Варяг - Александрова Марина - Страница 25

• Предыдущая
• 25/56
• Следующая

– Твой язык, мама, хуже змеиного жала. Постарайся его не прикусить, – ответил Эрик. – Хельга, у тебя совсем мало времени на сборы. Ты же слышала, что я сказал? Ты в любом случае едешь с нами, хочешь этого или не хочешь.

Только после этого девушка кинулась собирать вещи. Ирина же, поняв, что проиграла, круто развернулась и вышла из комнаты.

Лаура вздохнула с облегчением. Из всего произошедшего она поняла только, что мать очень сердита на Эрика, и подумала, что единственной причиной ее раздражения является она.

– Эрик, я совсем не понравилась твоей матери? – робко спросила Лаура, когда они остались в комнате одни.

– Моей матери вообще редко кто нравится, – ответил Эрик.

– Она была так сердита...

– Не волнуйся, большей частью она сердилась на меня.

– На тебя? – удивилась Лаура. – Чем же ты прогневал ее, мой господин?

– Есть на то причины, моя радость.

– Не будет ли слишком большой дерзостью с моей стороны спросить, какие причины ты имеешь в виду?

– Ну, во-первых мать недовольна тем, что я собрался жениться на тебе, – откровенно признался Эрик. Ему неудобно было признаваться в этом Лауре, поэтому, произнося фразу, он смотрел в пол. Когда же Эрик наконец взглянул на Лауру, то увидел выражение крайнего изумления на ее лице.

– Что с тобой? – спросил он.

– Господин мой, я не ослышалась, ты действительно собираешься жениться на мне? – пролепетала Лаура.

– Ну да, – подтвердил Эрик, запоздало вспомнив о том, что он ни слова не говорил Лауре ранее о своих намерениях.

– Господин, я думаю, что с твоей стороны это будет большой ошибкой, – сказала Лаура.

– Это еще почему?

– Негоже тебе женится на рабыне. Ты богат и родовит, тебе нужно жениться на девушке, достойной тебя.

– С чего ты взяла, что ты не достойна меня? – вскинулся Эрик.

– Но это же очевидно, – спокойно ответила Лаура. – Женитьба на рабыне не принесет тебе ничего, кроме насмешек.

– Да что вы все сговорились, что ли! – не выдержал Эрик. – А как же ты? Неужели тебе не хочется выйти за меня?

– Поверь, господин, мне будет гораздо спокойнее оставить все как есть. Я все равно отныне и навеки принадлежу тебе душой и телом, и никуда до смерти от тебя не денусь, если только ты сам того не захочешь. А быть твоей женой – слишком большой труд. Я не смогу всю жизнь выносить насмешки твоих друзей и родных и знать, о чем шепчутся люди у меня за спиной.

– Пусть только попробуют, – пробурчал Эрик.

– И что же? Ты станешь драться с каждым, кто посмеет сказать обо мне дурное слово? Это смешно – тебя не хватит на всех.

Эрик задумался. Тут в комнату ворвалась Хельга, одетая в синим бархатом крытую лисью шубку и алые сапожки, и сказала, что все вещи уложены.

– Мы продолжим этот разговор позже, – повернувшись к Лауре, произнес Эрик.

– Как тебе будет угодно, господин, – устало ответила она.

Ирина не вышла попрощаться с отъезжающими. Хельга огорчилась, но радость от поездки в Киев ничем нельзя было затмить. Как козочка, вспрыгнула она в возок, и ясные ее глаза устремились вдаль, за окоем – туда, где ждало ее счастье.

Дома Эрика ждало известие: князь Владимир желает его видеть. Поручив Лауру и Хельгу заботам своей новой ключницы, которую теперь все в доме величали только по имени, а имя у нее оказалось гордое, почитай что княжеское – Преслава, Эрик отправился к князю, размышляя по пути, что на роду ему написано посещать князя, вернувшись издалека и не отдохнув с дороги.

Князь встретил Эрика радушно. Усадил за стол, налил меду, повелел пить.

– Вернулся днесь последний из тех людей, что посылал я с тем же поручением, что и тебя, – начал Владимир, дождавшись, когда Эрик отхлебнет добрый глоток меда. – Привез он мне ответ, который меня не обрадовал. Был гонец у булгар. Просил я его выведать все о том, какому Богу они поклоняются, да какие обычаи чтят.

Эрик оторвался от кубка и вопросительно посмотрел на князя, ожидая продолжения.

– Многое мне пришлось по душе. Например, знаешь ли ты, что вера их разрешает иметь столько жен, сколько душа попросит? – князь улыбнулся, заметив недоумение в глазах Эрика. – Знаю, знаю, о чем ты мыслишь. Думаешь, что баб великий князь и так без счету имеет. И то, правда, да не вся. Ведь сам же ты мне и излагал, что по христианским законам такого допускать не должно.

– Много я видел в Константинополе меж ихними людьми, чего по вере допускать не должно, – ответил Эрик. – И ничего, никто их за то не судит, что уж тут говорить о тебе, великий князь.

– Твоя правда, – ухмыльнулся Владимир. – Не понравилась мне вера булгарская, и принимать ее я не стану. А не понравилась почему, тоже объяснить могу. Уж больно строга их вера. Ты представь себе, Варяг, вина они не пьют и мяса поросячьего не едят – на то запрет Божий, или, ежели по ихнему говорить, – Аллаха.

– Что ж они едят? – искренне удивился Эрик.

– Все остальное, стало быть. Я подробно о том не спрашивал.

– А что ж пьют?

– А вот про это я как раз спросил, – рассмеялся Владимир. – Посланец мой сказал, будто никакой браги, из той, что разум мутит, им в рот вообще брать не полагается.

– Ну, дела, – протянул Эрик. – Бывают же чудеса на свете.

– Вот и я говорю! Ну разве ж это вера! – горячо воскликнул князь. – Я им так и ответил: вино, дескать, для русских главное веселье, и без него никак нельзя! Хоть и рай у них зело прекрасен, а по раю гурии ходят табунами – веселые девки по-нашему, а все ж вера дурацкая, без винопития-то!

Сам он уже принял добрую порцию меда, потому в настроении пребывал веселом.

– Так что, Варяг, как ни крути, а более всего мне по душе христианство. Оно ведь чем хорошо? Никаких таких запретов не накладывает. Греши, сколько влезет, только каяться успевай. Так у них, что ль, положено?

Эрик кивнул.

– Да и обряды такие благолепные. Без членовредительства, главное. А то эти басурманы знаешь, что удумали?

Наклонившись к Эрику, князь шепнул пару слов и захохотал сам.

Эрик тоже засмеялся.

– Зачем же это они делают, князь?

– А пес их знает! Вроде как за лишнюю они эту плоть считают. Послы мне толковали, да я уж и не очень-то слушал. Нет, это ж надо такое над собой делать?

Отсмеявшись, Владимир посерьезнел.

– А более всего, знаешь, что мне по душе пришлось? Богов у нас слишком много, все могущественные. Жребием людским играют, как ребятишки, между собой согласия не имеют – тоже как дети малые. Кровавых жертв требуют... Оно, конечно, есть у нас и свои заветы: храбрость там, странноприимство, честность да щедрость... Будешь таков – будешь счастлив на земле. А сердцу чувствительному и уму неспокойному хочется знать... – Владимир близко склонился к варягу, заглянул ему в глаза. – ... потребно, видишь ли, знать, что человека за гробом ждет? Неужто зароют в землю, и кончится все? А Христос – Бог невидимый, великий, людям отец. Даст он нам всем при жизни – мир и покой, а за могильной доской, в светлом раю – вечную жизнь, непрестанное блаженство. Так что нужна нам позарез вера византийская, – неожиданно трезво окончил князь.

– Чем же римская хуже? – спросил Эрик.

– Да тем, что Рим далек, да и на что он нам сдался? Не сладим мы с ним.

– Неужто великий князь решил на Византию войною идти? – воскликнул Эрик, пропустив мимо ушей последнее заявление Владимира.

– Тише! – шикнул на него князь. – Чего раскричался? Не хватало еще, чтобы холопы услыхали и по всему Киеву растрезвонили! Так, да не так. Тут хитро нужно...

– Не понимаю я, великий князь, к чему ты клонишь? – осторожно спросил Эрик.

– А к тому клоню, что разгневали меня хитрые греки! – вскричал князь, позабыв о том, что недавно сам приказывал Эрику тишину блюсти.

– Так что ж с того? Воевать теперь с ними из-за этого, что ли? – мед уже оказал свое действие, и язык Эрика начал заплетаться.

• Предыдущая
• 25/56
• Следующая