Не удержать в оковах сердце - Такер Шелли - Страница 19
- Предыдущая
- 19/64
- Следующая
— Мне все-таки кажется, что мы могли бы развести в очаге маленький огонь.
— Я не намерен попадать в Тайбери только из-за того, что тебе хочется кофе. — Николас кивком головы указал на дверь. — Это привлечет внимание всех полицейских в лесу.
Она встревожено посмотрела на него.
— Ты думаешь, что они там? — спросила она испуганно. — Я имею в виду, в лесу? Уже?
Он ответил не сразу, любуясь ее потеплевшим в свете свечи лицом. Потом, бросив щепку на пол, сказал:
— Да.
Она молча взглянула на еду и больше уже к ней не притронулась. Очевидно, у нее пропал аппетит. Николас взял еще одну галету и за три укуса проглотил ее, запив добрым глотком виски. Он не знал, почему так уверен, что их преследователи уже в лесу, просто нутром чуял, что они там. Полицейские и добровольные охотники за вознаграждением прочесывают лес в предчувствии крови и обещанных денег. Он ощущал их присутствие интуитивно, как человек, за которым охотились в течение многих лет.
Николас прогнал эту мысль. Не хочет он больше жить такой жизнью. Если все пойдет, как он задумал, то за нару недель он управится со своим делом в Йорке и ему никогда больше не придется прятаться.
Мисс Делафилд закрыла банку с медом и промокнула губы салфеткой, которую соорудила, оторвав от нижней юбки еще кусочек ткани. Николас насмешливо взглянул на нее: маловато, наверное, осталось от этой нижней юбки.
Господи, зачем он только позволил себе подумать об этом? Следующая картина не заставила себя ждать. Он представил себе ее ноги. Длинные, с шелковистой кожей… и почти голые под платьем.
У него пересохло в горле. Рука крепко сжала горлышко бутылки, стало вдруг очень жарко. А леди, похоже, ничего не видит. Аккуратно завязав мешок с вяленой говядиной, она смела рукой ореховую скорлупу со стола и закрыла жестянку с галетами.
Он следил за каждым ее движением, взглядом лаская тонкие пальцы. После вечернего омовения дождевой водой, она теперь чуть ли не сияла при свете свечи — теплая, свежая, золотистая.
Пряди влажных волос струились по шее и спускались ниже, к мягким женственным округлостям, прикрытым лифом платья. Ему вдруг захотелось протянуть руку и прикоснуться к ней, почувствовать шелк волос, теплую кожу груди.
Вцепившись одной рукой в горлышко бутылки, а другую, сжав в кулак, он усилием воли постарался прогнать эти мысли и поборол сумасшедший импульс. Проклятие! Его как будто ударили по голове или перекинули через борт, и теперь он тонет в океане, и нет надежды на спасение. В том, что он плохо владел собой, Николас винил усталость и боль. Больше никакого разумного объяснения ему не приходило в голову.
Мисс Делафилд потянулась через стол, чтобы взять корзину.
— Мы не сможем все это унести с собой. Надо положить часть припасов назад — понадобятся кому-нибудь другому.
— Ах, какая трогательная забота о благе ближнего, — язвительно заметил Николас, поднимаясь из-за стола и радуясь, что может хоть чем то отвлечься от жарких мыслей.
Прислонившись здоровым плечом к степе, он вновь принялся наблюдать, как она аккуратно ставит на полки оставшиеся продукты. Сложный замок, недавно отпертый без особых усилий, висел на дверце буфета.
— А вы довольно легко открыли это чудовище, мисс Делафилд. Как будто и раньше занимались этим. Причем часто.
Глаза ее блеснули, и взгляд их был и дерзким, и обиженным одновременно.
Наверное, она думала то же самое о нем, когда они подходили к хижине; он шел впереди с пистолетом наготове, настороженный, собранный, готовый к любым неожиданностям. Конечно, она поняла, что ему не впервой вот так подкрадываться и потом внезапно нападать. Леди поняла и промолчала. Что ж значит она умна: знает, когда придержать язычок.
— Я всегда хорошо делаю то, что делаю. Она сказала это просто, без похвальбы, но и не оправдываясь.
Он поднял бутылку и глотнул виски, наблюдая, как она закрывает дверцу буфета.
