Степная быль - Михановский Владимир Наумович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/4
- Следующая
Нет, такого сна Забаре никогда не приходилось видеть!..
– Иван Николаевич, – умоляюще сказал программист. И без всякой надежды посмотрел на аккуратно подстриженный затылок главного конструктора проекта «Уран».
Конструктор стоял у окна лаборатории и внимательно разглядывал бассейн.
– Больше ждать немыслимо, – сказал он, не оборачиваясь.
– Ну хоть до первого сентября. А?
– Хорошо, Толя. Допустим, мы отвергнем всякое благоразумие и подождем. – Конструктор повернулся к собеседнику. – До осени, как вы предлагаете. А манипуляторы тем временем будут бесконтрольно продвигаться вглубь, дорвутся до магмы, чего доброго… И сгорят. Или взорвутся. Да еще всю готовую продукцию загубят. А вольфрама они там выплавили ни много ни мало…
– Да знаю я, Иван Николаевич, – перебил программист. – Мы же вместе слушали последнюю радиограмму Большого.
– Боюсь, что она и впрямь последняя.
Анатолий задумался. На его лице попеременно сменялись досада от того, что грандиозный проект может остаться незавершенным, а это неминуемо, если конструктор приведет в действие свои намерения, и упрямое стремление довести дело до конца хотя бы ценой риска, и совсем детское желание узнать, что же все-таки произошло. Почему Большой Мозг перестал посылать сигналы?!
– Но запас энергии рассчитан на пять лет, – сделал программист последнюю попытку. – А с момента пуска прошло всего лишь три года. Не мог же Большой растратить энергию так скоро?
– Я в этом не уверен. – Конструктор побарабанил пальцами по подоконнику.
– Большой сумел сам спроектировать рудник. Неужели он не найдет выхода из затруднения, если оно возникло?
– Вы, вероятно, забыли, Анатолий Кузьмич, что уже третий месяц от Большого нет сигналов благополучия.
– Перерывы бывали и раньше, – возразил программист.
– Бывали, милый Толя, – согласился главный конструктор. Но не такие большие. Есть и еще одно обстоятельство. Проект «Уран» – первая в своем роде, я бы сказал, экспериментальная работа. Как бы они не подняли все на воздух, наши питомцы. Одного термоликвита у них там более четырех тысяч тонн. Хотя это и не связано с человеческими жертвами, но стоимость проекта…
– Иван Николаевич! Я говорю от имени всей проектной группы. Давайте подождем хотя бы до…
– Боюсь, все разумные сроки исчерпаны, – покачал головой конструктор.
Орнитоптер, медленно махая крыльями, застыл над курганом. По раскачивающейся лесенке спустились двое.
– Ничего здесь не изменилось за три года, – сказал главный конструктор, жмурясь от яркого солнца.
– А что может измениться в заповедной степи? – пожал плечами программист.
Оба, казалось, медлили, прежде чем приступить к вскрытию шурфа. Шутка сказать, сейчас решается дело их жизни. Что произошло с Большим Мозгом? Не сумел справиться с рудником без помощи человека? Вышли из повиновения манипуляторы? Или, может, просто-напросто испортился передатчик?..
Они медлили, как пловцы, которым предстоит прыгнуть в ледяную воду.
Внезапно программист легко сбежал с холма.
– Ты куда, Толя? Вход не там, – сказал Иван Николаевич.
Конечно, за три года не мудрено забыть, где находится вход в шахтный ствол, искусно замаскированный дерном.
Анатолий уже возвращался, держа в руках какой-то предмет.
– Акваланг? – удивился старший конструктор.
– Бывший, – добавил Анатолий. Розовый пластик маски крошился от самого легкого прикосновения.
– Он здесь, видно, давненько…
– Да, под солнцем и дождями.
– Откуда бы здесь акваланг? – произнес Иван Николаевич, со всех сторон осматривая находку.
– Может быть, упал с пролетающего лайнера? – высказал предположение программист.
Конструктор с сомнением покачал головой.
– Здесь не проходят трассы… Однако ж не будем терять времени.
– Надеюсь, по крайней мере, транспортер в порядке, – сказал программист, когда они шли, сверяясь с планшеткой.
Командная рубка – мерцающий эллипсоид – встретила их полным молчанием. Даже мембрана не издала ни звука. Оба слишком хорошо понимали, что это значит. Большой Мозг мертв, иначе он как-то отреагировал бы на появление двух людей.
Продираясь сквозь заросли трубок, они кое-как добрались до невысокого пульта.
– Ну и наворотил! – сказал конструктор – непонятно: осуждающе или с восхищением. – Настоящие джунгли.
– Мы не ставили никаких условий насчет внешней красоты, напомнил программист. – И потом, рубка не рассчитана на то, что в ней должны находиться люди.
– Погоди защищать. Посмотрим, как он справился с основным заданием. Может, и рудника-то никакого нет, а так, скопище манипуляторов… По сигналам благополучия да по цифрам добычи вольфрама трудно еще судить о том, что сумел сделать Большой Мозг.
– Рудник есть, я уверен! – горячо сказал Анатолий.
– Ну, а если так… Если он сумел спроектировать и построить весь необходимый комплекс для добычи вольфрама… Можно считать, что основная задача решена. На первый раз, пожалуй, и нельзя было добиться большего.
В центре пультового экрана, наискось перечеркивая его, мерцали две синие ленты.
Конструктор и программист переглянулись. Ленты означали, что Большой Мозг мертв.
– Иван Николаевич! – выпалил Анатолий и схватил конструктора за руку: без управления комплекс с минуты на минуту мог взлететь на воздух.
– Если он не взорвался раньше, то сейчас катастрофа маловероятна, – спокойно сказал конструктор, разгадав мысли программиста.
Пока Анатолий возился с клубком волноводов, конструктор медлительно, словно ничего не случилось, колдовал у пульта, присев на корточки. Наконец он разогнул спину, и глаза его радостно блеснули. Он указал Анатолию на небольшой сферический экран, полускрытый узкими ладошками листьев, покрывающих гибкие ветви манипуляторов. Внутри шара бежали резво две тонкие струйки, фиолетовая и красная. Ежесекундно они смыкались на миг, а затем снова бежали порознь. Значит, рудник или какое бы там ни было подземное сооружение, созданное под руководством Большого Мозга, – продолжал работать!..
– Ничего не понимаю. – Анатолий вытер лоб. – Для нас существенны два факта. Первый: Большой Мозг мертв. Второй: рудничный комплекс работает.
Лицо Анатолия выражало полную растерянность.
– В чудеса я не верю. Попробуем разобраться, – твердо произнес конструктор.
Два часа кропотливых исследований ничего не объяснили. Рудник работал, и работал нормально. Большой Мозг был мертв.
– Сдаюсь! – воскликнул наконец конструктор, воздев кверху руки. – Идем в центральный шурф.
Бледный до синевы человек сидел за столом, невидяще глядя прямо перед собой. Правда, зрение к нему вернулось полчаса назад, но он все еще был поглощен картинами, без устали сменявшимися перед его внутренним взором.
– Значит, вы из Зеленого городка? – с уважением в голосе повторил Анатолий.
– Зеленый, сектор равновесных систем, инженер Евгений Петрович Забара, – медленно произнес бледный человек.
В каждом жесте, слове конструктора и программиста сквозило восхищение инженером Забарой. Он взвалил себе на плечи тяжесть оперативного управления огромным комплексом и нес эту тяжесть, окруженный работающими механизмами, ежеминутно решая логические головоломки, не видя впереди никакого просвета. По сути, этот человек спас проект «Уран». Во всяком случае, если бы не его вмешательство, поначалу невольное, работа над проектом могла бы затянуться кто знает на какой срок…
– Да вы ешьте, ешьте, – сказал конструктор.
– Что?.. Ах, да, да… Спасибо, больше не хочется. Знаете, отвык, – сказал Забара, отодвигая тарелку так, словно она вот-вот могла рассыпаться.
– Нам остается извиниться, – развел руками конструктор, но вы, как инженер, понимаете, что система без внешнего контроля…
– Ну что вы, – перебил Забара, – это было очень интересно. Я сам многому научился. Даже отпуска не жалко. – Он впервые улыбнулся.
– Проект «Уран» еще в стадии разработки, – сказал Анатолий.
- Предыдущая
- 3/4
- Следующая
