Позывной «Пантера» - Нестеров Михаил Петрович - Страница 38
- Предыдущая
- 38/62
- Следующая
Марковцев – исполнитель; а мысль о том, что он может действовать самостоятельно, лишь раз коснулась аритмичного состояния Джавгара и канула в никуда.
Для него настал, несомненно, темный час, но, как известно, самое темное время перед рассветом.
И снова пришла мысль, которую араб то зазывал, то гнал прочь. Порой она разбивалась, как волны о брекватер, видневшийся вдали, о противоречия: тревога, которая уже подняла на ноги полгорода, и заминированная жена. Где гарантии, что она не взлетит на воздух? Зачем Марку возиться с часами, переводя на них стрелки?
Полный сумбур в голове.
– Время прошло, – наконец услышал он приглушенный голос Марковцева. – Больше я не дам тебе ни секунды: замешкаешься – и мы попрощаемся с тобой.
Во рту уже нет ни платка, ни галстука, – жеваный, он причальным канатом висел на груди, – но нёбо еще не избавилось от привкуса тряпки. Одноглазый словно прочитал мысли Джавгара и протянул ему бутылку «Каспийской».
Марк поторопил араба:
– Начни с Бондарева. Кто убил его?
– Магомедали Алиев...
– А, тот самый осведомитель Бондарева, – вспомнил Сергей агента, поставлявшего каперангу бестолковую информацию. Надо было сразу колоть Джавгара, о чем в самом начале подумал Марк, сунув ему в обе ноздри по крупнокалиберному стволу. А перед этим расстрелять всю его охрану. Что и случилось, но гораздо позже.
Сколько времени потеряно...
Вот и действуй по инструкции, как бездушный робот, отсылай и получай шифрограммы, согласовывай, придерживайся, не преступай; «не убий, не укради... не возжелай жены ближнего твоего». Все это вместо короткого сталинского: «Выполнить и доложить!»
– В этот же вечер Асланбек убил и Алиева, – закончил Джавгар.
– За что? Он слишком много знал?
– Да.
– В частности, про Пантеру, так?
– Бондарева за язык никто не тянул. Это его прокол в работе.
– И вы ответили проколом в сердце.
Джавгар промолчал.
– Где сейчас Пантера?
Араб несмело поднял глаза.
Марковцев напрягся: неужели он опоздал? Чего медлит с ответом этот ублюдок, за жизнь которого никто бы не дал и ломаного гроша?
– Я спросил тебя: где Пантера?
– В Грозном.
– Так, еще раз.
– Вчера вечером за ним приехал сам Малик Абдулгамидов. На нем кровь брата Абдулгамидова. Я...
– Заткнись! – Марк закрыл глаза. Он не сомневался в правдивости араба, жизнь которого измерялась уже секундами.
«Не убий, не укради...»
Уже во второй раз он терял одного и того же человека, и оба раза по своей вине.
Он бросил взгляд на Скумбатова. Один-Ноль смотрел в пол, гоняя желваки, и побелевшими пальцами сжимал оружие.
– Где его держали?
– В форте. В Южном.
Конечно, в форте. Конечно, в Южном. Сергей не удивился бы и другому ответу: что пленника держали в доме Усмана Рашидова или в комнате отдыха капитана Крепышева. Асланбек, будь он проклят, как ясновидящий вломился в квартиру Исмаиловых, и безопасность Лейлы и ее дочери плюс распоряжение из Москвы опросить начальника 124-й лаборатории, а затем срочно прибыть в Центр, отодвинуло проклятый форт на второе место.
Сыграл свою роль и громадный отрезок времени – полтора года, проведенные Пантерой в плену, – на фоне которого один-два дня, занятые оперативной работой, хоть и принимались во внимание, но не казались ключевыми.
Ан нет, все вышло наоборот.
И все срочно. Марк наизусть помнил ту шифровку Спрута:
Прошу срочно опросить начальника 124-й лаборатории в Ростове-на-Дону по факту идентификации трупов из спецкоманды, доставленных в 522-й ЦПООП 22 декабря 2000 года. Показания начальника лаборатории являются основополагающими. Независимо от результатов опроса срочно прибыть в Центр.
Не понимал одного: почему основополагающими? Что-то кроется за этим словом? Уточнять – дело последнее, не понял – твоя вина, твои проблемы, учиться надо было лучше в военном училище и прилежно заниматься на Высших разведывательно-командных курсах...
«Ты должен сомневаться, сомневаться и еще раз сомневаться, но не терять при этом качества. Ты должен сто раз перепроверить себя, но уложиться в сроки». Ты должен, должен, должен...
И еще одна радиограмма: По нашим сведениям, Асланбек Давкаев находится в Кадарском районе Дагестана. Более подробными сведениями располагает начальник милиции г. Карамахи Магомад Хаджиев. Ваше появление в Кадарском районе нежелательно. Для связи с майором используйте вашего агента – «Помощника». Нахождение автора «П 1-4» неизвестно».
Как тут сказать, хорошо работает агентурная сеть ГРУ или плохо? «Верхи» предполагают, а «низы» располагают: «Сведения, полученные „Помощником“ от Магомада Хаджиева, противоречат вашим данным о нахождении Асланбека Давкаева в Кадарской зоне».
Асланбек все время находился рядом. Но не вел с военной разведкой никаких игр – проигрался бы до трусов мгновенно. Оттого и выиграл, что не играл. Что скажешь на это?
Сергей все делал правильно, за это говорил объем работы, который он проделал, и рычал в своем кабинете Спрут: «Вам было дано задание выяснить причину смерти каперанга Бондарева. А вы что привезли? Якобы пленника?»
Якобы пленника...
Намеренно акцентировал, змей!
Сделаешь мало – напялят, сделаешь много – поставят в ту же позу.
– Я хочу сказать что-то важное, – заторопился Джавгар, понимая, что поздно брать с этих людей слово. Молчат, словно обдумывают способ казни. – Малик ничего не сделает с пленником, пока из Москвы не приедут его двоюродный брат и Билан Кантемиров. Последний против казни, но отговорить Абдулгамидова не сможет. Просто попытка, понимаешь? – Джавгар перевел взгляд на Скумбатова и обратно на Марка. – Просто сказать свое слово. Не думай, что оно уйдет в пустоту. Ты не знаешь Билана: око за око – это его принцип. Прежде чем кто-то поднимет руку на его сына или брата, задумается, что Билан сделает с его родственниками. Билан приедет в Грозный через три дня – это точные сведения. – Путаясь, Джавгар пошел по кругу. – Он постарается отговорить... Может, еще есть надежда.
– Я все понял с первого раза.
– Пойми, мы же не в мирное время живем. Идет настоящая война.
Марк слушал более или менее спокойно, Скумбатов же – с нарастающим бешенством. Кровеносные сосуды в его глазу готовы были лопнуть, когда он, перегнувшись через сиденье, схватил араба за горло. Немногословного и замкнутого Саню прорвало. Больно было смотреть в его горбоносое обезображенное шрамом лицо. Рубец налился кровью, вена на лбу вздулась, а пляшущие посиневшие, как у покойника, губы выплевывали накопившуюся в нем ненависть:
– Тебе-то кто мешал жить в мире, сука?! Для чего ты приехал сюда? Кто тебя звал? Ты в сто раз хуже Малика и Билана, ты людьми торгуешь. Бизнесмены – хер с ними, они товар, ты солдат продаешь, падла!
– Саня... – Марковцев сделал вялую попытку остановить товарища, но Один-Ноль уже не контролировал себя – наверное, впервые в жизни. Его стальные пальцы все теснее смыкались на горле араба.
– Саня...
Бесполезно.
Казалось, останови его, и он умрет от апоплексического удара. Шею бойца переплели жгуты вен, словно в каждой из них было по огромному тромбу. А сердце продолжало неистово качать кровь.
– Саня...
По мере того, как уходила жизнь из этого никчемного араба, который перемешал в своей деятельности и торговлю людьми, и промышленный и коммерческий шпионаж, и приправил все это религиозной пряностью, – успокаивался и Скумбатов. Когда он разжал побелевшие пальцы, они дрожали.
Сергей прикурил сигарету и протянул товарищу. Но убрал руку, когда Один-Ноль хотел взять ее. Он сам сунул сигарету в губы Скумбатову и похлопал по плечу:
– Плевать на него.
Только сейчас до Сани, который ходил со своим разведрасчетом в рейды и уничтожал разрозненные банды боевиков, в открытых зарубах клал врага пачками, снимал часовых, судил мародеров и убийц по закону военного времени, – до Сани дошло... что он убил человека. О чем он, не вынимая изо рта пляшущей сигареты, и сообщил Марку:
- Предыдущая
- 38/62
- Следующая
