Не удержать в оковах сердце - Такер Шелли - Страница 44
- Предыдущая
- 44/64
- Следующая
Ему и с одним вымогателем хватает забот, и он не хочет прожить оставшуюся жизнь, оглядываясь через плечо, не стоит ли там десяток других любителей шантажа. У него и без того жизнь не сахар.
В ту первую ночь в тюрьме у него появилось предчувствие, что эта леди сыграет особую роль в его судьбе, и теперь он понял, что так оно и есть. Благодаря ей, он узнал, что такое настоящее счастье, а потом Господь это счастье отобрал, и в этом и есть его наказание.
Николас заговорил, пытаясь придать своему голосу твердость:
— Извините, что разочаровал вас, моя леди, по если вам хочется правды, то вы выбрали неподходящего человека. Если у вас были особые требования и условия, то вам следовало оговорить их раньше, до того, как вы и я…
— Перестань.
— Я хочу лишь внести ясность.
— Все уже ясно, — ледяным тоном ответила она. — Я все поняла.
Лучи солнца, наконец, прорвались сквозь листву деревьев. Сэм поднялась, шагнула мимо него, гремя цепью, взяла свое новое платье, повернувшись к нему спиной, сняла рубашку и отдала ему так спокойно и вежливо, что у него оборвалось сердце. Уж лучше бы она швырнула ее! Но Сэм, не сказав ни слова, просто начала надевать новое платье.
Николас отвернулся. Он не хотел, чтобы она заметила, как дрожат у него руки. Натягивая рубаху, он старательно делал вид, что не замечает теплый, нежный запах, впитавшийся в ткань.
Быстро застегнул рубаху доверху, закрыв клеймо, как это делал бесчисленное количество раз в прошлом. Спрятал отметину «Молоха» — неоспоримое свидетельство того, кем и чем он был. И кем останется навсегда.
Саманте без него будет лучше. Скоро она будет уже на пути в Венецию. Она и без того уже слишком много о нем знает, так что ему будет спокойнее, когда она уедет из Англии. А когда их будут разделять многие мили, все эти проклятые чувства постепенно пройдут. К тому же там она будет счастлива. Будут у нее и дом на берегу Адриатического моря, и ее белошвейная мастерская… И какой-нибудь итальянский граф или барон в качестве мужа.
Во рту у него появился горький привкус желчи, руки сжались в кулаки. Он с радостью открутил бы голову этому негодяю, кем бы тот ни был. Он представил себе Саманту в объятиях другого мужчины, и ему захотелось пробить кулаком насквозь ствол ближайшего дерева.
— Вы готовы, моя леди? — грубовато спросил он. — Нам пора.
Солнце, думала Саманта, обладает ужасной способностью высвечивать реальность. Все, что казалось прошлой ночью призрачным, волшебным и необыкновенным, оказывается самым обыденным при свете дня.
А хуже всего было то, что сейчас она с мучительной ясностью разглядела собственную глупость.
Шагая сквозь лес следом за Ником к цыганскому табору, она раздумывала над его обидными, циничными словами: «Я никогда не давал тебе никаких обещаний».
Это правда. Он не сказал ей ни слова о том, что любит или что вообще испытывает по отношению к ней какие-либо чувства. Ясно, что у него никаких чувств и не было. Она просто дала ему возможность поразвлечься, не более того.
Но она даже ненавидеть его за это не могла. Они оба получили друг от друга именно то, что он обещал физическое удовольствие. Он не причинил ей боли, не взял силой. Она сама отдалась ему по доброй воле. Она отдала ему тело и сердце.
Первое он принял с удовольствием, второе не пожелал принять. И если она неправильно истолковала его нежные слова и прикосновения, придала им значение, которого на самом деле не было, это ее ошибка, допущенная по глупости. Очевидно, она еще многого не понимает в любви. Ей почему-то казалось, что в этом участвует не только тело, но и сердце.
Утреннее солнце пекло нещадно. Краденая блузка прилипала к плечам и спине. Монеты в глубоком кармане новой шелковой юбки тихо позванивали. Основная часть украденных денег была в кошельке Ника, но он настоял, чтобы она взяла себе несколько гиней. Когда они расстанутся, ей придется покупать себе еду по дороге в Мерсисайд, пояснил он. Это были последние сказанные ей слова, и с тех пор как они на рассвете вышли в путь, он почти не глядел на нее.
