Если враг не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/67
• Следующая

– Не полностью. Два взвода – сто человек. А вот те, кто прошел отбор, в роте занимают особое положение: вполне боеспособная разведгруппа, 1-е отделение 1-го взвода.

– Еще один вопрос на засыпку. В приказном порядке сформировать роту было нельзя?

– Мы хотели как лучше.

– Хорошо, – покивал Артемов. – Дайте мне дела всех, кто идет в рейд, я хочу почитать их на ночь.

Михаил Васильевич запросил дела всех спецназовцев, хотя машинально в разговоре отметил, что лишь трое из них подпадали под определение «бывшие пленные». Его отчего-то в первую очередь заинтересовал капитан Шаров. Вот с досье ротного он и начнет первую бессонную ночь в этой войсковой части. В основном полковник полагался на свою голову, логику, но знал и такие «люминесцентные» глаголы, как «осенило» и «озарило». Покажется ему в деле Шарова что-то подозрительным, в кабинете ротного тут же сделают обыск. Потом он примется за остальных.

Интересно, представил себе Артемов, что делает сейчас капитан Шаров? Роль капитана в качестве инспектора его снова по непонятной причине не устроила. Хмурый капитан просто идет в составе группы спецназа, ничего не делает, только записывает за своими подчиненными.

Записывает.

За своими подчиненными.

Чтобы сдать документацию в штаб.

Артемов подстегнул себя: надо работать быстро. Так быстро, чтобы не подключать к этому делу военную контрразведку.

Читая личные дела спецназовцев, изучая их характеристики, всматриваясь в лица на фотографиях, Артемов снова пришел к выводу, что начинать следует именно с капитана Шарова, поскольку официальная миссия полковника ГРУ – это проверка исполнения приказа начальника Генштаба. А капитан – старший двух групп, принимающих участие в учениях вновь создаваемого подразделения. Вполне естественно и логично поинтересоваться у него планами, расспросить о каждом бойце, заодно узнавая много нового и о самом капитане. Потому Артемов решил побеседовать с ротным немедленно. Чем черт не шутит, может, Шаров уже готовится к встрече с проверяющим.

За десять минут до прибытия поезда «Самара – Оренбург» Червиченко и Косицин закончили и мнимый ремонт «КамАЗа», и действительную работу с дополнительным баком; теперь, чтобы оперативно достать из тайника оружие, понадобится всего минута. Стемнело. Василий отогнал грузовик в конец поселка. Редкие машины, брызжа дальним светом, проносились мимо.

Магазин был все еще открыт, освещенная часть дороги неплохо просматривалась с того места, где остановился «КамАЗ». За пять минут до прибытия 630-го вспыхнул ярким светом прожектор, установленный у окна диспетчерской, вслед за этим раздался торопливый голос, усиленный динамиком: «630-й «Самара – Оренбург» прибывает на второй путь». И еще раз.

– Сегодня много на Заливной выходят, – заметил проводник, открывая дверь и выглядывая наружу. Затем обернулся на молодых людей, заполнивших тамбур. Среди них особо выделялась натуральная блондинка с длинными ресницами и смуглянка лет восемнадцати-девятнадцати. Воскресенье! Однако он попытался угадать: – Свадьба?

Соблазнительные губы Греты Брасас слегка приоткрылись в улыбке:

– Похороны.

Проводник промолчал; а про парней с кавказской внешностью подумал: «Осели…» Таджикские, абхазские, осетинские, чеченские семьи – уже не редкость в райцентрах Самары, Оренбурга, Орска. Еще пара «семей» – это проводник, бравший деньги за проезд, помнил точно – выйдет в Немчанке.

Наконец поезд остановился, и проводник посторонился, пропуская пассажиров.

– Вот они, – Червиченко указал на неясные тени, появившиеся со стороны пустыря.

– Вижу, – отозвался Косицин. Он палкой приподнял полог и удерживал его, пока товарищи залезали в кузов. В знак приветствия и успешного завершения очередного этапа операции он подставлял ладонь свободной руки и ощущал на ней жгучие товарищеские шлепки: один, второй, пятый… седьмой… И еще пяток приветствий ждал его в Немчанке.

А в кузове вполголоса боевиков поздравляли арабы.

