Приказ обсуждению не подлежит - Нестеров Михаил Петрович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая

Откинувшись на спинку кресла в своей комнате, Артемов пил крепкий кофе с пенистым сукразитом, наполовину состоящим из соды, курил одну сигарету за другой. Из головы не выходил визит в офис Боровича. Полковник был наблюдательным, не расслаблялся ни при каких условиях. В целом беседа с немцами, отдельный разговор с генералом и прочие «мелочи», включая глупый опросник, подозрений не вызывали. Попросту потому, что сомнениям не находилось места. Но все же, был уверен Артемов, что-то важное ускользнуло от него. Что-то важное, что скрылось за той же мелочью. Во всяком случае, об этом говорил внутренний дискомфорт полковника. Такое чувство, сопоставил он, словно выспался хорошо, но не на своей постели. Провел время на свежем воздухе, но вдали от привычной «зеленой зоны» с ее неповторимым и, главное, родным кислородом, пусть даже чуть подпорченным близостью железной дороги. Надышался приторным кондиционированным воздухом, сравнил он под конец. Рационально должен бы радоваться, а эмоционально – что-то мешало.

Немцы немцами, поведение чужаков анализу как бы не подлежало. Но вот хозяин минобороновского офиса…

Чтобы сбить подозрения, Артемов переключился на генерала Боровича. И анализы поперли, как скинхеды на кавказцев.

Был приветлив, улыбчив. Вообще такому человеку всегда есть что скрывать. Но Артемов как бы отлежал бока на данном конкретном случае. Если генерал-майор Борович что-то скрывал (читай – играл), то мог легко спрятать так глубоко, что не выкопаешь даже ковшовым экскаватором из странного, как и сам фильм «Малхоланд драйв», сна.

Словно пересматривая фильм, Артемов воспроизвел едва ли не каждое слово, каждый жест генерал-майора.

Речевых оговорок вроде бы не было, тирадами не страдал, в уклончивости замечен не был. Речевыми ошибками не маялся, а вот паузы были.

Что там еще можно нарыть из глубокого поведенческого проявления?

Повышение, понижение тона, более громкая и быстрая речь…

Каким бы ни был опытным разведчик, он всегда допустит ошибку – это уже правило.

Возрастание количества жестов?

Учащенное или замедленное дыхание? А вот этого-то как раз от генерала не дождешься. У него не легкие, а компрессор, не сердце, а пламенный мотор.

Потение? Так вокруг столько механиков с тряпками…

Учащенное сглатывание? Он же не вампир… Сюда при случае можно приткнуть присасывание и причмокивание, укутывание шарфом укушенной другим вампом шеи, частое зависание в воздухе, ставшем вдруг затхлым, замогильным.

Так, понесло на булгаковщину…

Смазанные выражения…

Учащенное моргание, расширение зрачков, слезы. Если слезы, то крокодиловы.

Румянец, бледность.

Страх, гнев, смущение, возбуждение, скука.

Скука…

Пожалуй, скука-то разок-другой промелькнула на генеральской физии. Так, когда это было? В каком месте беседы?

У Артемова даже пересохло во рту. Неважно, что там стоит за скукой: он всегда привык играть на равных, а если не получается – шансы всегда, всегда нужно уравнивать. И вдруг – неожиданно для себя – воспроизвел недавние мысли об укутывании шарфом шеи. Тут все верно: если генерал вел игру, то не по своей воле, короче, был укушенным. Кем? Вопрос прост до классического безобразия: другим вампиром – скорее всего, старшим.

Скука, скука… Что еще?

Гнев?

Почему гнев?

Нет, не гнев – а пренебрежение…

Все стало вставать на свои места.

Артемов понял, где прокололся Борович, когда повел себя с гостями как с непрошеными татарами. Когда в офисе уже не было полковника Бергера, представителя бундесвера. Генерал сказал то, что не могло понравиться немецким гостям: «Эта фирма (немецкая „Ариадна“), по сути – часть одного конвейера, и с каждым новым преступлением, связанным с захватом заложников, конвейер удлиняется. Но мы обсуждать эту тему не будем. Структура этого механизма проста: захват, переговоры, обмен или выкуп…»

Борович общался с гостями пренебрежительно, машинально пренебрежительно, утратив на время контроль над собой. И – не получил в ответ от немцев даже укоризненного взгляда.

