Черный беркут - Нестеров Михаил Петрович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая

Из-за спины Кавлиса к женщине метнулся Михайлин, Сапрыкин – к мальчику. Зенин выстрелил еще два раза. Но командир не стоял на месте – это время замерло. Поднимая пистолет высоко над головой, Кавлис сверху вниз произвел четыре быстрых выстрела. И, перемещая девочку за свою фигуру в руки Зенина, нажал на спусковой крючок еще раз. Затем быстро перехватил руку террориста, отводя пистолет в сторону и вверх.

Но Спорышев был уже мертв. Из пяти пуль, выпущенных из «ТТ», все попали в цель. Две в лицо – в область правого глаза и подбородка, остальные в шею и в верхнюю часть груди. Кровь, уже начавшая заливать его лицо, внезапно прекратила пульсировать в ранах и застыла темно-красными, почти черными буграми.

Кавлис взял из мертвых рук Спорышева крупнокалиберный «ДОГ». Да, натворил дел псих.

Михайлин и Сапрыкин, прикрывая своими телами заложников, повернули головы в сторону командира. Кавлис молча подал им знак и подошел к открытому окну.

Во дворе стояла гробовая тишина. Николай отыскал глазами Куренкова и показал ему большой палец.

Подполковник обмяк, потом удивленно обернулся: кто-то из толпы захлопал в ладоши. Его поддержал еще кто-то, еще... Господи, подумал, Куренков, неужели начали приобщаться к цивилизованному миру?..

А толпа ждала парней в масках. Сотни глаз смотрели на дверь подъезда. Милиция в оцеплении едва сдерживала напор. Однако «беркуты» вышли так же, как и вошли, через окно квартиры номер 19 на первом этаже. И каждый слышал трепещущий голос девушки:

– До свидания... до свидания...

Ей казалось, что все это происходит не с ней, что ее квартирой, как проходным двором, воспользовались привидения: никто не ответил на приветствия, никто и не попрощался. Но говорить они умели, и еще как! Ее уши до сих пор полыхали огнем, а зарделись они, как только на весь подъезд раздался трехэтажный мат «привидений».

Кавлис стащил с себя маску и бронежилет, бросил на сиденье пистолет.

– Пойду договорюсь насчет самолета. А вы, братцы, езжайте за вещами.

Водитель микроавтобуса, которого Ремез с большим трудом «зафрахтовал» на час-полтора, словно воды в рот набрал. Он не проронил ни слова до самого дома Алексея. Лишь когда они выходили, он протянул Ремезу деньги.

– Я не возьму. Я же не знал...

– Бери, бери, отец, ты же время потратил.

Рейс самолета Новоград – Самарканд задерживался на сорок минут. «Беркуты» уже прошли таможенный терминал и терпеливо смотрели, как заправляют «Ту-154». Кавлис воспользовался своим удостоверением и вышел в зал. Аксенов махнул ему рукой: я здесь. Рядом с ним стоял подполковник Куренков.

– Договорились, Евгений Петрович? Осоргину вы позвоните через три часа. У вас есть причина: рейс в самом деле задержали.

– Не беспокойтесь, все сделаю. Значит, ваша база находится в Самарканде? Рядом с «горячими» точками. Ну, – подполковник протянул Николаю руку, – еще раз спасибо, приятного полета и... что еще? Вроде все. Дима, тебя я подожду в машине.

Куренков зашагал к выходу из аэровокзала.

Аксенов молчал. Кавлис смотрел на него с грустной улыбкой.

– О чем задумался, Дима?

– А не обидишься?

– Времени нет обижаться. Говори.

– Как ни странно, думаю о налетчиках, которые посетили нашу «Радугу». Если бы я тебя не знал, заподозрил бы твою бригаду стопроцентно.

– Действительно похоже?

– За исключением одного.

– Это которого же, меня? – Николай продолжал улыбаться.

– Я не личность имею в виду. «Мои» не произвели ни одного выстрела, когда «работали» – так сказала мне одна симпатичная девочка; вы же, наоборот, наделали столько шума, что весь город на уши поставили. И не только. Теперь поползут слухи-вопросы: кто такие? откуда? что за таинственное подразделение? Наш город не очень большой, не «миллионник», конечно, но разговоров будет предостаточно.

