Место в жизни - Михановский Владимир Наумович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/5
- Следующая
В раздумье стоял Орт у развилка. По какому коридору идти?
Откуда-то издали послышалась музыка. А может, мелодия только чудилась Орту – взволнованная кровь шумела в ушах? Куда же, куда может вывести каждая из двух дорог? "Лабиринт выведет тебя к счастью", – сказал, торопливо прощаясь, дядюшка Леон.
А какое оно, счастье? И нужно ли оно Орту? Разве не был он счастлив в гавани, с друзьями? Не лучше ли вернуться к своим, в порт, пока он не заблудился в Лабиринте?
Зачем вообще он, повинуясь слепой лотерее, подарившей ему выигрыш, пошел сюда? Зачем согласился навсегда покинуть мир, знакомый ему с детства, ставший родным? Ради чего? Будет ли ему лучше там, в мегаполисе?
Наверно, во всем виновато молодое вино, распитое по случаю именин дядюшки Леона. Остатки хмеля и теперь еще бродили в голове Орта.
Только сейчас, остановившись у развилка, Орт вдруг со всей отчетливостью понял, что он оставил, что покинул навсегда. Едва ли ему суждено вернуться в гавань. Старый оператор в порту рассказывал: так не бывает, чтобы человек, вошедший в Лабиринт, вышел в том же месте.
Вот и ему, Орту, Лабиринт подыщет какое-нибудь другое место. Но не нужно оно ему, Орту, другое место. А вернуться в гавань по своей доброй воле едва ли будет возможно. Что же получится, если каждый человек по собственному желанию будет вкривь и вкось пересекать горизонты необъятного мегаполиса, меняя по произволу местожительство?
Вывод один. Нужно вернуться в порт. Вернуться, пока не поздно, пока он не заблудился здесь, в хитросплетениях Лабиринта. Возвратиться в гавань, к приятелям, распевающим его песни. К дядюшке Леону. К Люсинде. Отчего она иногда так странно смотрит на него?
Орт повернулся и сделал шаг. Вернее, лишь попытался сделать, но у него ничего не получилось: упругая волна ударила в лицо с такой силой, что Орт задохнулся. В первую минуту он не понял, что произошло, и упорно старался преодолеть невидимую преграду. Наконец, убедившись в тщетности всех усилий. Орт остановился. В Лабиринте идти можно было только вперед. Назад пути не было.
Значит, если он, блуждая в коридорах Лабиринта, сделает неправильный выбор, исправить его будет невозможно.
Попытка преодолеть силовое поле обессилила Орта. Усталые мышцы просили отдыха, но нужно было торопиться, если он не хотел навеки остаться в Лабиринте. Немало жутких россказней ходило о подобных случаях.
Далекая мелодия звучала все отчетливее. В ней слышалось что-то давнее, знакомое с детства, только Орт не мог определить, что именно.
Волны музыки убаюкивали, звали куда-то вдаль. В прошлое, быть может?
Плач одинокой скрипки... Нежность, отравленная горечью невозвратимости...
Орт наугад шагнул в один из коридоров – левый. Музыка зазвучала громче. В музыке Орту послышались приветственные выкрики: "Орт! Орт!" Или это просто глухие вздохи барабана?
Музыка переросла в шум толпы. Приветственный шум. И кажется, радостно возбужденные люди в самом деле приветствуют именно его, Орта. Встречают его, словно знаменитого героя, свершившего подвиг и вернувшегося на родину.
Что в мире слаще славы? Не ее ли сулит Орту призывно вспыхнувший коридор? А вдруг сверкающий путь выведет Орта к толпам восторженных почитателей его таланта?
Но разве не пели его песен там, в гавани?
Орт нерешительно заглянул в соседний коридор. Музыка зазвучала приглушенней. Шагнул – голоса смолкли, краски увяли. Угрожающе сгустилась тьма.
Орт с детства предпочитал риск. Поколебавшись с минуту, он двинулся по правому коридору.
Неизвестность влекла. И еще что-то звало его вперед, в изгибы скудно освещенного коридора, но что именно – Орт едва ли смог бы выразить словами.
Поначалу Орт шел медленно, словно нес на голове сосуд с драгоценной жидкостью и боялся расплескать ее. Потом зашагал быстрее, наконец побежал – бесшумно, словно во сне: пол поглощал шаги.
Лабиринт притаился.
Орт крикнул, но не услышал собственного голоса.
Коридоры ветвились, делились на рукава и снова сливались, словно ручьи в половодье. Орт выбирал путь, почти не раздумывая, положившись на собственное чутье.
Иногда стены становились прозрачными, как бы таяли, и тогда Орту на короткое время чудилось, будто он вырвался из Лабиринта на вольный воздух.
Не всякий переход был прямым – иногда он закручивался в спираль, дорога свивалась, как пружина, чтобы вдруг, когда казалось, что выхода нет, снова выплеснуться в пространство ровной лентой.
Потолок то угрожающе снижался, так что Орту приходилось низко нагибать на ходу голову, то уходил ввысь.
Однажды, когда Орт остановился, чтобы перевести дух, и случайно поднял взгляд, на потолке проступили холодные звезды. Откуда они? Наступил вечер? Или звезды – всего лишь чудеса видеопластики, выдумка инженеров, строивших Лабиринт? Когда он опрометчиво ступил на тропу Лабиринта, стоял ослепительный полдень...
Где-то там, наверху, бьет ключом жизнь огромного города. Тысячи людей спешат, тысячи заняты делом, и каждый на своем месте, каждый прошел фильтры Лабиринта. Вот и он, Орт, минует фильтры, чутко улавливающие, как объяснял старый портовый оператор, малейшие желания, тончайшие движения души испытуемого.
– Пусть фильтры улавливают, что им угодно, – сказал тогда Орт оператору. – Что из того?
– То, что уловлено, зримо проектируется на коридорные стены. Человек как бы видит наяву самые свои затаенные мысли. Быть может, он до того даже и не подозревал о них, – ответил оператор.
– А зачем нужны картины на коридорных стенах?
– Для ориентации. Чтобы правильно выбирать свой путь в Лабиринте, – пояснил оператор.
– Но ведь человек все равно свободен в своем выборе? допытывался Орт.
В ответ старый оператор лишь пожал плечами, ничего не ответив.
В мегаполисе обитают счастливцы, прошедшие Лабиринт. А сколько тысяч живут в гавани? Разве они виноваты, что у них нет денег, чтобы заплатить за вход в Лабиринт? Справедливо ли, что права человека определяются тем, есть у него деньги или нет?
Раньше Орт не шибко задумывался о подобных вещах. Он жил как птица – легко и беззаботно, и страдания других не трогали струн его души.
- Предыдущая
- 3/5
- Следующая