И еще эта наспех подготовленная справка, которую и справкой-то не назовешь. Вот самые «корявые» цитаты из нее:вышло вынужденно; «частники» вели переговоры; и этот вопрос положили в ящик стола; немцы многого не требуют… Такие бумаги только для туалетного пользования годятся. Если и ставить гриф, то американский: «Не для распространения». Точнее не придумаешь.

Скорее всего, эта справка была подготовлена аналитиком, которому приказали быстро подготовить письменный отчет. И вряд ли указали причину задания.

И еще один момент выяснил Артемов: в управе Боровича нет штатного редактора, который исправил хотя бы стилистику справки. Не побывала она и на вычитке более грамотного сотрудника.

Но это так, анализ, побочный продукт. Теперь к главному, к выжимке.

Связи. Борович спросил о связях в ГРУ, ему нужен человек со связями. Связи, конечно, остались.

Сейчас Артемов работал, не имея ни одного факта, на одном чутье военного разведчика. И все же факты, основанные на подозрениях, были. Взять хотя бы то, что сироту Артемова самым неожиданным образом приютили, накормили и твердо пообещали усыновить. Потом. Ты ешь, ешь. Да не так! Не сутулься, не чавкай, ешь над тарелкой.

А вообще полковник решил воспользоваться вполне дельным советом Боровича «пробить» немецкую «Ариадну». Хотя генерал-майор отдавал себе отчет в том, что у Артемова связи хоть и остались, но к ним его не подпустят на пушечный выстрел. Так для пропорции спросил или удочку закинул? Или подравнял маленько полковника под себя, чтобы ему, генералу, было комфортнее вести беседу? Может, и так, поскольку три полковничьи звезды самым мистическим образом зачастую сливаются в одну большую. Знамение?

Все это ерунда по большому счету, но пренебрегать ею не стоит. Но и торопиться нет смысла. Нужно выждать. Хотя бы один день, он может многое прояснить. И Михаил Артемов оказался прав.

Только вчера полковник назвал себя сводником, и вот в этой роли выступил сам Борович. Собственно, Артемов ждал этого непременного шага. Генерал-майор начал с того, что во вчерашней беседе они затронули немало тем, коснулись множества деталей, но упустили один важный момент. Речь шла о деньгах, об оплате. «А как быть с обещаниями насчет работы в военном ведомстве? – прикинул Артемов. – Куда приткнуть анкетирование? Что это, праздные разговоры и пустая писанина?»

– Чтобы не ходить вокруг да около, – продолжил Борович. – Конкретная работа требует конкретной оплаты. На первых порах тебя устроит зарплата в конверте? – полушутливо спросил он.

– Черная бухгалтерия? – в тон генералу ответил полковник.

– Зеленая, я бы сказал. Я не получу ни копейки, а вот твой работодатель – «Ариадна», с нее и спрос. Я говорил с Мартой Зельман на эту тему. Деньги они черпают из страховых компаний, стригут с клиентов. Так что не отказывайся от «тонны зелени».

«Что я, дурак?» – выразительно поднял бровь Артемов.

– Ну, вот и отлично. Мы тут поработали с картами, посидели со специалистами. Нашли подходящий плацдарм для тренировок боевиков «Ариадны».

С места в карьер, подумалось Артемову. Не далее как вчера Борович впрямую отмахнулся: «С глаз долой».

Михаил Васильевич не стал переигрывать и спрашивать, согласован ли этот вопрос с вышестоящим руководством. Вообще понимал, что его не держат за дурачка – не такие люди работают в управлении генерал-майора Боровича. И уже сегодня с ним начали играть в открытую (вчерашний день можно считать генеральной репетицией). То, что демонстрировал Борович по отношению к Артемову, просилось называться антиоперативным внедрением последнего. То есть продвижением антиконфидента (Артемова) в ближайшую среду противника, закреплением внутри нее и приобретением оперативно значимых позиций, позволяющих своевременно получать необходимую информацию. Легендой же полковнику Артемову служило его незавидное прошлое.

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая