. – Ну, то есть... на тех частях тела, которые я видел невооруженным глазом. О прочем я могу только гадать.

– Не сказал бы, – уныло проговорил я, – что это звучит многообещающе.

– У Этшеллов обед проходит скромно, но с соблюдением всех традиций. Не более двадцати приглашенных. Не сомневаюсь, ты на всех произведешь должное впечатление.

– С соблюдением всех традиций, вот как? Насколько я понимаю, это означает народ, разодетый в пух и прах, занудные застольные речи напыщенных стариков и их женушек?

– Тебе доводилось обедать у них раньше?

Я вздохнул.

– Не у них, так у их двойников в Илериуме.

– Ты убедишься в том, – ободряюще кивнув, заверил меня мой брат, – что к ним стоит наведаться хотя бы ради угощения. Ну а теперь тебе надо почистить перышки перед приемом у тетушки Ланары.

Я примерял наряд за нарядом. Гораций и Эйбер помогали мне. Мой братец с помощью Логруса извлекал неведомо откуда роскошные одежды, но всякий раз, стоило мне только подумать, что я выгляжу лучше некуда, Эйбер неодобрительно мотал головой и снова принимался за дело. Кружевные воротники, туфли, похожие на золотые копытца, шляпы неимоверно замысловатых форм – я примерял все это, а потом срывал с себя. У меня на кровати скопилась груда забракованного шелка, кожи и кружев с оборками.

Когда я в очередной раз встал перед зеркалом и взглянул на свое отражение, я еле удержался от хохота. Последний наряд показался мне нелепым. Алые штаны, красная рубаха со множеством складок и рукавами, пышностью сравнимыми с перезрелыми дынями, и на редкость легкомысленная шляпа с длинными, ниспадающими назад красными перьями. Ничего более дикого в своей жизни не видел.

И что самое печальное, Эйбер ко всему этому отнесся удивительно серьезно. Сам он нарядился во все темно-синее – только на рукавах рубахи сверкали золотистые блестки. Перья у него на шляпе были еще длиннее и роскошнее, чем у меня – но тут уж, естественно, я ничего не имел против.

Я повертелся перед зеркалом, еще раз придирчиво оценил свой наряд и решил в конце концов, что не так все плохо. Если не обращать внимания на яркие цвета и пышность рукавов, в остальном все предметы одежды сидели на мне отлично и очень мне шли.

– Видела бы меня сейчас Хельда, – пробормотал я.

– Что ты сказал? – осведомился Эйбер из глубины комнаты и, подойдя ко мне, подал мне ремень с висящим на нем мечом.

– Скажи, ты уверен в том, – спросил я, наверное, в десятый раз, – что все будут одеты примерно так же?

– Конечно.

Если верить Эйберу, то согласно традиции я не имел права прибыть в гости через посредство Карты. Я должен был доехать до дома тетушки Ланары в открытом экипаже, торжественно выйти из него, затем взойти по лестнице, где меня обступит толпа гостей, явившихся засвидетельствовать свое почтение и выразить наилучшие пожелания. После всего этого я наконец должен был прошествовать в большой зал. Там должен был начаться пир в мою честь, а потом – бал и прочие развлечения до рассвета. За ужином мне предстояло впервые узреть Браксару – в то мгновение, когда ее папаша произнесет тост в нашу честь.

– Приемы у тетушки Ланары издавна славятся своей сверхроскошностью, – сообщил мне Эйбер. – Все сколько-нибудь важные персоны непременно съедутся туда. Не исключено даже, что к ним может пожаловать сам король.

• Предыдущая
• 43/62
• Следующая