Баймер - Никитин Юрий Александрович - Страница 26
- Предыдущая
- 26/108
- Следующая
Я обреченно поднялся. Козаровский смотрит вроде бы бесстрастно, но я вижу, насколько ему не нравлюсь. Есть люди, которые не могут и не понимают, как жить в обществе себе равных. Им надо либо подчиняться, либо подчинять. К тем, кто выше, они чувствуют ровное почтение, к нижним – ровное презрение, а вот все остальные – враги, соперники.
– Пойдем, – велел он. – А шнурки Илья Юрьевич умеет завязывать и сам. Если хочешь посуду помыть, то… ладно, можешь помочь Нюрке.
В коридоре и на лестнице он ни разу не оглянулся, в полной уверенности, что не посмею отстать, остановиться, залюбовавшись вот этой картиной на стене, засмотревшись на редкостной красоты гобелены, на фигурную лестницу с третьего этажа на второй, еще более навороченную – со второго на первый…
В груди был подленький страх и то чувство, которое у русских выкристаллизовалось в пословицах: стыд не дым – глаза не выест, спина от поклона не переломится, покорной головы меч не сечет, повиниться да в ножки поклониться, побьют – не воз навьют, спина наша, а воля ваша, тише воды ниже травы, не кичись, а лучше в ножки поклонись… и я покорно шел за ним, как Фатима за господином, которую если и пустят где вперед, то разве что по минному полю.
– Присматривайся, – сказал он вдруг, не поворачиваясь. – Мы прошли уже пять телекамер. Все заметил?
– Ни одной, – пробормотал я.
– Какой же из тебя компьютерщик?
– Хороший, – ответил я. – Хороший.
Он хмыкнул, все так же не оборачиваясь, – впервые видит наглеца, который так себя хвалит. Но я-то знал, что не похвалил себя, а даже принизил. На самом деле я не просто хороший, а замечательный спец по железу. Да и любую программку напишу с легкостью, сразу вчистую, после меня какие там баги, можно тестировать на любой конфигурации. Так что Конон не прогадал, когда пригласил именно меня…
Я шел через узнаваемые по играм залы, коридоры из Mist’а, спускался и поднимался по анрыльим и кваковским лестницам. Козаровский явно старался ошарашить богатством и великолепием, даже не ошарашить, а просто добить, ведь любой уже поражен, когда только подъезжает к воротам и видит сквозь ажурную кованную мастерами решетку в глубине зеленого пространства величественный замок…
А ведь, мелькнула мысль, этот особняк прошлым людям, в самом деле, кажется богатым и роскошным. Тут и мрамор, и дорогие породы дерева, и люстры, и картины… Но людям моего мира все это нищета, раз нет выхода в Интернет, если нет или мало компов. А здесь компы либо безобразно устаревшие, либо с допотопным софтом. И, конечно же, верх дикости – при таких бабках жить без выхода в Интернет.
Мы спустились по лестнице, все еще богатой и широкой, в подвал. Я ожидал увидеть ряды авто, но подземный гараж, наверное, под другим крылом. Здесь все те же просторные комнаты, стены отделаны дорогими и очень дорогими, даже я чую, породами дерева.
Козаровский направился к дальней двери. Настоящей железной, демонстративно не замаскированной, не покрытой даже кожей.
– Здесь везде телекамеры, – сообщил наконец он, все еще не поворачивая головы. Держался холодно и бесстрастно, но мне показалось, он сильно уязвлен моим молчанием. – Но половина либо не работает, либо не перекрывает все подходы. Займись ими, если умеешь.
– Это дело слесарей…
– А ты не умеешь?
– Сделаю. Но важнее, чтобы информация обрабатывалась. У вас какая аппаратура?
– Хорошая, – ответил он высокомерно. Рука его как-то уж очень привычно скользнула в нагрудный карман. У меня в желудке сжалось, здесь в подвале никто не услышит моего вскрика, если даже успею пикнуть… но в ладони Козаровского оказалась связка ключей. – Наверняка хорошая.
Я сглотнул ком в горле, спросил осипшим голосом:
– Да нет, какие компы?
– Ну, я офицер, – отрезал он с достоинством, – а не яйцеголовый. Компы есть! Стоят, жужжат. Летом от них жарко, а в ящиках так и вовсе пропеллеры крутятся. Там, внутри. Но все равно жарко. Ну и как тебе это все?
