Не удержать в оковах сердце - Такер Шелли - Страница 5
- Предыдущая
- 5/64
- Следующая
— Советую быть поприветливее, ваша светлость, — процедил Суинтон. — Мы могли бы поладить, если бы ты… проявила дружелюбие.
Ярко красные пятна, оставленные безжалостными пальцами, резко выделялись на побледневшем лице девушки. Грубая рука полицейского поползла вверх, к ее груди. Заключенные подбадривали его криками.
— Правильно! Так и нужно обращаться с бабами, пусть знают свое место! Дай-ка ее разглядеть хорошенько.
— Оставь и мне немножко, приятель!
Броган смотрел в сторону. Никому не помогай, никому не верь, никого не люби! Он жил по этим правилам, и поэтому ему удалось остаться в живых.
Девушка приглушенно вскрикнула от страха. Или от боли.
Броган упорно смотрел в темный угол камеры. Его не интересовало, что проделывает с ней Суинтон. Ему это безразлично. Без-раз-лич-но.
— Ну же, дорогуша, — бормотал полицейский. — Поцелуй меня. Я мог бы замолвить за тебя словечко перед…
Суинтону не удалось закончить фразу.
Броган краем глаза увидел, как девица ударила его коленом в низ живота. Суинтон взвыл, а Броган поморщился. Последовал еще один быстрый и резкий пинок в то же самое уязвимое место.
Суинтон с каким то булькающим звуком повалился на спину под хохот своих товарищей и насмешливые выкрики заключенных.
Глаза девушки сверкали гневом.
— Передай это своему судье, вонючий подонок!
Не успели два других полицейских опомниться и втолкнуть белокурую хулиганку в пустую камеру, как Суинтон вскочил на ноги.
— Ах ты, маленькая сучка! — И он с силой ударил ее по лицу.
Девушка вскрикнула, голова ее безжизненно склонилась к плечу, и она начала медленно оседать на пол. Суинтон подхватил се, но Бикфорд его оттолкнул, опасаясь, как бы тот ее не изувечил.
— Ну, ну, Суинтон. На сегодня с тебя достаточно любимых развлечений. — Он затащил девушку в камеру и торопливо запер дверь.
— Ее светлость просто не оцепила твоей красивой физиономии, — заметил другой полицейский, все еще посмеиваясь.
Суинтона трясло от ярости.
— Идем, парень. — Бикфорд подхватил фонарь и направился к выходу. — Тебе завтра рано вставать.
Выругавшись и кинув напоследок злобный взгляд в сторону девицы, Суинтон медленно двинулся вслед за остальными к выходу. Дверь с грохотом закрылась, и Николас услышал, как лязгнул засов. Заключенные, поняв, что короткое представление закончилось, постепенно успокоились. Один тихо шептал молитвы, другой, прежде чем заснуть, долго стонал — то ли от боли, то ли от тоски.
Девушка лежала без движения, дыхание ее было ровным, хотя и неглубоким. Судя по силе полученного удара, ей, наверное, здорово досталось. Но сейчас она притворялась — это Броган знал точно.
Прислонившись одним плечом к разделявшей камеры решетке, он внимательно посмотрел на нее сверху вниз.
Молоденькая, пожалуй, не старше двадцати двух — двадцати трех лет, подумал он. Лицо с безупречно чистой кожей медового оттенка обрамляла копна светло русых волос, аккуратный прямой носик чуть вздернут, густые темные ресницы подчеркивают изящество высоких скул. Внешность аристократическая. Изображение такого лица можно было представить на дорогой камее в золотом медальоне, который храпит у сердца какой-нибудь богатый молодой бездельник.
Броган нахмурился. Ему следует думать о спасении, а не пялить глаза на соседку. Он снова принялся за баранину.
— Теперь можешь встать, — сказал он с набитым ртом. — Они ушли.
Девица открыла глаза и бросила настороженный взгляд в сторону двери, потом взглянула на Брогана.
— Как ты узнал, что я притворяюсь?
— Приходилось видеть, как женщины надают в обморок, — ответил тот насмешливо. — Научился отличать настоящий обморок от женского притворства.
Она опасливо отодвинулась к противоположной стене камеры, подальше от него и, прислонившись спиной к металлическим прутьям, молча уставилась на Брогана, словно на диковинное животное в зоопарке.