Адлан Магомедов не спешил за товарищами. Еще в поезде он принял решение вооружиться не в Немчанке, как планировал ранее, а в Заливной, поскольку любая случайная или закономерная встреча с патрульными сулила лишь одно. И это была единственная, наверное, оплошность командира террористической группы. Однако, как известно, ошибка – это то, что не исправлено. А поправить все буквально на ходу было плевым делом.

Четверо боевиков встали цепочкой и передавали оружие, которое Василий Червиченко доставал из тайника. Эта простая работа заняла ровно три минуты.

Когда «КамАЗ» подъехал к Немчанке, поезд «Самара – Оренбург» уже ушел. Впереди отчетливо, как в горах, виднелся красный свет семафора. Последние пять боевиков примкнули к товарищам. Теперь отряд Адлана Магомедова был укомплектован полностью. Почти полностью. Не хватало одного человека.

Червиченко подогнал «КамАЗ» вплотную к трактору «Беларусь». За забором просторного добротного дома – одного из двух, стоящих на южной стороне от железной дороги, – дала знать о себе собака. Она умудрилась пролезть под воротами и встречала непрошеного гостя, натянув длинную цепь, громким лаем.

На стук в ворота и лай собаки долго никто не отзывался. Наконец на крыльце появилась фигура хозяина – лет пятидесяти на вид. Седая голова Бориса не прикрыта, на острые плечи наброшена телогрейка, в руках сигарета.

– Кто? – спросил он, вглядываясь.

– Свои, – отозвался Василий. Когда хозяин, цыкнув на собаку, вышел со двора на улицу, Червиченко спросил его, кивнув на трактор: – Ты лесник, что ли?

– Я леший, – недружелюбно и с вызовом ответил Борис. – Чего надо?

– Да ничего особенного. У меня на «КамАЗе» полуось полетела. Постою тут до утра? А утром на попутке сгоняю в Борское. С меня магарыч.

– Стой, – Борис равнодушно пожал плечами.

– Договорились. – Василий достал из-за пояса бутылку водки и протянул хозяину. – Утром, бог даст, еще и похмелишься.

Он вернулся к своим. Грузовик стоял в стороне от дороги и не бросался в глаза. А в неподвижном тандеме с трактором, как ни странно, вообще выпадал из виду. Во дворе тускло горела лампа, и из кабины «КамАЗа» неплохо просматривалась большая часть дома и высокое крыльцо. Любые передвижения по двору домочадцев Бориса не могли не остаться незамеченными для боевиков.

Адлан Магомедов пересел в темную кабину. Он обладал важным для бойца качеством – умел ждать. А ждать придется до четырех-пяти часов утра. Это самое оптимальное время для скрытого передвижения, когда предстояло не только бесшумно продвигаться по незнакомой местности, но еще искать следы, постоянно быть настороже и прочее, прочее, учитывая и трудное для несения дозора время.

Слабого света со двора хватало для того, чтобы еще раз всмотреться в кроки маршрута, на котором подробно были нанесены, в частности, неудобные места для движения, дороги (откуда и куда они ведут), населенные пункты, отдельные точки местности, а также предполагаемые места дозоров, основной и запасных баз. Этим бумагам и подробным пояснениям к ним цены не было. Адлан понимал толк в картах и отметил самоотверженность и оперативность своего товарища, который переслал по факсу этот ценный материал.

Сейчас он как на иголках, пожалел товарища Магомедов и посмотрел налево, на плотную беспроглядную стену леса по ту сторону дороги, которая на фоне тополей, подсвечиваемых лампой со двора, казалась еще черней.

Как встретит их незнакомый лес? Как обычно – боязливо и настороженно. Он замрет и не проронит ни звука. Наверное, так он встречает и лесорубов, и охотников; он дрожит, не в силах противостоять злу, молчаливо переносит адскую боль, которая охватывает его вместе с первым поваленным деревом, с первыми языками пламени.

Позади командира, на спальном месте, отдыхал Зия Могуев, завтра ему предстоит особая, самая трудная работа. Команда в кузове хранила молчание. Кончился тяжелый день, впереди томительная ночь и беспокойное утро. Беспокойное, но уже пьянящее боевой дух предстоящей охотой. Что еще может подбросить столбик адреналина до критической отметки? Трудно себе вообразить.

• Предыдущая
• 23/67
• Следующая