Тем лучше, с благодарностью подумала сам, чувствуя, что готова расплакаться. Ей хотелось сохранить хоть капельку гордости. Одно ее утешало, она не унизила себя окончательно, сказав, что любит его. Если он не желает раскрывать свои тайны, то и у нее будет эта маленькая тайна.
Цыганский табор был уже близко. Слышалась болтовня женщин, готовивших пищу, смех играющих детей и постукивание металла о металл, говорившее о том, что кузнец принялся за работу.
Какое-то время они кружили возле табора, оставаясь под прикрытием деревьев, пока не оказались в нескольких ярдах от кузницы.
Они остановились. Ник внимательно посмотрел на нее.
— Вот мы и на месте, моя леди. Помни, если что-нибудь пойдет не так…
— Не будем терять времени. Я хочу освободиться от этой цепи не меньше, чем ты.
— Если мы будем ссориться, это ничему не поможет.
— Обещаю, что убедительно сыграю свою роль и буду воплощением женственности и беззаботности.
— Саманта.
— Не беспокойся обо мне. Делай свое дело.
— Не забудь, что все переговоры буду вести я. Она одарила его ледяным взглядом.
— Положись на меня.
Если ее колкости и задели его, то он не показал виду. Ничем его не проймешь. Да и есть ли у него вообще сердце, подумала она.
— Хорошо. — Он переложил кошелек в ладонь — Пошли.
Они вышли из леса и направились через поляну к кузнице.
План был дерзок.
— Добрый вам день, сэр, — сказал Ник. — Не можете ли вы помочь нам?
Кузнец выпрямился и, прищурившись на солнце, окинул их взглядом. У Сэм бешено колотилось сердце, но она стояла с обворожительной улыбкой на лице. Момент был решающий. Если в таборе побывали полицейские и пообещали за них вознаграждение…
— А кто вы такие, machao? — подозрительно спросил кузнец с сильным акцентом. — Проводите здесь каникулы?
— Не совсем так, — вкрадчиво сказал Ник. — Мы просто случайные прохожие, которым немножко не повезло.
Они остановились в нескольких шагах от кузнеца. Кузнец перевел взгляд на кандалы.
— Значит, прохожие? — Он насмешливо фыркнул, пробормотав что-то на родном языке. — Ясно.
— Как видите, нам нужна помощь такого умельца, как вы. — Ник потряс тяжелым кошельком, полным монет. — Мы готовы щедро заплатить за работу.
Сэм почувствовала нервный спазм где-то внутри, но внешне осталась невозмутимой. Если цыганам вздумается отобрать у них кошелек, им печем защищаться, у них есть нож да умение Ника драться. Она уже имела возможность наблюдать его в бою… и ей не хотелось увидеть такое еще раз.
Кузней, окинул каждого из них, особенно Ника, оценивающим взглядом.
— Я, пожалуй, мог бы помочь вам, ami… за хорошую цену.
Вокруг начали собираться любопытные: подбежали дети, остановились женщины с бельевыми корзинами в руках. Мужчины в этот ранний час, по-видимому, еще спали.
— Вы, конечно, понимаете, — тихо сказал Ник, — нам хотелось бы, чтобы это осталось между нами. — Кивком головы он указал на собравшуюся толпу зевак. — Если только вы не предпочтете поделиться со своими собратьями.
Кузнец огляделся вокруг, потом жадно глянул на кошелек и жестом приказал зевакам идти своей дорогой, крикнув им вслед на своем странном наречии какие-то слова, похожие на ругательства. Его слова и жесты возымели действие: женщины и дети без возражений подчинились ему. Очевидно, все знали, что с кузнецом шутки плохи.
— Я им сказал, что вы мои старые друзья и пришли навестить меня, — объяснил он. — Идите за мной. — Он повел их в глубь фургончика, где на стенке были развешены самые разнообразные инструменты: щипцы, топоры, молотки и еще множество страшноватых на вид приспособлений, назначения которых Сэм не знала.
Ник сразу же приступил к делу:
— Нам надо снять вот это. Сколько вы запросите за свой труд?
Кузнец, присев на корточки, осмотрел кандалы.
— Я сказал бы, за труды надо не менее… — он перевел взгляд на кошелек, — сотни фунтов. — Он сплюнул в грязь. Потом погладил щиколотку Сэм. — Если только сеньорита не пожелает расплатиться другим способом.
- Предыдущая
- 44/64
- Следующая
