Демонстрация силы - Нестеров Михаил Петрович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/104
- Следующая
– Не двигаться! – по-английски предупредил штурмана Клюев, взяв его на прицел. – Почешешься – выбью твои поганые мозги!
И все же взгляд штурмана скользнул по щитку аварийной связи и громкого оповещения команды. Может, Тимуру показалось, что моряк сделал попытку поднять руку, но действовал на автомате. Резко убирая пистолет-пулемет за спину, он шагнул вперед и снес штурмана с ног передней подсечкой. Оседлав его, приподнял его голову и ровным голосом предупредил еще раз:
– Лежать тихо, руки на затылок. – Несильно двинув штурмана по голове, переключился на рулевого. – Ложись рядом с ним. Я поведу судно.
Клюев тем временем вывел из строя аварийную связь.
Рулевой, оказавшись рядом с начальником, повернул к нему голову и тихо-тихо прошептал:
– Пираты…
Весельчак и Чижов взяли под контроль матросов – и тех, кто отдыхал, и кто неосторожно показался на глаза абордажной команды на средней палубе. Они согнали матросов в один кубрик и держали их на прицеле израильских «узи».
Капитан не успел отпустить моряка, который принес в его каюту контрабандный груз. Моряка звали Андрей Степанов, он во второй раз участвовал в преступной операции и решил было, что и ему позволено взглянуть на содержимое мешка. Принюхался – там икра, черная, красная, без разницы. Или чешуя – настолько резкий был запах. Степанов стоял рядом с капитаном и многозначительно кивал белокурой головой. Олег Крамар поначалу не понял странных ужимок матроса, а когда разобрался, едва не рассмеялся ему в лицо. Они оба находились на той части судна, где даже пограничники и таможенники чувствовали себя неуютно, как на маленьком клочке суверенного государства.
– Ты хороший парень, Андрей, – насмешливо сказал капитан. – Только заруби себе на носу: не суй его так глубоко. Это не предупреждение, а совет. Людям, которые будут встречать нас в Новороссийске, это вряд ли придется по вкусу. Спи спокойно, зачем тебе ночные кошмары?
Степанов мысленно согласился с командиром: ночные кошмары ему ни к чему. Тем более ему идти спать через полчаса.
Он повернулся к двери и сделал шаг вперед. Мимоходом глянул на свое отражение в зеркале, висевшем рядом с дверью. Боковым зрением поймал еще одно отражение, на сей раз справа: над умывальником, отделенным от общего помещения плотной, сейчас распахнутой шторкой, висело еще одно зеркало.
В следующий миг матрос резко подался назад, не успев испугаться. Дверь открылась, пропуская в каюту капитана двух вооруженных людей…
Когда Степанов будет валяться на больничной койке, ему в голову придет оригинальная мысль: это Рудольфо Крис с товарищем решил вернуться за контрабандой. Что не было лишено основания: прошло чуть больше двух минут, как отошел от борта «Александрии» катер с чернокожим шкипером за пультом управления.
Лица пиратов были обрамлены и стянуты черными шлемами, наморщены до предела, словно каждый из них испытывал нестерпимые муки; словно вылетели они со стометровой глубины со скоростью пробки и каждой клеткой ощущали на себе непомерное давление, страдали от закипевшей, запузырившейся в жилах крови. Они в любой момент могли стечься в гидрокостюмы пенистой массой и развалиться вытащенными на берег медузами.
Может быть, эти странные ассоциации как преддверье близкого сумасшествия подействовали на матроса или виной всему стал неоправданный импульс самозащиты, обманувший матроса, что нападение есть лучший способ защиты. Он сделал обратный ход: резко шагнул вперед, поднимая руки к лицу. И даже вынес одну вперед, целясь противнику в голову.
Джеб, чье лицо действительно было наморщено как у старца, испещрено резкими складками, сделал одно-единственное движение. Вначале в сторону пошли его плечи, за ними – торс, последней сместилась вправо голова. Бедра же остались неподвижными. Равно как и глаза: Джеб даже не скосился на промелькнувшую в сантиметре от головы руку. Отпуская оружие, он вынес круговым движением свою руку, ударяя матроса в лицо. Степанов отлетел к умывальнику, ударился о его край головой и сполз на пол.
Джеб секунду оставался в той же странной стойке, которая ломала его фигуру в поясе. Когда его глаза встретились с глазами капитана, он принял нормальное положение.
– Уот из зис колд? – выдавил из себя капитан, предчувствуя, на каком языке пойдет разговор.
– Это называется – дать по голове, – ответил Джеб на английском. – Капитан, мне не хочется наклоняться. Поднимите мешок и подайте его моему ассистенту.
– Вы совершаете ошибку, – покачал головой Крамар.
Родин не стал дожидаться повторной команды командира. Он подошел к капитану и сильно толкнул его к стене. Потянул шнур, опоясывающий его, и несколькими отточенными движениями связал Крамару руки. Подхватив мешок за перевязь, Родин первым покинул каюту капитана и поспешил на мостик.
– Уходим, – кивнул он товарищам.
К Джебу присоединился лишь Клюев. Тимур побежал к матросским кубрикам.
– Уходим!
Чижов примкнул к нему. Весельчак отправился за Коком в машинное отделение.
Они собирались в шахматном порядке, не используя ни голосовой, ни другой связи. Но действовали так быстро и оперативно, словно слышали и видели друг друга.
Джеб на несколько мгновений задержал команду. Прежде чем покинуть судно, он прошел на мостик, открыл журнал и вписал в него две крупные буквы: JB. И быстро спустился вниз.
Клюев уже находился в лодке. Он принял от командира груз и помог ему ступить на борт. Потом по штормтрапу заскользили фигуры остальных боевиков. Последним спускался Тимур. Он аккуратно снял с ширстрека трап и ухватился свободной рукой за фал, удерживающий лодку. Бросив трап в кокпит, спрыгнул в лодку. Переглянувшись с Клюевым, Тимур приготовил водолазный нож. Едва Весельчак завел двигатель, пираты синхронным движением обрезали оба троса.
Мгновение лодка оставалась на месте – как рыба, отпущенная в воду. Затем с лихим креном отвалила от «Александрии» и взвыла обнажившимся из-под воды вин-том. Вода двумя упругими бурунами обтекала обшивку катера, взявшего курс на изрезанный бухтами берег Шарм-эль-Шейха.
- Предыдущая
- 12/104
- Следующая
