Профи крупного калибра - Нестеров Михаил Петрович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/78
• Следующая

Все, пошел второй час ожидания. Пугало, бросив последний взгляд на часы, озираясь, побрел к машине. Радзянский, выждав и внимательно оглядев улицу, тронулся вслед за «Жигулями». На «БМВ» он без труда «достал» Пугало на перекрестке и пристроился ему в хвост.

Доехав до станции метро «Тушино», «Жигули» свернули на улицу Петушкова и вскоре притормозили возле телеграфа с золотистой вывеской над дверью: «ОАО «Связьинформ». Радзянский запарковал «БМВ» дальше «девятки» и шагнул в помещение, едва зеркальные двери поглотили суетливого человека.

Пугало направился к кассам. Радзянский отчетливо слышал его голос, стоя к парню вполоборота и делая вид, что выбирает на стенде открытки.

– Мне одну карту... А сколько стоит самая дешевая?..

«Хоть что-то правильно сделал», – подумал Араб о Пугале. Наверняка у того есть домашний телефон, однако решил сделать звонок с телеграфа.

Несмотря на невольное одобрение Радзянского, Пугало совершил очередную ошибку: в кабинке телефона-автомата он облокотился о стойку, открывая почти весь аппарат на обозрение.

Все цифры междугороднего номера, набранные Пугалом, светились на табло современного таксофона зеленоватым светом – как на экране сотового телефона. Потом они вновь сменились на начальные – стоимость карты, но Араба это уже мало интересовало.

Едва цифры поменялись, Пугало с остервенением ткнул в клавишу «ответ». Из кабинки донесся его приглушенный голос:

– Хачирова позовите к телефону... Тогда Чистякова... Скажи, что Николай... А, это ты, Леха... Не узнал. Я думал, ты с подругой развлекаешься... А, ты с ней... Тогда другое дело... А где Руслан?.. Короче, скажи ему, что ОН не пришел на «стрелку»...

Дальше задерживаться Радзянский не стал – он услышал достаточно. Направляясь к машине, он хмурил лоб: Руслан Хачиров... Это имя было ему незнакомо. Так же как не был знаком человек по имени Леша Чистяков, с которым говорил Николай Пугало. Зато теперь Араб знал по именам трех человек.

Усевшись за руль, он отъехал вперед на полсотни метров и записал на пачке сигарет номер телефона Руслана Хачирова. Теперь осталось выяснить адрес Пугала – судя по номеру на его машине, он местный, если не взял автомобиль у кого-то из своих знакомых, – и пообщаться с ним.

К этому времени Радзянский немного уравнял шансы. Его оппоненты знали о нем достаточно, чтобы вызвать оправданное беспокойство. Теперь он знает имя и, как хотелось ему думать, заказчика. Пешка ли Руслан Хачиров, как и Николай, выяснится после общения с обоими. Но вначале он встретится с Пугалом.

Спустя десять минут езды по городу Пугало привел Араба к подъезду своего дома. В том, что парень живет один, Радзянский убедился чуть позже.

Он сделал еще пару звонков Борису Левину, но партнер снова не ответил.

Таких специалистов, как Лев Платонович Радзянский, раньше называли планировщиками. До 1993 года Радзянский входил в состав спецгруппы Комитета госбезопасности с тревожным названием «Набат». Сто двадцать бойцов этого отряда, схожего с «Альфой», практически все пятнадцать лет своего существования находились либо в загранкомандировках, либо продолжали совершенствоваться в учебно-тренировочных лагерях.

Радзянский вошел в состав «Набата» довольно поздно как по годам – ему в ту пору уже стукнуло двадцать девять, – так и по профессиональным соображениям. После окончания МГИМО ему предложили поработать в разведке, и он, побывав на Кузнецком Мосту (приемная КГБ), дал согласие, казалось, его ждет будущее, которым он грезил наяву. Лев окончил спецкурсы, дождался вакансии и отбыл на оперативную работу в советское посольство в Каире под прикрытием вице-консула. Две вербовки за три года службы, масса впечатлений о стране и немного неудовлетворенности работой разведчика – с таким багажом в 1980 году Лев Радзянский вернулся на родину. Его уже встречали у стойки таможенного контроля, через которую беспрепятственно проходят пассажиры с дипломатическим статусом, довезли до дома на служебной «Волге» и сказали, что на завтра ему заказали пропуск в штаб-квартиру внешней разведки.

