Черный беркут - Нестеров Михаил Петрович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/86
• Следующая

– Та же ситуация, – заметил он. – Его мать не возьмет денег. Она еще не потеряла надежды получить денежное содержание на сына как на инвалида первой группы. По новому закону государство должно выплатить ему минимум сорок шесть тысяч рублей. Максимум около восьмидесяти тысяч. Когда он их получит, долго думать не надо. Скорее всего, никогда. А время не стоит на месте. Паренек очень тяжелый, поэтому я и пришел к тебе. Деньги нужно предложить официально.

– Чего?

– Официально. Например, от имени спортивного общества «Маяк», членом правления которого ты являешься.

– Ага, и привлечь к этому событию прессу или репортеров местного телеканала.

– Это мысль.

– Глубокая... – Бригадир стал медленно опускаться в кресло.

Как ни странно, но злость перестала переполнять Блинова. Он никогда не знал середины: если озлобленность, то лютая. А сейчас он вдруг понял, что в состоянии остановиться и контролировать себя. Наверное, ему это было нетрудно сделать и год назад, и вообще всегда. Другое дело, что необязательно. И перед кем себя сдерживать?

А сейчас есть перед кем?

Блинов еще раз внимательно оглядел собеседника: совсем непримечательная личность. Здоровый – да. Хотя у него в бригаде есть и покруче. Странное дело, но самого бригадира оставила тревога, сейчас его состояние можно было назвать ништяк. Никто его не «заказывал», не будет никаких разборок, напрягов. На плечи легла усталость. Сознание рисовало какие-то непривычные картины. Он безуспешно пытался представить себе безрукого парализованного паренька в больничной палате. Зато видел своих коллег-бригадиров, даже слышал их голоса: «Надавали Блину по репе, у него мозги съехали. Занялся благотворительностью».

Блинов хмыкнул: я еще не занялся. И скрипнул зубами. «Вас бы, суки, на мое место. Нашли о чем трезвонить». Полгода назад он видел по телевизору репортаж из центра по лечению наркомании. Врач, замазанный «зеленью» настолько, что даже через халат видно, уважительно так говорит: «Лидеры преступных группировок серьезно относятся к проблеме наркомании в своих рядах. Они приводят своих людей в наш центр. И сами пациенты – очень прилежные в отношении лечения. Пожалуй, самые прилежные».

Юра знал, сколько огребает врач за одного такого прилежного. Намного больше, чем требуется тому парализованному пацану. У Блинова в бригаде наркоманов не было, сам только иногда папиросу выкурит. Не дай бог кто из бригады не то что уколется, а сделает хоть затяжку – ни один врач-травматолог не возьмется восстанавливать.

Пускай братки позубоскалят в тесном кругу, выдвинут пару-тройку версий о чистоте своей крови, о прозрачности мочи, в которой нет места гонококкам, о здоровой печени – если в ней и есть камни, то только драгоценные, а песок золотой.

Блинов в очередной раз глянул на гостя.

– Ты пьешь, спец? Или тебе понятия запрещают пить со мной? Давай вмажем и поговорим конструктивно. Желательно с самого начала.

Репортер местного телевизионного канала оживленно беседовал с оператором. Режиссер программы Валентина Скороходова переходила от одной койки к другой.

– Побольше жизни на лицах, ребята, – подбадривала она больных, хотя те не нуждались в ее совете. Никто не пожаловался на свою судьбу, а слезы проступали только на глазах матерей. И то не в палате. – Возможно, небольшой фрагмент пройдет по центральному телевидению. Во всяком случае, заявку мы сделали.

Она немного нервничала. Съемку назначили на одиннадцать часов. Сейчас четверть двенадцатого, а представителя спортобщества «Маяк» все еще нет.

Валентина посмотрела на мать Владимира Терехова. Женщина волновалась, комкала в руках носовой платок, изредка проводила им по лицу. Режиссер приблизилась к ней.

– Зинаида Александровна, мы же договаривались. Смотрите, вся пудра осталась у вас на платке. Лицо ваше на пленке получится лоснящимся, блестящим. Неестественно будет выглядеть, понимаете? Лучше я заберу у вас платок.

– Может, не стоит снимать меня? К чему это? Вы же про мальчишек передачу делаете.