— Как ты стала воровкой?
Вопрос сорвался с языка, прежде чем он успел остановить себя. Слишком поздно он вспомнил, что виски не только успокаивает боль, но и развязывает язык. Он не хотел ничего знать о ней: он и так слишком много думает об этой девушке. К тому же ему вообще было несвойственно интересоваться жизнью других людей. Многие годы он думал только о себе. Не годы — десятилетия.
Однако мгновение спустя Николас решил, что его вопрос оправдан. Она видела клеймо, знала одну из его самых страшных тайн, поэтому, чтобы оценить опасность, он должен знать о ней как можно больше.
— Так как же ты стала воровкой? — спокойно повторил он.
Он ждал, что она пошлет его куда подальше, но, к его удивлению, девушка ответила.
— У меня не было выбора. — Она пожала плечами и, закрыв буфет, заперла замок.
Он не верил ей.
— Для женщины вроде тебя всегда найдется выбор.
Мисс Делафилд взглянула ему в глаза.
— Ты так думаешь? И что же я, по-твоему, за женщина?
— Хорошего происхождения. Воспитанная. Красивая. — Последнее определение он не произнес вслух.
Она усмехнулась.
— Да, наверное, большинство людей так и думает. — Девушка сложила на груди руки, сжав кулачки. — Но я живое подтверждение того, что хорошее происхождение ничего не гарантирует.
— Но можно было бы стать белошвейкой. — Он старался не смотреть на игольник, спрятанный в ложбинке между грудей.
— На белошвеек нет спроса, разве что в домах аристократов, а я… мне пришлось покинуть Лондон, — осторожно сказала она, — несколько лет назад. И мне туда нельзя возвращаться.
Девушка упрямо вздернула подбородок, показалась очень маленькой и уязвимой. Очень наивна и доверчива, подумал Николас, если рассказала так много о себе. Рассказывать о себе вообще опасно, подытожил он, и продолжил разговор, стараясь узнать побольше:
— Но есть и другие способы зарабатывать себе на жизнь!
— Конечно, гувернантка или служанка, но для этого нужны рекомендации. — Она покачала головой. — Я не хотела становиться воровкой.
Девушка резко отвернулась, но натянувшаяся цепь вернула ее на место. Даже думать о том, чтобы убежать, бессмысленно: ей и шага не сделать без него.
Плечики под каскадом светло русых волос быстро поднимались и опускались в такт учащенному дыханию. Мгновение спустя она опустила голову и сказала:
— У меня ничего не было. Ни одного шиллинга. Я пыталась найти работу. Я пыталась… — теперь она говорила почти шепотом. — Но я умирала с голоду.
Николас молчал. В груди его зародилось странное, совершенно незнакомое ему чувство. Он вспомнил, как еще мальчиком испытывал такой же голод и страх.
— Потом однажды я украла немного еды с тележки уличного торговца. Немного. Всего лишь яблоко и булку. Я проглотила, все это в одно мгновение. — Она откинула назад голову и посмотрела куда то вверх, в темноту. — Но я натерпелась такого страху, что меня вырвало. — Мисс Делафилд рассмеялась резким невеселым смехом, потом продолжила свой рассказ с каким-то зловещим спокойствием. — Во второй раз было немного проще, И в третий… и в четвертый. — Она снова с вызовом взглянула ему в глаза. — Вот так я и стала воровкой. — Дыхание у нее восстановилось, хотя руки были все еще сжаты в кулаки. — И еще одно: я давно поняла, что все люди делятся на две категории — хищники и добыча. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Я слишком долго относилась ко второй категории. Но больше этого не будет. Никогда.
Слова ее прозвучали как предупреждение. Она хотела сказать, что перед ним не добыча, а такой же, как он, хищник. Угроза заставила немедленно испариться зародившееся сочувствие.
— Почему же ты не выбрала самый легкий для женщины путь?
Она взглянула на него вопросительно, не поняв.
— Замужество.
Она снова рассмеялась.
— Мне никто не предлагал. Было множество непристойных предложений, но ни одного с благородными намерениями. Мужчинам, принадлежащим к тому кругу, в котором я выросла, и в голову не могло прийти жениться на такой женщине, как я.
- Предыдущая
- 19/64
- Следующая