– Тебя это не устраивает? – спросил Николай.

– Коль, ну распирает ведь рассказать, что это сделал мой братан, понимаешь? А я даже своей Наташке открыться не могу: через день все будут знать. Тебе самому-то не тяжело от этого?

Кавлис рассмеялся. Аксенов не поддержал его.

– А про меня никто никогда никаких слухов не распустит... – вздохнул он. – Понимаешь, тут есть какая-то несправедливость. Закрытое слушание дела «Народ против Аксенова».

С таможенного терминала, привлекая внимание Кавлиса, махал рукой офицер.

– Ладно, Николай, иди. Хотя постой... – Аксенов опустил глаза, но тут же снова поднял их. – Хочу тебя спросить вот о чем: не жалко было убивать того парня, Спорышева? Я понимаю, вопрос провокационный, но уж очень хочется получить и на него ответ.

– А ты как думаешь?

Аксенов пожал плечами:

– Не знаю... На твоем месте я бы ответил, что привык.

Николай покачал головой:

– К этому нельзя привыкнуть. Хотя на твой вопрос отвечу, потому что задаю его всякий раз, когда... Одним словом, не жалко, но больно. Прибавь к этому чуточку тоски, усталости – и ты поймешь мое состояние.

Аксенов несколько секунд молчал. Когда он поднял глаза, в них было все перечисленное Николаем – боль, тоска, усталость: так он переживал за брата. И страшно то, что связаны эти чувства были со словом «смерть». Лучше бы он не спрашивал его ни о чем.

Аксенов протянул Николаю руку:

– Удачи тебе и... я всегда рад тебя видеть, честное слово.

Братья обнялись. Следователь, пряча глаза, отчаянно ругал себя за излишнюю сентиментальность.

Он еще долго стоял в здании выдачи багажа, откуда хорошо просматривалось летное поле. Лишь когда лайнер оторвал шасси от бетона, Аксенов вышел на привокзальную площадь. И снова посмотрел вслед набирающему высоту самолету.

«Удачи... И – возвращайся. Все возвращайтесь».

Куренков педантично выдержал намеченный срок и набрал номер Осоргина.

– Вадим Романович? Снова Куренков беспокоит. Как вы просили, докладываю: майор Кавлис и с ним восемь человек лично мною посажены на борт самолета. Докладываю с опозданием, так как рейс задержали по техническим причинам.

Наступила непродолжительная пауза.

– Сколько человек село на борт, вы говорите? – спросил Осоргин.

– Вместе с Кавлисом девять.

– Так-так... А каким рейсом они полетели?

– Новоград – Самарканд, – немного удивленно ответил Куренков. – Что-нибудь не так, Вадим Романович?

– Да нет, все просто чудесно. Спасибо вам большое. И следователю прокуратуры передайте мою благодарность. Кстати, они с Кавлисом в дружеских отношениях?

– Двоюродные братья.

– Н-да... Еще раз спасибо.

«Чудак-человек, – подумал Куренков, вешая трубку. – Так благодарить за какой-то пустяк».

Узбекистан, Сурхандарьинский район

Кавлис не сразу узнал Евсея Кришталя. Вернее, не узнал его совсем. У тучного человека, который смотрел на него через темные стекла очков, не было ничего схожего с респектабельным евреем, который рассказал Николаю удивительную историю о том, как Остап Шор отомстил за своего брата Натана Фиолетова. Перед Кавлисом стоял скорее араб, чем еврей. В пробковом шлеме, шортах цвета хаки, рубашке с коротким рукавом и цветастым шейным платком.

– Здравствуйте, молодой человек! – Евсей протянул загорелую волосатую руку. – Если честно, рад вас видеть. Вы своим заказом, в котором я вынужден был принять личное участие, вытащили меня в прекрасные места. Не знал, что Узбекистан так красив. А как дышится! Легко, без присвиста. Не то что на острове Малый Таймыр. Смотрите, какое чистое небо! На солнце ни одного пятна. Вы заметили, что я даже не спросил вас, привезли вы оставшуюся часть денег или нет? Напрасно. Я был готов простить вам ту сумму, но вдруг вспомнил, что я махровый жид. Хотите посмотреть на товар?

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая