Дьявольский интерфейс - Бестер Альфред - Страница 7
- Предыдущая
- 7/84
- Следующая
— Потому что… — Тут эта егоза чуть не сверзилась на пол. Устроившись поудобнее на коленях Хриса, она договорила: — Потому что в один прекрасный день я буду вертеть им, как я хочу. Жду этого прекрасного дня.
— А у тебя, голубушка, есть жучок в голове? — вкрадчиво спросил Хрис.
— Нет, — ответил я за нее. — Она родилась в сточной канаве и отродясь не бывала в больницах. Она чистая.
— А вот и не в канаве! Мое полное имя Фе-Пять Театра Граумана, потому что я родилась в пятом ряду в театре Граумана, — подчеркнуто гордо произнесла Фе.
— Господи, помилуй! Это почему же?
— Потому что моя семья живет в пятом ряду театра Граумана. Совсем рядом со сценой!
Хрис удивленно воззрился на меня.
— Она так пыжится от гордости — ее семейка сумела со временем перебраться с балкона в партер, — пояснил я.
Все это было выше его разумения, и он сдался, не стал выяснять дальше, просто поцеловал Фе и спустил ее со своих колен. Но прежде она нежно обняла его и на пару секунд повисла на нем. Ничего не попишешь. У этого парня есть-таки харизма!
Хрис спросил у Фе, начались ли беспорядки, и узнал, что чуть ли не половина полицейских занята прослушиваем сигналов от жучков в головах студентов, и копы жутко злятся. Им осточертел вялый митинг с повторением одного и того же. Один легавый предложил послать к студентам провокатора, дабы тот взбодрил их и спровоцировал на действительно впечатляющий погром
— чтоб было на что поглядеть.
Тут Хрис, доброе сердце, конечно же, так и взвился и рванул из дома. У него были волосы ниже плеч и бородища, да и внешне он выглядел мужчиной за тридцать — сохранив тот молодой вид, в котором он превратился в Молекулярного человека. Но для студентов он уже «старпер», а для полиции — солидный обыватель. Поэтому я не боялся за Хриса, но все же двинул следом
— так, на всякий случай. Студенты его вряд ли тронут, а вот полиция может, смеха ради, использовать подвернувшегося прохожего для раскрутки по-настоящему крутых беспорядков. А Хрис, надо заметить, способен на многое. Все мы помним, какой шорох он навел в иерусалимском храме, когда турнул оттуда торговцев.
В студенческом городке традиционный бардак был в разгаре: в ход шли ракеты и лазеры, не говоря о гранатах и петардах. Все горело и взрывалось, и народ был счастлив до опупения. Студенты плясали и горланили:
— Раз, два, три, четыре, пять, я ежу ее опять!
Только они пели не «ежу», а другое слово.
— Шесть, семь, восемь, девять, десять, надо всех за хрен повесить!
Только они пели не «хрен», а другое слово.
Тут их песенка спотыкалась, потому как арифметика теперь не входит в обязательный курс обучения, и они затягивали снова: «Раз, два, три…»
Полицейские, как повелось, суетились с барьерами или, взявшись за руки, выстраивались в цепочки, чтобы куда-нибудь студентов не пустить и побыстрее начать драку. Они сговаривались, кому достанется честь арестовывать, чья очередь сегодня бить морды парням, а чья — насиловать самых смазливых телочек.
Блажной Хрис вперся в самую гущу событий.
Мне невольно подумалось: «Сейчас выдаст, как в тот раз на горе! [6] Эх, дурак я, что не захватил магнитофон!»
Однако случай распорядился так, что до проповеди дело не дошло. Двадцать воинствующих студентов навалились на ни в чем не повинный припаркованный у кромки тротуара аэромобиль. Они раскачали машину и опрокинули ее на бок. Разбили лопасти пропеллера, покорежили шасси и пытались с помощью кувалд оторвать кабину от рамы. Для удобства они хотели поставить аэромобиль на попа и снова стали раскачивать его. Но тяжелая машина стала опрокидываться не в том направлении. Прямо на замешкавшегося Хриса.
Я помчался к машине, которая упала на покореженное шасси. Вокруг нее стояла дюжина студентов — они были в ступоре, потому как полицейские пустили на них слезоточивый газ (как принято в наше время — с примесью ЛСД), и сукины дети вместо того, чтобы делать ноги — застыли, поглубже вдыхали газ и балдели. В меня тоже пальнули струей газа, но я был как сумасшедший — подскочил к проклятому аэромобилю и пытался в одиночку приподнять эту махину. Черта с два. Тут как из-под земли рядом выросли три дюжих копа и стали выкручивать мне руки.
— Помогите поднять машину! — прохрипел я, задыхаясь. — Там человека придавило.
Копы отпустили меня, и мы вчетвером налегли на аэромобиль. Никакого результата. И тут к нам подскочил долговязый меднокожий детина, скуластый, с глубоко посаженными глазами. Он подхватил машину за край рамы, крякнул и поднял ее, как детскую игрушку. Иисус Христос поднялся вместе с рамой — он был распят на обломках шасси. При таких вот обстоятельствах я и познакомился с первым человеком, которого я успешно превратил в бессмертного.
- Предыдущая
- 7/84
- Следующая