Начальник восточного отдела Управления легальной разведки, милейший и симпатичный человек, благосклонно принял от подчиненного подарки, посоветовал лучший преподнести начальнику управления кадров.

– Подмажь его, Левушка, – мягко и тем не менее настойчиво рекомендовал полковник Шерстнев, – глядишь, посодействует тебе, переберешься ближе к центру. – Шеф имел в виду одну из европейских стран – Францию или Англию, где, как считают многие опытные разведчики, можно пройти настоящую школу оперативного работника Первого главного управления.

– Да нет, Василь Ефимыч, – избегая глядеть в глаза полковнику, отвечал молодой оперативник, – наверное, я подам заявление об отставке.

– Да ты что, Лева! Никак белены объелся?..

– Точно, Василий Ефимович, я уже решил. Во всяком случае, на время уйду в резерв, а там видно будет.

Шерстнев покачал головой: жаль было потерять такого хорошего работника. И глава советской резидентуры в Египте Игорь Васильевич Смеляков, и его заместитель всегда тепло отзывались о подчиненном. Лев прекрасно контактировал со службистами всех ведомств посольства – КГБ, МО, МИД, проявил себя как «исполнительный и инициативный работник». К тому же у Радзянского была незаурядная внешность: в Египте, например, его нередко принимали за араба, в Греции, где он побывал по делам службы вместе с заместителем резидента, – за грека. По-арабски он говорил без акцента. В паспорте Льва Радзянского было указано, что он русский, на самом деле его отец был евреем, а мать – донской казачкой.

– Так ты еще не определился с местом работы? – помолчав, спросил Шерстнев, воспитавший не одно поколение толковых разведчиков. Но ему, увы, порой приходилось прощаться с операми: кого-то выгоняли за пьянку, кто-то уходил «по аморалке». Другие, вот как в случае с Левой, писали «по собственному», и мало кто из них оставался в действующем резерве. А миф о том, что КГБ и Компартия просто так не отпускали, живет и поныне.

– Пока не определился, Василий Ефимович, – ответил Радзянский, напомнив: – Я только вчера прибыл.

– Вчера-то вчера. А мозговать начал когда?

– Давно, – искренне признался разведчик, – справочки кое-какие наводил.

– Что еще за справочки?

– Да так...

– Лева, может, у тебя финансовые трудности или еще что-то, скажи, поможем.

– Спасибо, Василий Ефимович, но дело не в этом. И работа интересная, но... чего-то не хватает.

Шерстнев вопросительно поднял бровь, дожидаясь ответа.

И дождался: Лева огорошил его одной фразой:

– Нету боевых действий! – Он, как семилетний пацан, прицелился в бывалого чекиста пальцем: – Кых-кых!

Шеф беззвучно рассмеялся, демонстративно раскрывая зеленый дипломатический паспорт Радзянского.

– Лев Платонович, я вот тут смотрю: двадцать восемь лет тебе... – и опять же вопросительно воззрился на подчиненного.

Радзянский придвинулся ближе к столу и чуть ли не в лицо начальнику задышал жаром откровения:

– Вот хоть убейте меня, Василий Ефимович, ничего не могу с собой поделать, когда, например, беру клиента в оперативную разработку: встречаюсь с ним, беседую, ужинаю в дорогом ресторане...

Шерстневу голос разведчика показался зловещим, и он, невольно округлив глаза, ждал очередного Левиного «признания». И снова дождался. Радзянский выдал:

– А мне не хочется его разрабатывать, Василий Ефимович, а...

– А что?..

– Ликвидировать!

– Чего?!

– Ликвидировать, убрать, устранить! Прямо за стойкой бара или за столиком в ресторане. Потом, отстреливаясь, выбить ногой окно и уйти от погони на машине.

– Н-да... – крякнул полковник. – А ты, Лева, там, случаем, никого... это... не ликвидировал под шумок?

Пока подчиненный мечтательно молчал, Василий Ефимович, так или иначе заинтригованный разговором, спросил:

– А если в разработке женщина?.. С ней как поступишь?

• Предыдущая
• 3/78
• Следующая