– Ни в коем случае! – строго проговорила режиссер. – Насчет вас у меня определенные указания. – Она подозвала ассистентку. – Лена, займись.

По лицу Тереховой забегала мягкая кисточка.

– Прикройте глаза, – щебетала девушка. – Ага, вот так. Отличненько. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

В палату заглянул еще один помощник и коротко сообщил:

– Прибыли.

Скороходова метнулась в коридор.

Начало передачи уже отсняли. Репортер на фоне больничных коек сказал в камеру несколько стандартных фраз, обратился к полуоткрытой двери, пообещав, что сейчас в кадре появится член правления спортивного общества «Маяк». Режиссеру не понравилось выражение лица репортера, и она велела сделать еще пару дублей. Потом при монтаже выберут наиболее удачный. Чего нельзя будет проделать с членом правления общества «Маяк». Вряд ли тот соизволит хотя бы дважды переступить порог палаты. Дважды в одну реку не входят, вспомнила Скороходова. Хотя... как знать.

Была также отснята беседа корреспондента с главврачом клиники.

Скороходова шагнула навстречу полному, солидному мужчине и представилась:

– Валентина Скороходова, режиссер.

– Блинов Юрий Иванович, – пробасил тот.

– Очень приятно, Юрий Иванович. Начало передачи мы уже сняли. Вот несколько вопросов, которые в ходе беседы вам задаст корреспондент. – Режиссер протянула Блинову лист бумаги, поправив высокую прическу. – Ознакомьтесь, чтобы какой-либо вопрос не застал вас врасплох. Основную часть мы решили провести непрерывной съемкой, минимум монтажа, что в целом выгодно скажется на всей передаче. Как вы считаете?

Блинов одобрительно кивнул, погрузившись в чтение. Скороходова продолжила:

– Мать Володи Терехова, о которой со мной говорил ваш помощник, – единственная женщина в палате. Вторая койка слева. Зинаида Александровна. Вопросы вам понятны, Юрий Иванович?

– Да.

– Отлично. Сейчас мы нанесем немного грима на ваше лицо, подкрасим губы и...

Бригадир нахмурился.

– Это еще зачем? Я поводов не давал.

– Так нужно, совсем немного пудры. Чтобы лицо не выглядело жирным.

Скороходова прикусила язык, снизу вверх глядя на раскормленную физиономию Блинова. И быстро поправилась:

– Кожа лица. Жирной.

– Хорошо, давайте.

Елена попросила Блинова присесть. Он опустился на стул. Снова замелькала кисточка в руках девушки. Подкрашивать губы он категорически запретил.

– Тогда покусайте их, – предложила девушка, – вот так. Иначе губы не будут выделяться, сольются с кожей лица. Оно будет похоже на маску.

Уже вторую неделю кусаю, подумал Блинов. Докусался. В кино снимаюсь – название «Маска», пудрюсь. Надо было начало заснять, когда я на гранате лежал: спасал, мол, наш герой универмаг от взрыва. И ни в какую не хотел вставать! Еле-еле оторвали от пола и насильно выбросили в коридор. Но наш герой изловчился, подцепил гранату ворсистым джемпером и уже в коридоре вторично бросился на нее своей широкой спиной. Он не был уверен в надежности канадских взрывозащитных костюмов саперов – наши, российские (несуществующие) куда лучше.

В захватывающий сюжет вклинился чей-то голос:

– Юрий Иванович... Алло, Юрий Иванович. С вами все в порядке?

– А?.. Да, пять минут, полет нормальный.

Валентина улыбнулась шутке местного авторитета.

– Если вы готовы, начнем. Заходите в палату, не очень продолжительный взгляд на больных, общее приветствие. Затем инициатива переходит к репортеру. Я буду стоять за камерой и дам вам знать, когда нужно смотреть на репортера, когда в объектив камеры. Я пошла. Ассистент подскажет, когда вам войти.

Прошла минута, не больше, и Блинов шагнул в палату.

Непродолжительного взгляда не получилось. Бригадир прирос к полу. Он увидел то, что не смог представить себе во время разговора с Шевцовым. Глаза подолгу задерживались на каждом искалеченном. И его, Блинова, в эту палату тоже бросило взрывной волной от учебной гранаты. И контузило. Факт, что контузило.

• Предыдущая
• 58/86
• Следующая