Он вставил ключ в замочную скважину, но не поворачивал, оглянулся. Наши взгляды встретились.
– Весьма, – ответил я. – Весьма!
– Что весьма?
– Всегда, – подтвердил я твердо и посмотрел ему в глаза. – Всегда!
В замке щелкнуло громко и властно. Так, наверное, щелкает затвор какого-нибудь стреляющего устройства. Типа гранатомета, а то и пушки. Тоже не маскируясь под изящную защелку, которую ставят на двери ванной или клозета.
В помещении воздух сухой, прохладный, чувствуется кондишен. Три стола в просторной комнате, комп в непомерно большом ящике, дисплей на двадцать дюймов, а на стене ряд черно-белых экранов. Я насчитал восемь, из них три отключены вовсе, видно же, а на остальных, тоже темных, внизу помигивают красные глазки индикаторов, готовы к работе.
Козаровский заходил то справа, то слева, смотрел на мои пальцы. Здесь я в своей стихии, осмелел сразу, а потом и вовсе обнаглел, едва не попросил Козаровского ввести какую-нибудь команду на ассемблере или хотя бы на языке СИ, дабы помочь мне, раз уж так присматривается.
– Все, – сказал я наконец. – Я ознакомился.
– Ну и как? – спросил он. И, не дожидаясь ответа, добавил с расстановкой: – Парень, только со мной не крути, понял? Я отвечаю за безопасность. Если заподозрю… только заподозрю!.. ты исчезнешь из этого мира. И трупик твой хладный никогда не найдут. Так что со мной всегда начистоту. И не думай, что, если побежишь и нажалуешься Конону, тебя это спасет. В системе приоритетов… слыхал такое слово?.. эти компы да игрушки стоят пониже безопасности, усек?
Мороз осыпал меня с головы до ног. Козаровский стоит напротив, правая рука чуть приподнята, пальцы хищно шевелятся. То ли готовы метнуться к пистолету, вон рукоять выпирает из-под мышки, то ли нанесет удар голой рукой. Удар, от которого мой непрочный череп разлетится, как дынька.
– Усек, – прошептал я. – Конечно, безопасность… прежде всего.
Он кивнул, не спуская с меня глаз.
– Вот-вот. Безопасность. В том числе и твоя.
Моя прежде всего, мелькнула в моем черепе мысль. Вы тут хоть пожрите друг друга, пауки проклятые, мне ваша безопасность по фигу. А вот моя шкура всех ваших стоит.
– Здесь все работает, – сказал я послушно. – Только запущено слишком. Оборудование хорошее, надежное. Но сейчас уже есть миниатюрнее, с большим радиусом захвата. Про драйвера уже молчу, с ними у всех отставание…
Он слушал, кивал. Я с холодком понимал, что отчитываться придется ему, а не Конону. Тот не будет вдаваться в мелочи, а я пока что мелочь. Безопасность – не мелочь, а я мелочь.
Конон спускался по анрыловской лестнице, увидел меня, поинтересовался:
– Уже побывал в нашей операторской?
– Только что оттуда, – доложил я.
Он посмотрел внимательно, что-то ему не понравилось, но смолчал, спросил только:
– И как общее впечатление?
Я спросил в ответ:
– Честно или как?
– Этого «или как» я уже наслышался. Давай уж начистоту.
– Я туповат в вашей эстетике, – ответил я искренне. – Извините, но я ни хрена в этом не понимаю. Наверное, и операторская у вас на высоте, и весь особняк… Просто лично я не понимаю, как можно жить в таком неудобном мире, да еще и радоваться, в то время, когда рядом мир простой, современный и изящный!..
Он буркнул:
– А чего ты решил, что этот, который кличешь современным, лучше?
– Потому, – ответил я, – что он – современный. А это значит, что этот мир видел как прошлый мир, так и все предыдущие миры и взял от них только самое удачное и удобное.
– Так он же ни хрена не взял!
– Вот и хорошо, – ответил я счастливо. – Ну что за удовольствие ехать в карете? Эх, как здорово мы неслись по той автостраде, что только вчера открыли! Сергей пошел по ней первым, представляете? А все те, кто ехал в обход, тоже потянулись следом за нами. Как это было здорово: скорость, бархатное покрытие, мелькающие стены, футуристическая развязка…
- Предыдущая
- 26/108
- Следующая