Увидев страх на ее лице, он почувствовал себя именно таким, каким ей, очевидно, казался — грубым и жестоким животным. В ее взгляде было, что-то еще, пожалуй, высокомерие, которое ему и раньше доводилось видеть в глазах благородных леди. Этот взгляд неизменно вызывал у него раздражение.
В отместку он принялся разглядывать ее самым наглым образом, медленно скользя взглядом сверху вниз.
Обследовав каждый дюйм ее нежного, красивого тела, он мысленно спустил с плеч лиф лимонно-желтого платья и с восхищением принялся разглядывать соблазнительные округлости, едва удерживаемые кружевным лифом.
Затем взгляд его так же медленно заскользил вниз, задержавшись на изгибе женственных бедер. Он без труда мог представить себе мягкие округлости, идеально вписывающиеся в мужскую руку, длинные, стройные ноги.
Кожа медового оттенка, чуть рыжеватые волосы — вся она была похожа на золотой слиток, поблескивающий и гладкий, словно сокровище, похищенное с испанского галеона. Пират в душе, он никогда не мог устоять перед притягательной силой золота.
Броган почувствовал, как напряглось тело и участилось дыхание даже при одном взгляде на нее. Он представил, как эти ноги сжимают его бедра…
Словно прочитав его мысли, девица вполголоса выругалась и торопливо оправила юбку.
Он отвел взгляд. Они сидели так близко друг от друга, что Броган разглядел цвет ее глаз, настороженно поблескивающих в свете факела, — золото. Даже глаза у нее были золотистые — цвета прозрачного чистого янтаря с золотыми искорками вокруг зрачка.
«Что такое последний ужин! — ухмыльнувшись, подумал Николас Броган. — Вот если бы провести ночку с этой девицей! Это вполне могло бы удовлетворить последнее желание обреченного человека».
Вдруг он заметил, как блеснул золотом, какой-то маленький предмет, прикрепленный на ленточке к лифу ее платья. Продолговатый и округлый, словно маленький бочонок. Девушка испуганно спрятала его в кулак и прижала к груди, будто он обладал волшебной силой, способной защитить ее.
Странно, подумал Броган, как такая избалованная девчонка умудрилась попасть в тюрьму. И где она научилась так отчаянно ругаться? Николас вспомнил беднягу Суинтона и ухмыльнулся.
Одно было, несомненно: если он знает женщин — а женщин он, будьте уверены, знал, — то это самая красивая из всех, которых ему доводилось видеть.
— За что они вас арестовали, леди? Застукали за кражей печенья в гостях?
— Какое тебе дело? — Ее ледяной тон соответствовал высокомерному взгляду.
На секунду золотистые глаза задержались на еде: она была явно голодна. Броган это заметил и, расположившись поудобнее, прикончил баранью ногу, смачно обсосал кость и с удовольствием облизал пальцы.
— Да так, просто хочу поддержать дружескую беседу, — ответил он, бросив обглоданную кость в угол.
Дело было, конечно, не в дружеской беседе. Если она мелкая преступница, то пусть хоть сгниет здесь в ожидании выездной сессии — ему нет до этого дела. Но если ее обвиняют в делах более серьезных, то могут завтра отправить в Лондон вместе с ним. А это означает, что их повезут в телеге или повозке. Короче, она могла причинить ему неприятности.
— Дружескую беседу? — Девушка презрительно подняла светло-коричневую бровь. — Я не нуждаюсь и дружбе. — Все еще сжимая в кулаке блестящую вещицу, она добавила вполголоса: — Особенно с таким, как ты.
Засунув ленточку с металлическим предметом поглубже за лиф платья, она огляделась вокруг, оценивая обстановку. Потом поднялась на ноги, стряхнула пыль с юбки и, внимательно осмотрев замок, подергала дверь камеры, затем осмотрела деревянную заднюю стену.
— Бесполезно, — заметил Броган. — Заперто крепко. Похоже, ты застряла здесь до зимней выездной сессии, если только тебя не обвиняют в каком-нибудь тяжком преступлении.
Она бросила на него раздраженный взгляд.
— Карманные кражи, — пробормотала она. Несерьезно, с облегчением подумал Николас. — Подлог, — добавила девица, помолчав. Радости у него поубавилось.
Она тяжело вздохнула.
- Предыдущая
- 5/64
- Следующая
